Ознакомительная версия.
Потом дом содрогнулся. Весь – от первого до последнего этажа. От фундамента до крыши. Это уже работал гранатомет. «Кистень» фугасил. И в том, куда именно целит «Москит», сомнений больше не оставалось. Никаких. Шестью этажами выше – в служебной квартире оператора «Мертвого рая» Вячеслава Ткача – долго теперь нельзя будет поселиться. Да и в соседних квартирах – тоже.
Денис и Юла упали на пол одновременно с вылетевшими стеклами. Крупный осколок пропорол Денису голень, но боли не чувствовалось. Слишком много адреналина в крови, слишком громко грохочет вокруг, слишком сильно трясутся стены. И слишком густо сыплется сверху.
Что-то кричала Юлька. Что-то кричал он сам. Даже Славка (Очухался?! Уже?!) открывал и закрывал рот. И – ни хрена не слышно!
С потолка пластами падала штукатурка, а за разбитым окном бушевал настоящий плитоблокопад. И бесформенное бетонное месиво. И крошево. Квартиры, обратившиеся в строительный мусор, сносило пачками. Вместе с жильцами.
А орудия вертушки все не унимались. У экипажа «Москита», видимо, не было права на ошибку, и пилоты сметали целые этажи. Так, заодно, на всякий случай, для профилактики, для надежности. Дом стирали как карандашный рисунок ластиком.
Ночь озарилась пламенем пожара: в обойме автоматического гранатомета «Кистень» попадались и комбинированные и зажигательные боеприпасы.
Денис видел, как по потолку вдруг пробежала черная молния. Да, молнии бывают черными. Когда молния – это трещина!
Трещина росла и ширилась с каждым новым гранатным разрывом.
Беда! Треснувшие потолки, как известно, имеют свойство обваливаться. В лучшем случае плита перекрытия выдержит еще три-четыре удара «Кистенем» по верхним этажам, после чего…
Грохнуло раз, другой… И все. И обстрел прекратился. Погасли прожекторы. Вертушка, сделав контрольный круг, бесшумно растворилась в ночном небе. Плита выдержала. Потолок не обрушился.
В голове гудело. На зубах скрипело. В глазах щипало.
За пустым окном горело, дымилось и пылило.
Денис недоуменно посмотрел на застрявшее в ноге стекло, на кровь, сочащуюся из-под грязной корки цемента и известки. Рядом тихонько всхлипывала одна пыльная куча. И молча ворочалась другая. Юльку и Славку Денис признал не сразу.
* * *
– Ну что, доигрались, да? – Ткач держался за разбитую торшерной ножкой голову и цедил слова тихо, хрипло. И улыбался. Невесело, зло и презрительно. – Только идиот мог вызвать вертушку.
– Мы думали… мы просто думали… – начала Юла, но тут же сконфуженно замолчала.
– И совершенно напрасно вы так думали. Центр управления наружкой, да будет вам известно, уже перенесен на базу «Мертвого рая». И дежурят там не милки, а федералы. «Москит» тоже патрулирует не Периметр, а Старое кладбище. Теперь оно самый важный объект в городе.
Так вот почему вертушка прибыла так быстро! От кладбища-то лететь – совсем ничего.
– И какого ты обо всем этом молчал раньше?! – Денис потирал перевязанную ногу, морщился от боли и чувствовал, что вот-вот сорвется.
Сорвался Славка.
– А ты мне дал договорить?! – рявкнул Ткач. – Я предлагал воспользоваться возможностью, которая выпадает раз в жизни! Одному из миллиона! А ты… ты… дубина с дубиной… ты же все испохабил. Ты вообще понимаешь, что натворил?
– Я понимаю только одно. Кожин не настолько дорожит нами и своим долбаным экспериментом, как ты вбил себе в голову. Он только что хотел избавиться от тебя, меня и Юльки.
– А что ему оставалось после вашей выходки? Вы ведь сами объявили войну. Первыми! Надо же, додумались! Связаться с наружкой и натравить вертушку на кожинских имитаторов! Конечно, после такого нянчиться с нами федералы не станут. Бунт операторов, знающих слишком много, для Кожина все же пострашнее, чем временная приостановка проекта «Мертвый рай». Таких опасных кретинов, как вы, следует уничтожать невзирая ни на что. Ни на рейтинги, ни на баллы, ни на перспективы. И в этом я, кстати, полностью согласен с Кожиным.
– Слушай, ты… – зло огрызнулся Денис. – Я уже начинаю жалеть, что мы не бросили тебя наверху.
Ненависть, что полыхнула в Славкиных глазах, трудно скрыть. Да он и не пытался.
– А я жалею, что там, на Девятой Линии, не поставил «мудака» на полную мощность, – прошипел Ткач.
До драки оставалось недолго. Денис был готов бить ублюдка хоть больной ногой. Рвать готов был голыми руками.
Снова вмешалась Юлька. Вечная миротворица, блин!
– Мальчики, если вы задумали рукопашную, то вы оба – распоследние идиоты. До вас что, никак не доходит, что мы снова в одной лодке, в одном общем дерьме? В одной лепешке на троих. Если хотите поубивать друг друга – пожалуйста, валяйте. Только без меня.
Юла вышла. Щелкнул, открываясь, замок, скрипнула о перекошенный косяк входная дверь. Что ж, девчонка права. Денис сплюнул. Прихрамывая, отправился следом. Последним на лестничную площадку приплелся Славка.
Они молча смотрели. Втроем…
Пробоины, проломы, провалы…
Подъезд производил гнетущее впечатление. Пилоты вертушки постарались на славу: практически все этажи выше четвертого вырваны, срезаны, сорваны, сметены. Сброшено, сбито и безжалостно раздавлено даже пламя пожара. Правда, судя по сильному запаху гари и настырному дымку, вьющемуся понизу, где-то под завалами огонь еще жадно дожирал последние запасы кислорода.
Пыль осела, и в пролом над лестничной площадкой с любопытством заглядывало несколько одиноких звезд.
Пролет лестницы, ведущий наверх, уцелел лишь наполовину, и на последней ступеньке с задумчиво-печальным видом сидела Юла. Свесив ноги. Противоположная стена рухнула целиком, так что соседние дома можно было видеть, не выходя на улицу. Все ближайшие многоэтажки зияли черными глазницами выбитых окон. Меж окон – густой крап: сквозные дыры, глубокие щербины. Следы от пуль и осколков. Всюду. Когда в этом городе рубят лес, щепки разлетаются очень далеко… Что там Кожин вякал о гуманности и неоправданных жертвах среди мирного населения?
В перебитой трубе водопровода жалобно журчал утекающий ручеек. Скрипела недосорванная оконная решетка. Покачивались и трепыхались на ветру хвосты оборванных проводов и тросов, которые совсем недавно звенящими струнами вплетали дом в единую сеть районных коммуникаций.
Где-то громко и испуганно плакал ребенок.
Юла опустила глаза, глянула вниз, в пролом. Вид у нее был как у самоубийцы, готовящегося к прыжку.
– Нам лучше вернуться в квартиру, – нарушил молчание Славка. – Вернуться и притвориться мертвыми.
– А вот кому-то притворяться уже не нужно, – тихо отозвалась Юлька. – Твоим соседям сверху, например. Или тем старикам из пенсионерской гостинки.
Ознакомительная версия.
