Ночью заступил на КПП. Воздух посвежел, но еще чувствовалась дневная духота. Засунув руки в карманы формы, ходил по проходной и подталкивал носком сапога маленький камень, невесть откуда взявшийся. До конца смены оставалось пара часов. Пара чертовски долгих часов. В звенящей тишине небольшой комнаты каждая минута тянулась вечность. Тимур старался реже смотреть на часы, надеясь, что прошло как можно больше времени. Но холодные цифры с изуверской точностью отсчитывали секунду за секундой. Глаза так и норовили закрыться, приходилось время от времени тереть лицо ладонями.
Небо оставалось фиолетовым, лишь оттенок стал более интенсивным. Жизнь в части замерла. Солдат разогнали по казармам, и не давали общаться друг с другом. Сержанты и офицеры постоянно находились в расположении, так что времени посидеть в интернете тоже не было. Напряжение нарастало. Призывники начинали роптать. Все знали, что лазарет забит, многие почувствовали недомогание и их тут же уводили. Никто не знал, что происходит за территорией части. Тимур пытался позвонить домой, но постоянно прерывал неожиданно появившейся офицер.
Зазвонил телефон на столе КПП, отгоняя дрему.
— Рядовой Юлаев! — Отчеканил в трубку начальник караула. — Сейчас к КПП подъедет «скорая», пропусти и объясни, как проехать к лазарету.
— Разрешите выполнять, товарищ сержант?
Через несколько минут по стеклам КПП скользнули желтые лучи фар. Раздался пронзительный сигнал. Щуря глаза, щелкнул засовом ворот и толкнул тяжелую створку. С легким скрипом ворота открылись. Машина скорой помощи поравнялась с воротами и остановилась. Из сумрака кабины выглянул водитель, синяки под глазами и бледная кожа выдавали крайнюю степень усталости.
— Где лазарет? — Охрипшим голосом пробасил водитель и сплюнул под колеса.
— Вдоль плаца, за казармой налево, первое же здание по правой стороне.
Мужчина окинул взглядом здания и нехотя надавил на газ. Шурша колесами по асфальту, "скорая" скрылась за казармой. Еще несколько минут смотрел на опустевшую дорогу, стоя у открытых ворот и вдыхая оставленные машиной выхлопные газы. Чутье уже не просто подсказывало, оно орало во все горло.
24 июня 7.12 по московскому времени
Солнце выползло из-за горизонта и начало прогревать еще свежий утреней воздух. Тимур стоял на плацу, молча разглядывая высокие облака. Со вчерашнего утра они до сих пор не изменили цвет. Необычная цветовая гамма небосвода удручала и вселяла первобытный страх. Хотелось забиться куда-нибудь поглубже, чтобы не видеть гнетущее фиолетовое марево.
Построение задерживалось, сержанты сновали между солдат, переписывая присутствующих. Плац необыкновенно пуст — на построение вышло меньше половины состава части. Военнослужащие встревоженно перешептывались, но Юлаев молчал и выглядел совершенно спокойно. Только выглядел. Внутри раздирали страх и сомнения. Телевизоры в части выключены, вся информация поступала только от офицерского состава. «Эпидемии нет, локальная вспышка, захватившая только несколько населенных пунктов.» Чутье и здравый рассудок подсказывали, что им лгут, интуиция. Смартфоны и планшеты изъяли, доступа в интернет нет, проверить информацию нельзя. Никто не знал, что творится дома, здоровы ли родственники и друзья. Неведение вселяло чувство беспомощной злобы. Злобы на себя, на офицеров, и на все государство в общем.
Старший лейтенант суетливо ходил из стороны в сторону перед строем и изредка поворачивался к штабу. Его эмоции тяжело было различить из-за скрывающего лицо респиратора, но и так было понятно, что он нервничает. Так и не дождавшись начальства, строй распустили без распорядка на день. Тимур отправился в казарму, и, сняв сапоги, рухнул в кровать. На службе редко удается безнаказанно поспать днем. Но отдохнуть не дали. Как только начал проваливаться в сон, громкий голос дежурного по части объявил повторный сбор. На этот раз построением командовал новый полковник. Его лицо сложно было не запомнить — обвисшее физиономия, побитая глубокими оспинами с маленькими поросячьими глазками над белой медицинской маской. Полковник стоял недалеко от служебного автомобиля, выдерживая дистанцию. Рядом с ним мялся на месте майор — высокий, худощавый, с тонким орлиным носом. Полковник приподнял респиратор и заговорил в мегафон.
— Командир части временно не может исполнять свои обязанности. Замещать его буду я — полковник Иваненко. Сегодня в двадцать один ноль ноль, в часть прибуду два ГАЗ-66 и два взвода отправятся на задание. Суть расскажут на месте. Остальному составу — не покидать территории части, и находится в состоянии полной готовности. Так же продолжается строгий карантин. Любое посещение части гражданскими, все контакты по сотовой или стационарной связи под запретом. Нарушение карантина — трибунал. Построение закончено! — Договорив, полковник сел в машину и покинул плац.
Сержанты развели строй по взводам. Два взвода, выстроившись в колонну, отправились в сторону складов, получать амуницию. Оставшихся загнали в учебные классы, повторять давно изученные дисциплины.
Напряжение уже не просто витало в воздухе, оно звенело сотнями колоколов. Офицеры взволнованы и встревожены, говорили на повышенных тонах и часто срывались на крики и ругань. Из-за забора то и дело доносились сирены скорых, пожарных и полиции. Тимур понимал, что происходящее уже переходит рамки простой инфекции. Даже обычно шумные сослуживцы разделились на небольшие группы, рассевшись в разных углах класса и тихо обсуждали происходящее. За дверью послышались шаги, разговоры сразу прекратились. В комнату вошел майор и пристально осмотрел сидящих.
— Через пятнадцать минут на построение. Завтрак отменяется, потом получите сухпай. — Выражение лица и голос майора давали понять, что ничего хорошего ждать не стоит.
Предчувствие оправдалось. Весь оставшийся день гоняли по плацу. На бетонной площади не осталось места, не протертого каблуком солдатских ботинок. Лишь в обед дали небольшой перерыв на еду. Кушать пришлось прямо на плацу, усевшись на примятую траву и вскрыв боксы дневных рационов. Как только солдаты справились с пайками, муштра продолжилась. Солнце, скрытое толстым слоем фиолетовых туч, почти спряталось за горизонтом, когда майор сжалился и отдал команду «вольно-разойтись». Обрадовала заработавшая кухня — кто-то из солдат вызвался заменить поваров, начальство не стало спорить. В столовую почти заползали, сил на болтовню не осталось, мечтали только о постели.
Закончив ужин, еле волоча ноги, поплелись из столовой в расположение, со стороны напоминая толпу зомби из дешёвого фильма ужасов. Тишина сохранилась и в казарме, военнослужащие молча принимали душ и укладывались по койкам.
Готовясь к отбою, Тимур вспомнил про два взвода, отправленные на задание. Кровати в дальней части казармы пустовали, значит, солдаты еще не вернулись. Обычно срочников возвращали в казарму до отбоя. После команды «отбой» сон, не смотря на утомительный день, долго не шел. Юлаев лежал, закинув руки за голову и рассматривая трещины на потолке. Мысли в голове носились хаотичным табуном, никак не выстраиваясь в более-менее разумное объяснение происходящему. Тревога о родителях не давала уснуть.
Тишину нарушил дежурный по роте, скомандовав подъем. Спешно натянув китель и затянув портупею, Юлаев побежал к выходу. В двери столкнулся с поднимающимися по лестнице с отправленными на задание. Вид у солдат был, словно они вернулись с похорон. У некоторых сильно тряслись руки, как с хорошего похмелья.
Перед казармой на бетонной тропинке собралась половина взвода. Построение проводил майор, мерно вышагивая перед строем.
— Смирно! — Все как один, вытянулись и подровняли шеренгу. — Сейчас отправляетесь на выполнение задания, абсолютно секретного. Распространение какой-либо информации повлечёт за собой трибунал и дисбат. Детали выдавать не буду, на месте получите инструкции. По окончанию построения, получить комплект ОЗК [1] и строем выдвигаться к машинам. В сопровождение с вами едет лейтенант Сухорук и старший лейтенант Хвощов. Вопросы есть?
