кораблём, по расписной вазе на тумбочке из тёмного дерева – здесь жили состоятельные люди. Но для них и не особо богатых граждан, всё перевернулось в один миг…
Вваливаться дальше в квартиру я не стал, снова прислушался. Подобрал с пола у входа покрытый толстым слоем пыли тапок, что я не сразу заметил. Слишком тот сливался с полом. Швырнул его в коридор, по направлению к кухне. Тапок шлёпнулся на паркет, проехал по инерции к старой плите. Секунды отсчитывало глухое сердцебиение. Тишина. В этой квартире никого.
Осторожно, бесшумно выскользнув в подъезд, я остановился перед следующей раскрытой дверью. Замерев, прислушиваясь к звукам. Задержал дыхание, чтобы не сбивало напряжения. В этой квартире точно кто-то или что-то было. Слышалось тихое капанье чего-то, слабое потрескивание, шуршание… и повеяло запахом чего-то жжёного. Медленно я прошёл внутрь тёмного коридора квартиры, заглянул за угол маленькой прихожей.
На кухне, запрокинув голову назад, сидел, привязанный к стулу некий мужчина. То, что он был точно мёртв, бесспорно показывал глубокий и длинный порез на горле. Серая куртка и зелёный свитер на груди были мокры от обильного потока крови. Под стулом в ногах растеклась лужа, а тёмные капли, падающие в неё с тела, подтверждали, что человек был убит совсем недавно. Его последний крик я и слышал. А рядом с телом стоял вполне себе живой человек. Пёстро-серый комбинезон, на голове глубокий капюшон — монолитовец! Стоял перед старой плитой с прокопчённой сковородкой на ней. В сковороде что-то потрескивало и слабо горело. Подняв над ней правую руку, фанатик бросил в открытый огонь какую-то пожелтевшую мятую бумагу. Упав в сковороду, бумага слегка расправилась, открывая старый титульный лист журнала. На нём я с холодеющим ужасом смог прочитать только одно жирное черное слово — «Бетельгейзе».
— Ах, ты… — вырвалось у меня, вперёд понимания, что я рассекретил своё присутствие с потрохами. Сектант, конечно же, обернулся ко мне, сам потрясённо выпучив глаза. — Ах ты, сучонок!
Не успел я направить на вандала фанатичного автомат, как гадёныш опередил меня. Схватив сковороду с плиты, он швырнул её горящее содержимое в меня. Заорав несолидно, слишком тонко, я закрылся руками, боясь, что тлеющие документы опалят мне шикарные усы, кои я отращивал с любовью и огромным трудом! До меня бумажки, кажется, вообще не долетели, зато мимо просвистела сковорода, и грубо отпихнул в сторону от входа удирающий сектант. Опомнившись, я бросился следом. Только фанатик и не думал далеко убегать. Развернулся ко мне лицом, а я затормозил в дверном проёме. Рука его поднималась невероятно медленно и сжимала крепко пистолет с длинной трубкой глушителя. Мозг тормозил с принятием решений, и тело действовало само, спасая себя. Успело вильнуть из открытого пространства за толстый косяк и пуля, со смазанным хлопком, ушла в бетонную стену. По подъезду разнёсся звук торопливых шагов. А стоило мне чуть высунуть нос, как мимо просвистел очередной выстрел, чудом не впившийся в голову. Подавшись назад, уходя от третьего выстрела, я быстро хватанул пыльный воздух ртом и заорал:
— ФА-А-АС!
Злобный страшный рык мигом слился с испуганными высокими криками. Боясь, что сейчас услышу грохот взрыва растяжки, я выскочил из квартиры. Тонкая нить лески блестела на месте, а сектант «Монолита» барахтался на земле в полуметре от первой ступеньки. Пистолет ТТ, он, видимо, выронил от столкновения с тяжёлой тушей пса. Саян, вцепившись зубами тому в правую ногу, выше ботинка, пытался подволочь сектанта ближе к лестнице. Не переставая верещать от боли, фанатик старался лягнуть собаку свободной и целой ногой, но никак не попадал по вертлявому животному. Рука его потянулась к ножнам на правом бедре, сжала чёрную рукоять. Я успел осторожно перешагнуть через растяжку, подбежал к монолитовцу и ударил его прикладом в лоб, как раз, когда блеснуло на сером свету лезвие охотничьего ножа. Тело сектанта на миг напряглось и тут же расслабилось, потеряв сознание.
— Фу! — коротко скомандовал я, и наклонился к довольному псу, почесать его косматую шею, — умница! Как ты его, а?
Саян гордо гавкнул, лизнув меня горячим языком в щеку. Пёстрая штанина монолитовского комбинезона порвалась после встречи с острыми зубами. Задрав её, я оценил рану. Три алые мокрые дырки. Но ничего серьёзного! При желании, Саян мог и ногу отгрызть, а тут просто болезненный укус. Даже сухожилия не задеты.
— Охраняй, — отдав новую команду псу, я забрал нож фанатика и вернулся к подъезду. Аккуратно и умеючи убрав растяжку, поспешил вернуться в квартиру к трупу. Вероятно, фанатик был один, потому как на звуки пальбы сбежались бы уже остальные. Но всё же, на всякий случай, я держал пальцы ближе к спусковому крючку «Абакана».
Проверив другую часть квартиры и никого не найдя, я не спеша вошел в кухню, осмотреть остатки документов и тело. Нет, от бумаг остались только обгоревшие комки, а те, что уцелели, уже ничего полезного из себя не представляли. Вот же гад монолитовский! А сорванный куш был так близко! Нет, Зона отвесила мне и едва ли не всему Синдикату крепкий щелбан по носу…
Теперь бренное тело. Горло вскрыто ровненько, глубоконько. Ножик у фанатика неплохой, острый. По старому ожогу на левой части шеи, переползающему на лицо до скулы, можно судить, что это и есть Горелый, а не тот первый труп. На кухонном столе лежал сдувшийся старый рюкзак, а его содержимое расставлено рядом же. Еда, патроны, синяя аптечка, но нет контейнера для артефактов. Больше всего внимание привлёк коммуникатор, с кучей царапин на корпусе. Недолго думая, я взял его со стола, вывел из спящего режима. Надеялся найти что-то стоящее, полезное, но ни хрена. Просто пустые переписки с «братанами» и сообщение Тритону про найденные чертежи «Бетельгейзе». И ни слова, где взял. Пролетел я по полной!
— Вот же мразь, — выругался я сквозь зубы, быстро пробегая глазами по строчкам новой переписки. Ничего интересного! Личные заметки пусты, только один файл с цифрами и через пробел набор букв. Возможно, координаты тайников, потому как по нелепой надписи «ЗТН ЛСПЛК», я предположил, что имеется в виду Затон и Лесопилка. Но это всё сейчас не так важно.
— Прости уж, но мне это нужнее, — я сгрёб в свой раскрытый рюкзак аптечку Горелого, три банки консервов и пачку острых на вкус сухарей. Подумав, подошёл к самому убитому бандиту и снял с него верёвки для своих целей.
