неудачной.
Это почти самый центр, — говорил Раиль, — и я ни разу не слышал чтобы у кого-то из наших получалось пройти туда. Уходить, да, уходили, а вот с возвращением всегда были проблемы.
Та часть города вообще нехорошее место, мало того что тварей там битком набито, так ещё и чертовщины всякой до верха. На окраинах-то все в постоянном напряжении, а уж там и подавно.
Потом он узнал про самолёт, понял что вот оно, решение, и разработав план операции, приступил к его выполнению. Делал всё чётко, по науке, вполне понимая что стоит на кону. И если бы не сломанная стойка, улетел бы наш кукурузник непонятно куда.
Причём он не планировал уходить, его целью было наладить канал поставки, заменив таким образом утраченные цепочки.
Ну а что, возможность таскать из нормального мира всякую всячину, обменивая её на золото, похлеще любого Клондайка будет. Сигареты, шампуни, лекарства, гаджеты, патроны те же. И всё это по космическим ценам.
Я знал сколько просили за подобные вещи в местных лавках, и вполне понимал его, — от такой возможности действительно сложно отказаться. И, что тоже немаловажно, становилось понятно куда уходит золото, и почему оно вообще здесь ценится.
Вот только как бы там ни было, у всех нас первой мыслью было срочно бежать на поиски этого портала, и валить отсюда, и лишь когда эмоции немного улеглись, пришло понимание невозможности такого расклада, по крайне мере в ближайшем будущем.
Ведь сколько народу в станице? — Немногим больше двух тысяч. И чтобы всех перевезти по воздуху, требуется сделать около сотни рейсов. Но, мало того, что у нас нет достаточного количества топлива, так ещё и кукурузник не переживет такой нагрузки, попросту развалившись по дороге. Это хорошо когда полетал-полетал, подремонтировался, потом снова полетал. А тут надо нонстопом, без продыху.
Таким образом, обретя надежду, мы снова пришли к тому с чего начинали.
Те же проблемы с топливом, поломки техники, угрозы извне, нехватка оружия и боеприпасов, какие-то бурления в народе, однообразное питание — за зиму подъели всё растительное, и снова сидели на одном мясе — в общем, хватало всякого, так сразу и не перечислишь.
Но, в то же время, не всё было так плохо, имелись и хорошие новости. Например вернулся, теперь уже по-настоящему, Сергей Алексеевич, на ноги он пока не встал, но пить окончательно бросил. Замаячила перспектива «электрификации» путём запуска водяного колеса. Гидроэлектростанцией это сооружение язык не поворачивался назвать, но оно работало, причём довольно неплохо. Кроме того ввели в строй «трофейное» медицинское оборудование и вполне успешно его осваивали. Диагностировали, лечили, предупреждали. Проводили плановые обследования, для детей ввели медосмотры, за счёт вновь прибывших серьёзно расширили штат.
Заново восстановили работу химической лаборатории, вновь запустили производство пороха и других необходимых как в военном деле, так и мирной жизни веществ.
По новой перекроили состав имеющих допуск к оружию, всех кто хоть как-то был причастен к заговору, перевели на сельхоз работы, так чтобы опаснее лопаты ничего им в руки не попадало.
Ещё у нас появилась тюрьма. Количество узников росло, держать их по сараям и погребам стало неудобно, и для них приспособили одно из пустующих зданий бывшей колхозной управы.
Семь шестиместных камер, комната для охраны, и небольшая подсобка. Места вполне хватало, заключенных поставили на довольствие и иногда выводили на прогулку.
Тюремщики были как постоянные, — то есть те кто работал там каждый день, так и сменные, назначенные на суточное дежурство. Сделали так для того чтобы по максимуму исключить возможность сговора, и я очень надеялся что это поможет.
Самолёт тоже находился под усиленной охраной, несколько человек в сторожке, и ещё сколько-то на территории охраняли его денно и нощно.
Вообще, если посмотреть на сегодняшнее устройство станицы, теперь она больше походила на военизированный лагерь. Почти пять сотен бойцов — включая «пассажиров», только и делали что тренировались, да несли караульную службу. Остальные тоже, — те кто мог держать оружие, но был занят на каких-то других работах, так же привлекались к тренировкам, только уже не постоянно, а в свободное от работы время. Численность «регулярной» армии регулировалась наличием оружия, количество которого тоже потихоньку росло. Мы научились делать простейшие гладкоствольные ружья, усовершенствовали различные взрывные устройства, — привычные взрывпакеты стали немного меньше и удобнее лежали в руке, а гранаты обзавелись чекой и автоматическим взрывателем, вместо изначально «наколхоженного» фитиля. Кроме того появились некоторые успехи в производстве ствольной артиллерии. Стреляли эти пушки пока только болванками и не совсем точно, но зато выглядели сурово, и очень грозно грохотали.
Поставили «под ружье» ещё десяток гражданских автомобилей, превратив их легкобронированные тачанки. Машины максимально задрали, воткнули колёса побольше, обварили железом, навесили массивные кенгурятники, и убрали всё ненужное.
С приходом весны возобновили работы на периметре. Поднимали оплывшие от воды насыпи, готовили дополнительные огневые точки и укрепляли уже существующие.
Так что, в военной сфере, зима, точнее финальная её часть, прошла для «оборонки» достаточно эффективно.
Не зря же говорится — хочешь мира, готовься к войне. Вот мы и готовились.
— Датчик проверь. — включив гарнитуру, попросил дядя Саша. Весь последний час он молчал и к чему-то прислушивался, но мне ничего не говорил, и о том что всё идёт как надо, я мог судить только по выражению его лица.
Ответив что с давлением порядок и не дождавшись продолжения диалога, — вместо этого он снова отключил гарнитуру, я достал из ящика бинокль. Хоть какое-то развлечение.
По началу я постоянно в него пялился, рассчитывая заметить что-нибудь интересное, но со временем поостыл, тем более что кроме зверья ничего на глаза не попадалось.
Вот и сейчас, пройдясь привычно по линии горизонта, не сразу понял что картинка несколько изменилась.
Вдали, почти на самом краешке, двигалось огромное пылевое облако. Низкое, длинное и сильно растянутое. Так-то оно конечно не виделось мне огромным, но учитывая расстояние и приближение оптики, маленьким наверняка не было.
Всматриваясь до боли в глазах, я почти ничего не мог разобрать. Какое стадо может так пылить? — Разве что слоны в брачный период?
Потормошив деда за рукав, я жестом показал ему на гарнитуру.
— Чего тебе? — щелкнув выключателем, по обыкновению желчно откликнулся тот.
— На, — протянул я ему бинокль, глянь.
Проследив
