уточнил:
– Филин – креонидянин, – он помолчал. – Ты хоть понимаешь, на что способен креонидянин, заполучивший врага?..
Чайка блеснул белозубой улыбкой, впрочем, улыбка не коснулась его глаз, оставив их настороженно-внимательными.
– Примерно представляю…
– Примерно представляешь… – эхом отозвался Крыж, не отпуская его взглядом. – Братец этого Инвара, Паль, позволил заживо сварить в кислоте девушку, которую, по его словам, он любил. Он сделал нейроскрин моей подруге, Ульяне. Без обезболивания и наркоза. А этот ублюдок спокойно наблюдал, как умирают пять тысяч человек, приговоренных им к мучительной смерти.
Влад перестал улыбаться, подался вперед и снова положил локти на стол, оказавшись к Василию лицом к лицу.
– Крыж, я знаю, на что иду. И, поверь, сумею выдержать любые затеи Инвара до тех пор, пока вы меня не вытащите.
Крыж фыркнул и отодвинулся от стола, сел к нему боком.
– Отвратительная идея, – поморщился Корсаков и поднялся.
Чайка хмыкнул, посмотрев на него снизу вверх:
– Почему? Потому что она пришла не в твою голову?
Корсаков склонился к нему:
– Потому что получив от тебя сигнал, мы с Василием будем знать, что ты попал в руки этому ублюдку, и он с удовольствием тебя четвертует к нашему появлению.
– Зная Филина, могу с уверенностью сказать, он не позволит мне так быстро умереть, так что пара недель отследить его у вас будут. И потом, ребят… У вас есть другие предложения? Выкладывайте! Я готов выслушать и обсудить.
Парни, переглянувшись, отвели взгляд. Крыж пробормотал:
– Не торопись. Я обязательно придумаю что-то еще. Потому что твоя идея – полный отстой.
* * *
Открытый космос, локация не установлена
Если ты оказался в открытом космосе, это все равно, что тебя нет. Твое сознание еще живо, тело испускает микроскопические токи, но они настолько ничтожны, что не заметны Вселенной. Так человек не замечает крошечную бактерию на кончике своего ногтя. Так свет растворяет песчинку.
Пустота.
Ты знаешь, что где-то точно теплится жизнь. Где-то бушуют страсти и гремят, разгоняясь, машины. Но тебя окружает лишь пустота. И она настолько всеобъемлюща, что твое сознание очень быстро меняется, и ты уже начинаешь сомневаться, что существуешь.
Смерть наступает гораздо быстрее, чем заканчивается дыхательная смесь или вода в баллонах. Ты умираешь не от радиации или холода. Ты умираешь, растворяясь сознанием во Вселенной.
Филин чувствовал ее. Ощущал каждой клеточкой своего безвольного тела, как она проникает в ткани, как осваивается в них, заставляя останавливаться потоки крови. В глазах потемнело, или это просто окончательно погасли проблесковые огни умчавшихся вдаль фрегатам криминальной полиции.
Теон проиграл. Эта мысль радовала и печалила одновременно. Радовала, потому что Теон не умел проигрывать. А печалила, потому что Филин так и не увидел его лицо, когда этот сопляк сказал ему, что упустил главного врага Единой галактики. И Теон, пока не найдет его тело, будет думать, что Филин жив. Будет жить, оглядываясь и прислушиваясь к ночным шорохам. Страх заставит его вздрагивать из-за каждого неурочного звонка своей дочери. Страх будет преследовать его, где бы он ни укрылся и будет медленно сводить с ума.
Филин усмехнулся: в самом деле, отличная месть получится.
Что касается этого сопляка, из-за которого он оказался посреди черного океана без начала и конца… Про него, действительно, жаль, что дотянуться уже не получится. Землянин испортил так умело разыгранную партию. Будь у Филина возможность, он бы его изловил и убивал бы медленно, день за днем отнимая по капле крови, отравляя сознание тщетностью побега.
Филин задремал, проигрывая в уме возможные сценарии мести, которые не суждено было реализовать. Система жизнеобеспечения тихо напоминала, что почти израсходовала свой ресурс. Температура внутри скафандра неуклонно падала. Глава боевого крыла «Новой эры» готовился раствориться, словно в кислоте, в Пустоте, когда его выхватил ослепительно-белый луч.
Филин с трудом поднял заледеневшую руку, чтобы закрыть щиток на шлеме и оглядеться. К нему тянулись сотни золотых нитей, тело внезапно развернулось и поплыло навстречу яркому свечению, постепенно погружаясь в него.
Синие проблесковые огни. Вереница сигнальный маячков распахнутого настежь шлюза. Он внутри, он отчетливо видит белоснежный потолок и серебристую эмблему креонидянского флота. Скафандр зафиксировался в пазах – по корпусу прошла серия щелчков, хрустнули засовы креплений на стопах и запястьях, поплыл внутри искусственного гравитационного поля к середине шлюза и замер в ожидании разрешения датчиков. Те окрасились в зеленый и свет почти погас, оказавшись приятно-ярким и теплым. Его скафандр медленно поставили в вертикальное положение и втянули в контейнер для санитарной очистки, какие обычно использовались на кораблях дальнего следования. Перед Филином появился человек. Белоснежная тога, плащ. Подбитый алым бархатом и такого же цвета пояс, богато спускавшийся до стоп. Белоснежные волосы убраны в затейливую прическу из сотен кос. Тонкие губы сложились в некое подобие приветственной улыбки.
Щелкнул затвор и забрало шлема отворилось. Филин сделал несколько жадных вдохов прежде, чем поприветствовать подошедшего.
– Сырхаа́д… Неужто это и впрямь ты, мой ненадежный друг?
Мужчина чуть склонил голову.
– Вижу, твои глаза более рады встрече со мной, чем твой поганый рот. Что ж, ничего иного я и не ожидал. Могу вернуть тебя в космос, продолжишь болтаться в пустоте, если тебе ее общество приятнее, чем мое.
Филин усмехнулся:
– Пустота – приятная, но очень холодная девица. Боюсь, я не получу от нее того, чего желаю… Как ты меня нашел?
Сырхаа́д ГорГарра́ сверкнул темными, словно сама Вселенная, глазами, смотревшимися на его бледном лице, словно черные дыры, уклончиво повел плечами.
– У меня свои источники информации и средства связи. Признаться, я был удивлен, обнаружив тебя между фрагментами космической пыли. Такая незадача…
Он прищурился. Филин понимал, что находится не в том положении, чтобы спорить или показывать нрав, а потому кивнул:
– Если соизволишь выпустить меня из этого импровизированного гроба, поведаю тебе этот секрет.
Сырхаад сделал шаг назад и взглядом разрешил подойти нескольким креонидянам в униформе техников. Те ловко помогли Филину выбраться из скафандра. Тот вытер влажные ладони прежде, чем поднять одну из них в приветственном жесте:
– Благоденствие дому твоему и долголетия верным тебе людям.
Сырхаад ГорГорра был отступником, таким же, как сам Филин. Правда. В отличие от Филина, он не захотел примыкать к кому бы то ни было и уже который год вел свою игру, лавируя между политиками Креониды, Клирика и Церианы. За ним стояла часть креонидянского флота, примкнувшая к нему после ареста предыдущего главы Креониды, а потому мятежник ГорГорра имел громкий голос в высших эшелонах власти Единой галактики. Сырхаад хотел автономию одной из планет-протекторатов Креониды и свободной торговли. Высокие материи его не интересовали.
