на связь. Не знаю, что у него случилось, предполагаю худшее. Он последние несколько недель очень странно себя ведёт, один раз пытался запихнуть реактор в печь, ты слышал?
— Не, — я хмыкнул. — Но идея неплохая, чёрт возьми! Тут бы такой бадабум был, что вся эта клятая богадельня вспыхнула бы как сверхновая!
— Не смешно. Так что, возьмёшься? Условия те же, что у Айронса — режете врек вдвоём, и весь твой сегодняшний заработок увеличивается в полтора раза.
Я подошёл к двери переходного шлюза, сделав для этого целых три шага, и щёлкнул ногтем по крошечному мониторчику на дверном косяке. На нём тут же засветились зелёным цифры и буквы:
'Сотрудник 1256-е-47.
Долговой счёт: 2.560.754 ю.
Ежедневный сбор: 43.500 ю.'
— Ладно, Бет, — я улыбнулся, хотя бригадир этого, конечно, не видела. — Присылай своего новичка.
— Я знала, что ты согласишься, — с облегчением произнесла Бет. — Через десять минут будет у тебя!
— Только ради тебя, Бет.
— Ага, рассказывай, «ради меня»… Ради денег! — засмеялась Бет. — Всё, конец связи!
Щёлкнув, динамик смолк.
Я утрамбовался в узкий пенал сухого душа, который еле-еле вмещал тренированное тело, подождал положенные по инструкции три минуты, пока всякие там волны занимались моим очищением, вывалился обратно и сразу оделся в одноразовый облегающий комбинезон, поверх которого требовалось надевать скафандр.
В стопке осталось всего три комбинезона. Надо будет скоро заказывать новый ящик… А это новые расходы, новые траты, новое увеличение долгового счёта перед корпорацией «Линкс».
Едва я шагнул в переходной шлюз, как свет в жилом модуле погас — корпорация экономила даже на лишних секундах горящего света.
Я повернулся к шкафу со скафандром, и, следуя инструкции, внимательно осмотрел его. Проверил герметичность, надув и снова сдув специальным насосом, протёр визор шлема изнутри составом против запотевания, после чего перешёл к инструментам. Проверил заряд плазменного резака, набор тросов, взрывпакеты. Убедился, что реактивный ранец под завязку заправлен топливом, как и кислородные баллоны.
Я делал это каждый день, я делал это даже до того, как отправился в кабалу к «Линкс», только тогда вместо скафандра была боевая броня, вместо плазменного резака — лучемёты и игломёты, а вместо магнитных мин — гранаты всех форм и расцветок… Но в общем смысле с тех пор ничего не поменялось. В том числе, и я сам.
Развернувшись спиной к скафандру, разошедшемуся на четыре части, я сунул в штанины ноги, в рукава — руки. Последним штрихом сходящегося и срастающегося скафандра стал шлем. Он моментально отсек все звуки работающего жилого модуля.
— Добро пожаловать, сотрудник, — раздалось в ушах все тем же синтезированным женским голосом. — Активация скафандра завершена. Аварийный транспондер активирован. Хорошего дня!
И внешняя дверь шлюзового отсека открылась.
Новичок уже висел возле выхода, держась за поручень. К счастью, новичком он был только во врекерском деле, а вообще в космосе явно бывал до этого — висел, почти не двигаясь и даже не качаясь. Многие, даже при наличии точки опоры, не способны нормально расслабить мышцы и все пытаются скомпенсировать микроскопические сокращения мышечного тонуса. Вот их и болтает в невесомости туда-сюда, периодически ещё и крутя вокруг точки опоры, за которую они зацепились.
Новичок висел спиной ко мне, направив визор шлема на мою станцию и висящий в её середине готовый к резке врек. Я подплыл, зацепился за тот же поручень и стукнул стажёра перчаткой по шлему. Он плавно, без резких движений, чтобы не закрутило, развернулся, перехватывая поручень другой рукой, и мы практически соприкоснулись визорами.
Мой сегодняшний стажёр был молод — буквально лет двадцать, не больше. Глаза наивные, как у любого, кто приходит на первую в своей жизни работу. Бьюсь об заклад, он наслушался рекрутских рассказов о том, что врекеры зарабатывают огромные деньги буквально за один корабль, и, как и все, не прочитал то, что написано мелким шрифтом, а голосом не произносится вообще.
Я снял с левой перчатки контактную рацию и прилепил к шлему новичка.
— Раз-раз. Меня слышно?
Новичок кивнул.
— Да ты тоже можешь говорить, эта штука в две стороны работает. Технологии, прикинь.
— Ага… — новичок наконец раскрыл рот. — Меня Ларс зовут!
— Личный номер?
— Тринадцать семьдесят бэ тринадцать!
— Так вот, бэ тринадцать, про имя можешь забыть. Пока ты работаешь на «Линкс», ты бэ тринадцать. Ларсов много, а конкретный бэ тринадцать у корпорации — один. Смирись с этим заранее.
Новичок посмотрел на меня с удивлением, которое читалось в его глазах даже сквозь отчаянно бликующий визор:
— И что, всех это устраивает? Тебе вот лично как?
Хех! Знал бы он, насколько мне это «как»! Мало того, что в «Линкс» я пришёл по поддельным документам, так ещё и внутри самой корпорации фальшивое имя практически сразу похоронили под моим безликим идентификационным номером.
Устраивало ли меня это? О да! Способа лучше замаскировать мою личность просто не существовало.
А кроме как замаскировать её, больше ничего и не оставалось. После того, как мы с парнями узнали то, что не должны были… После того, как нас дискредитировали и объявили вне закона, назвав террористами.
Мы, конечно, поначалу пытались брыкаться и сопротивляться, ведь мы были лучшим отрядом для специальных операций и могли победить любого противника.
Кроме тех, кто, собственно, и сделал из нас этот самый отряд лучших из лучших.
Они знали все наши действия наперёд, они просчитывали наше появление в любой точке космоса, во многом благодаря тому, что настроили против нас всех людей, даже тех, кто и сам не жаловал Администрацию. Убийства детей, изнасилования беременных, пытки, грабёж, работорговля — только малая часть того, в чем нас обвинили. И, чем чудовищнее были обвинения, которые на нас сыпались, тем охотнее в них верили. Если поначалу нас считали просто очередными пиратами, то под конец люди действительно уверились, что мы — воплощение абсолютного мирового зла.
С этого момента у нас не осталось и шанса. Стоило нашему кораблю спейснуть, то есть, совершить прыжок хоть куда-то, как буквально через полчаса спейсер выплёвывал идущий по нашим следам крейсер Администрации. Стоило нам приблизиться к станции для дозаправки, как по нам открывали огонь или высылали на перехват штурмовики.
У нас не осталось выбора. Мы могли уничтожать всех встречных, тем самым подтверждая образ, который лепила из нас Администрация… или просто исчезнуть. Что мы и сделали. Мы не могли выбрать геноцид,
