коробок на поле не было. Повсюду виднелись цепочки каменных глыб разного размера, траншеи глубиной до трёх метров, а также лежали громадные стволы деревьев, из водоёмов торчала щетина острых кольев, а тир представлял собой ров с рядом деревянных столбов и щитов, на которых вешали целики.
Пограничники тренировались здесь каждый день, и целики менялись. В данный момент лишь три столба со щитами имели чистые прямоугольники из берёсты с нарисованными на них змеями, крабами с хвостами скорпионов и крупными насекомыми, похожими на муравьёв. Муравьи были не простые, размером чуть ли не с человеческую ладонь, из них формировались хищные медворы – текучие «медведи» Роси.
Полюбовались серо-сине-жёлто-зелёным океаном Великотопи, уходящим до туманной полоски горизонта, вовсе не округлого, как на Земле из-за её сферичности, и спустились в ров.
Малята снял заплечный несун, как здесь называли рюкзаки, достал ножи, серповидные кидалки – местные бумеранги, и трёхлучевые остряки – аналоги японских сюрикэнов.
– С чего начнём?
– Разомни кисти. Потом возьмём камешки.
Малята вскинул брови.
– Камешки?!
– Неохота менять щиты после бросков. Тут их всего три чистых.
– Я сбегаю.
– Подожди, к нам гости.
Над обрывом появилась голова мужчины с шапкой соломенных волос.
– Петро, – сказал Малята, – обрадо зреть.
Это был служитель полигона, меняющий повреждённые препятствия и убирающий мусор.
– Добробудь, – пробурчал он. – Рано вы.
– Принесёшь пару чистых целиков?
– Куды ж я денусь? – Голова исчезла.
– Камешки отменяются? – спросил Малята.
– Нет. – Максим нашёл глазами водную полоску посреди рва. – Ищи плоские голыши.
Малята пожал плечами, но повиновался.
Когда Петро, худой, мосластый, припадающий на ногу, принёс ещё два щита, молодой пограничник уже набрал целый несун плоских окатышей, скруглённых временем и непогодой.
– Дале что?
– Помоги установить.
Максим отмерил двадцать шагов по левую сторону бассейна, велел высыпать камни в десяти шагах по правую сторону. Потом они воткнули в каменистое дно рва заострённые шесты, повесили щиты с приколотыми к ним «крабами» и вернулись к горке камешков.
Петро не ушёл, с любопытством наблюдая за действиями утренних гостей.
– Смотри, что нужно делать, – сказал Максим.
Взял в руки гладкий кругляш размером с копытце козла, встал в полуприсед, успокоил дыхание и метнул камень так, чтобы тот отрикошетировал от воды и попал в щит.
Кругляш скользнул по воде, но попал в самый нижний обрез щита.
Петро покачал головой. Малята фыркнул.
Максим не смутился, подобрал второй кругляш.
– Пристрелка.
Второй камень тоже не попал в «краба», хотя после отскока лёг уже гораздо ближе. Зато третий и четвёртый легли точно в цель.
Петро зааплодировал.
– Околеть не родить! Хутче тогось бросае не зазря!
– Теперь ты, – сказал Максим.
Малята встал ровно, прицелился, размахнулся, бросил.
Плоский коричневый блинчик дважды чиркнул по воде и унёсся под щит.
Пограничник смутился.
– Не рассчитал…
– Чуть присядь сначала, покачай равновесие, отцентрируй плечо, потом бросай.
Малята метнул камень, попал в шест, сжал зубы. Начал долго готовиться, снова промахнулся.
Максим показал ему стойку, приподнял локоть.
– Без эмоций, спокойно!
Малята кинул, попал в щит. Но лишь на десятом броске у него стало получаться.
Они раскидали запас кругляшей, и Максим похлопал парня по плечу.
– Молодец, быстро учишься.
– А зачем это, Макс?
– Пригодится на болоте. Выродки не оставят попыток напасть снова, а с берега можно будет кидать дроты с отскоком, когда цель будет прикрыта с фронта.
– Ага, понял.
Вернулись к рубежу для метания. Сначала позанимались стандартными приёмами с ножами с разных дистанций, разбили один из щитов в щепу. Потом перешли на экзотику. Малята старался и практически выполнял всё, что демонстрировал Максим. Как-никак на прошлом чемпионате Роси он занял первое место наряду с Максимом.
Петро наблюдал, орал приветствия в восторге от удач парня, но особенно его порадовал приём гостя из России: Максим подбросил вверх камень и сбил его с расстояния шагов двадцати пяти броском «сюрикэна».
– Околеть не родить! – вскричал Петро, махая руками, как крыльями. – Вот это фортель! Сроду такого не видал! А ты, малый, сможешь?
Малята покосился на Максима. Тот засмеялся, подал ему рюкзак.
– Сможет, только потренироваться придётся. Собирай ножи.
Малята с облегчением выдохнул, поспешил к разбитым щитам.
Надо рвом пролетел ворон, сделал круг, нырнул вниз, сел Максиму на подставленный локоть. Это был его личный связник, которого он приручил за время пребывания в Хлумани. В отличие от жителей Еурода росичи не пользовались рациями или телефонами, и роль почтовых дронов у них исполняли вороны (враны – на местном наречии). Они же служили и разведчиками, и наблюдателями, и доставщиками сообщений. Мало того, Максим научился поддерживать связь со своим летуном по имени Герасим на больших расстояниях и мог видеть пейзажи глазами ворона.
– Говори, – сказал он, погладив крупную – с человеческую голову – птицу.
– Грре-комрра-дозта, – раскатисто прощёлкал Герасим внушительным клювом.
Это означало, что какой-то командир (комрра) приказал (грре) идти на заставу (дозта).
– Тревога? – уточнил Максим.
– Госторр-кл-кл-вашно-рриказа, – ответила птица.
– Иду, – кивнул бывший инженер, переведя птичью речь как «прибыли важные гости, приказано явиться».
Подкинутый в воздух ворон взмахнул блестящими чёрными крыльями и умчался.
– Интересно, – проговорил Малята, – кто к нам мог приехать?
– Узнаем.
Помахав руками Петру, начавшему возиться со щитами, пограничники вернулись в Хлумань.
Причина посыла ворона стала известна, как только пограничники увидели на территории заставы группу обслуживающего персонала и прогуливающегося с каким-то незнакомцем Гонту. Незнакомец был высок, хотя и узкоплеч, и носил воинскую форму: колонтарь, ферязь, штаны свободного кроя синего цвета (местные джинсы) и сапоги из кожи китобыка. Он был молод, примерно одного возраста с Максимом, вооружён мечом – из-за плеча высовывалась его рукоять, – а сбоку на поясе висели ножны, из которых торчала узорчатая рукоятка сканфа. На предплечье молодого человека виднелся овальный шеврон: чёрная летучая мышь, пронзённая лезвием меча. Максим знал, что это знак княжеской боевой сотни, как бы сказали дома – федеральной службы охраны.
Пока подходили, он успел рассмотреть лицо незнакомца, и оно ему не понравилось, несмотря на ощутимый отпечаток силы. Узкое, с крючковатым носом, гладко выбритое, с чёрными бровями вразлёт и узким, хотя и высоким лбом, над которым свешивался своеобразный «оселедец» – язык белых (именно белых, а не седых) волос. Губы у него были тонкие, прямые, властные, и чёрные запавшие глаза со стальным блеском смотрели практически не мигая. Это было лицо человека, побывавшего во многих переделках и привыкшего командовать.
Пары сошлись.
– Знакомьтесь, – сказал воевода спутнику. – Макс, ваголвый порученец, пришед зза Грани. Малята, первоносец.
– Твой сын, – неожиданно высоким голосом, почти фальцетом, проговорил незнакомец.
Гонта кивнул.
– Парни, это Гвидо Орловец, спецхран князя.
