«Вот как? — сталкер удивленно качнул головой. — Чем дальше, тем интереснее».
«Согласно теории, центральный участок каждой сферы является одновременно центром любой другой, а также центром аналогичного явления в ином измерении, предположительно в гиперпространстве».
«Стоп!».
Сталкер вновь уравнял в размерах все пять картинок и еще раз внимательно всмотрелся в изображения и сопутствующие данные.
«Зона, Крым, Питер, Новосибирск и Москва, плюс такой же пузырь, только непонятно где… в каком-то там многомерном мире. И как это понимать? Честно говоря, я ожидал чего-нибудь попроще, вроде аномального взрыва или атомной бомбардировки. А тут… Что же это за фокусы?».
Спутниковая картинка внезапно исчезла. Не зависла, как иногда бывает, а исчезла вовсе. Причем во всех пяти окнах практически одновременно. Сталкер переключился на картинку с внешней камеры бункера. В принципе, ему было ясно главное. Мир переживал какую-то аномальную катастрофу, в пять раз мощнее и обширнее катаклизма, создавшего прежнюю зону отчуждения. Но ломать голову над причинами и возможными последствиями новой катастрофы бессмысленно.
Оставалось просто дождаться развязки. Если, конечно, выдержит бункер.
Земля затряслась с новой силой, куски штукатурки и каменное крошево начали сыпаться с потолка непрерывно, замигал и погас основной свет, и почти сразу на бункер обрушился сокрушительный удар. Бетонный купол пошел трещинами, но выдержал. Вот только надолго ли?
Сталкер помахал рукой, разгоняя пыль, и посмотрел на экран. Основная внешняя камера не работала. Сталкер включил камеру охранной системы. Она пока была в строю, но рассмотреть с ее помощью, что творится за дверью, было нереально. Что-то кружилось в ритме снежинок, подхваченных метелью, и рушилось. Сталкер вдруг понял — кружилось в бешеном вальсе то же, что и рушилось — обломки бетонных стен саркофага.
Вскоре и эта камера приказала долго жить, утонув под слоем бетонной крошки, и сталкер выключил компьютер.
«Все. Как я и предполагал, прежней зоны отчуждения больше нет. — Сталкер откинул спинку кресла, расслабился и уставился в темноту. — Меня тоже. Выбраться из заваленного бетонными обломками бункера я уже не смогу. Да и не больно хотелось. Во внешнем мире мне делать нечего, а Новую Зону пусть осваивают другие. Я свой путь закончил. Одно непонятно, почему я столько лет раздавал стопроцентные прогнозы другим, но не сумел верно предсказать собственное будущее? В чем я ошибся? Имплант, ответь».
«Ошибки нет. Ваш путь будет продолжен».
«Железяка ты упрямая, — сталкер вздохнул. — У меня воздуха на три часа, а ты продолжение пути предрекаешь».
«Ошибки нет».
«Да ну тебя, — сталкер закрыл глаза. — Спать. Теперь можно. Спать и видеть сны. Быть может».
* * *
Тринадцатое сентября. Черный день календаря. Лера запомнила этот день в мельчайших подробностях. Впоследствии на личные впечатления наслоились кадры из сетевых репортажей, многочисленные комментарии специалистов и рассказы очевидцев из других локаций, где произошли взрывы и начали бушевать вихри, аналогичные тем, что изуродовали зону отчуждения вокруг Чернобыльской АЭС, но собственные воспоминания остались самыми яркими, четкими и пугающими.
Лера отлично помнила, как добралась до Дымера — в тот раз на редкость удачно и быстро. Помнила, как встретилась с одним из старых друзей отца, своим крестным, и как тот встревожился, узнав о новом предсказании папы.
Крестный был тоже буквально помешан на зоне отчуждения и первым среди сталкеров решил вживить себе имплант, с помощью которого надеялся найти ответы на все загадки, которые придумывала Зона. Лера была уверена, что и отца на вживление импланта подбил его старинный приятель. Ведь до определенного момента папа относился к новомодным компьютерным имплантам весьма прохладно, считал подобные операции слишком рискованными и вообще говорил, что «бизнесмены, которые вживляют себе в мозги компьютеры, просто бесятся с жиру, пытаясь заработать все деньги мира». Но старый друг сделал отцу предложение, от которого тот не смог отказаться, и впоследствии организовал такую же операцию Лере и еще нескольким товарищам. А уж глядя на них, импланты начали вживлять себе и прочие сталкеры, промышлявшие в зоне отчуждения, а также всевозможные любители аномальных явлений, рисковавшие жизнью в неприветливых радиоактивных местах ради неведомых псевдонаучных открытий.
Как выяснилось спустя некоторое время после Катастрофы, все, кто загодя обзавелся имплантами, были чертовски предусмотрительными людьми. Пусть и невольно. Ведь именно они, вернее, те из них, кто выжил, стали наиболее серьезными представителями нового вида сталкеров, заселивших все пять аномальных территорий, которые образовались в тех местах, где бушевали фонтаны загадочной Катастрофы.
Но в тот день Лера об этом еще не знала. Впрочем, как и о многом другом, что ожидало ее в ближайшие часы и дни.
Когда встревожился папин приятель, Лера просто удивилась, а когда вдруг из-под ног ушла земля — испугалась. Потом горизонт заволокли свинцовые тучи, начал грохотать какой-то странный, оглушающий и сбивающий с ног гром, следом налетел жуткий ураган, и Лере показалось, что весь мир поглотила одна гигантская пыльная буря.
Папин друг успел затащить девушку в подвал ветхого двухэтажного домишки, поэтому первый удар стихии они пережили без проблем, но Катастрофа потому и вошла в историю, как явление уникальное по своей разрушительной силе и последствиям, что одним ударом стихии дело не закончилось.
За первым ударом последовал второй, еще более мощный, и вот тут-то Лера поняла, почему отец настаивал, чтобы она ушла как можно дальше.
Ударная волна запредельно могучего взрыва смела со своего пути почти все дома и деревья, разорвала и вздыбила землю, взметнула в небо миллионы тонн грунта, пыли и воды из речек и озер. И все эти тонны грязи затем рухнули с километровых высот, захоронив под толстым слоем практически все пока еще живое и уже неживое.
Как в этом хаосе удалось выжить Лере и некоторым другим разумным обитателям зоны отчуждения? В этом-то и заключалась основная причина, по которой слово «Катастрофа» пишется с заглавной буквы, как обозначение чего-то уникального, достойного звучать настолько гордо.
Аномальный взрыв стер с лица земли либо причудливо изменил строения, изуродовал ландшафты (позже Лера убедилась, что во всех пяти локациях происходило примерно то же, что и в зоне отчуждения ЧАЭС), выжег до последней бактерии всю органическую жизнь, но не тронул ни одного механизма, машины или аппарата, а также… людей со вживленными имплантами.
