А вот жрать вообще не хочется. Понимаю, что надо, поскольку организму требуются калории для заживления раны, но не лезет в глотку. Зато сплю столько, сколько, кажется, никогда не спал.
Фрагмент 2
* * *
То, что браслетик с руки девчонки исчез, я обратил внимание ещё в первый вечер, когда мы общими усилиями первую перевязку делали. Обратил, но значения не придал: могла ведь просто обронить где-нибудь. Ещё через два дня она без своих «вьетнамок» осталась. И вообще выглядит несколько подавленно после того, как отлучалась днём из хижины. Когда вернулась с постиранными вещами (засохшую на форменных штанах кровь так и не отмыла, простой водой без современной мне бытовой химии этого не добиться), ещё ничего была, а с едой пришла уже не в настроении и без шлёпанцев.
Ну, и осёл же я! Она же их на жратву поменяла! В том числе — и для меня. Дикари дикарями, а вот «за просто так» нас кормить точно не будут. Вот она и торгует одеждой ради того, чтобы нас покормить. А расстроенная из-за того, что у неё из одежды теперь только поясок да пончо остались. Ничего, милая. Вот доберёмся до города, я тебе самое лучшее, что отыщу на вашем базаре, куплю: и браслетик-признак твоего совершеннолетия, и шлёпанцы. И даже пончо с розовой каймой. Я богатенький, у меня ТАКИЕ штучки есть, которые ваши оторвут с руками!
Но для начала опять пришлось прибегнуть к рисованию на земле и языку жестов. Ага, подтвердила, что еду выменивала. Эту дрянную несолёную кашу из местной крупы и пресный бульон из какой-то животины, который я почти весь выхлебал. Покачал башкой, вручил ей один из трёх метательных ножей, которые у меня в специальных кармашках на поясе крепятся. Как нож они, конечно, херня полная: просто воронёная металлическая пластина с узкой, обмотанной куском капронового шнура «рукояткой», и более широкое клиновидное обоюдоострое лезвие. Помимо вспарывания плоти при попадании в цель, годится ещё и кусочек твёрдой колбасы отрезать. Но в сравнении с теми «ножами», которыми местные пользуются, просто супер-высокотехнологичный и супер-качественный девайс. По моим прикидкам, за такой «режик» тут полдеревни вместе с обитателями купить можно. Вон, как Оне на него смотрит, потрогав остриё!
Бинт у меня после второй перевязки остался ровно один. Но расчёт на то, что местные микробы антибиотиками даже не пуганные, оказался верным. Ну, да. Пришлось заглотить пару таблеток кеторала, чтобы с рычанием и матами почистить скальпелем из аптечки и протереть смоченной сульфацилом косынкой небольшое нагноение. Но после этого даже физически ощущаю, как «балдеет» окончательно избавившийся от заразы организм. Перевязывать всё равно придётся ещё несколько раз, так что «настропалил» девчонку постирать и использованные бинты. Стерильности от этой стирки они, разумеется, не обретут, но ведь и продуктов разложения крови и прочих выделений на них не останется, и рана уже коростой начала затягиваться. Как-нибудь выживу, если до сих пор от заражения крови не загнулся.
От ножичка главный здешний мироед, ясное дело, не отказался. Только явился удостовериться, что Оне его у меня не спи… В общем, меняет на еду при полном моём согласии. Вещь-то действительно по здешним меркам просто драгоценная. Откроется путь в город (а между этой деревней и ним сейчас, насколько я понимаю, полная задница в виде жидкой грязи под тонкой засохшей коркой, которую проломишь с лёгкостью) — продаст кому-нибудь из «олигархов» и отстроит глинобитный курятник больше прежнего вместо разрушенного землетрясением. А эту драгоценность — на такую прозу, как каша, меняют. Но после этого обмена и соль в жратве стала чувствоваться, и кусочки мяса в бульоне появились, и травы с овощами моя «сиделка» приносит.
Что касается разрушений… Да, видел я руины в приоткрытую дверь. Часть народа, похоже, в полях до темна пашет, а другая пытается стену, неподалёку от которой наша хижина из травы и палок находится, восстанавливать. Помню, помню, что кочевники из саванны любят появляться, когда урожай уже собран.
Люди стену пытаются восстанавливать, а афтершоки после того самого катастрофического, грянувшего сразу после моего ранения, им мешают. Пока я в избушке валяюсь, уже несколько раз потряхивало. Но, к счастью, намного слабее, чем тогда: афтершоки — они и есть афтершоки.
На следующий день после продажи ножа меня, простите за натуралистическую подробность, посрать пробило. Не поверите — впервые после ранения. Видимо, организм мобилизовался и решил дерьмо из меня вывести только после того, как я почувствовал, что пошёл на поправку. Но если мочиться в «ночную вазу», лёжа на боку, ещё более или менее нормально, то в качестве больничной утки этот сосуд не очень подходит. К тому же, делать это в присутствии пусть и не совсем человеческой, но девушки… Которая потом тебе ещё и берётся задницу подмыть… Точнее, «обработать» тряпицей, прополаскиваемой в воде. Стыдно, но терпи, Пересечин! Без её ухода тебе пока не обойтись.
После данной процедуры моя сиделка изобразила мне целую пантомиму, тыча пальцем в армейские майку с трусами, морща носик и потирая кулачками друг о друга. Мол, разит от тебя, парень, как от душного козла, и неплохо бы твоё нижнее бельишко, обоссанное, пока ты валялся без сознания, состирнуть. А поскольку я эту вонь уже и сам хорошо чувствую, с удовольствием согласился. Тем более, под здешним солнышком вещички просохнут мгновенно, и солома, на которой я лежу, долго задницу колоть не будет.
А пока шмотки сохли, Оне мне устроила ещё одну гигиеническую процедуру. Принялась обтирать влажной тряпкой тело, ранее скрытое под майкой и труселями. Пока грудь, спину, ноги и задницу (ради этого с трудом, но перевернулся на живот) протирала, ещё куда ни шло. А вот когда она добралась до срама, одной ручкой робко придерживая детородный орган… В общем, набухать он стал прямо в её руке.
Нет, девочка. Не доводилось ещё тебе такую «игрушку» в руках держать! Видеть в спокойном состоянии — даже у меня видела. Скорее всего, видела в возбуждённом у других. Сто процентов, знаешь, что это набухание значит. Но вот судя по тому, как ты растерялась, когда «это» начало шевелиться прямо в твоей руке, для тебя в новинку то, что именно ты стала предметом вожделения, именно твои ручки вызвали и продолжают вызывать такую реакцию.
Замерла, растерянно смотрит на меня, но, кажется, просто забыла разжать пальцы. А поскольку сидит она на корточках практически вплотную ко мне, улыбнулся я ей, а ладонь правой руки поползла под «пончо» наверх по бедру.
Растерянность от лёгких прикосновений кончиков пальцев к мягкой, тёплой плоти, ещё больше. И, если судить по тому, как дрогнула рука, так и не отпустившая «срамной уд», но расслабилось лицо, то, что я делаю, Оне понравилось. И что произойдёт после того, как она, ляжет рядом со мной, повинуясь тому, что я второй рукой тяну её к себе, понимает. Не противится вовсе не из покорности, поскольку влагу под пальцами я ощутил практически сразу.
Долой поясок на пончо, долой само пончо, да здравствует обнажённое женское тело, подающееся навстречу руке и губам, ласкающим грудь!
Разумеется, ни о какой пресловутой «миссионерской позе» с моей раненой ногой речи идти не может. Только она сверху. И мать-природа ей, «раздраконенной» предварительными ласками, подсказала, что куда вставлять, как двигаться.
Несмотря на отсутствие реакции на первое в жизни проникновение, характерное для земных женщин, ясно, что для Оне всё впервые. Больно уж она, наклонив голову, удивлённо рассматривает, как происходит сам процесс, явно прислушивается к ощущениям. Включая возникшие, когда семя толчками начало изливаться в неё.
Пусть не одновременно со мной, но причитающуюся ей долю блаженства «инопланетянка» получила. Я был бы последней сволочью, если бы позволил себе, для кого она столько сделала, оставить её без него. Не без эгоистических соображений, конечно, доводил её до экстаза: нам с Оне тут ещё долго «загорать», пока я стану способен добраться до Города, и раз уж дело дошло до секса между нами, то пусть она отдаётся с охотой, а не «в силу взваленных на себя обязанностей».
