— А почему ты никогда не звонишь мне трезвым?
— Резонно, — с оттенком одобрения ответил голос после короткой паузы. — Я смотрю, ты все такой же колючий, Олежка.
— А ты все такой же целеустремленный…
Олег помедлил, размышляя, как назвать собеседника, чтобы задеть побольнее? Товарищ майор? Дядя Миша? Камень? Может быть, Палач?
Гарин так ничего и не решил, когда почувствовал, что капли дождя больше не попадают на него, и, подняв голову, понял почему. Тут уже он и обернулся, и удивился, благо было от чего. Ему доводилось видеть, как майор Столяров обращается с ножом, пистолетом, автоматом, винтовкой… Конечно же, с гранатой. Этот его любимый фокус, «угадай, в какой руке кольцо»… Но Олег и помыслить не мог, что когда-нибудь увидит Михаила с зонтиком.
— Да, — будто подслушав его мысли, подтвердил Столяров. — Мы оба изменились.
Костюм Михаила тоже мало вязался с образом человека, который мог спать на болотной кочке и питаться желудями… а мог и не есть, и не спать. Когда Олег впервые увидел Столярова, на нем был… «Зеленый хирургический халат и марлевая повязка на лице», — подсказала память. Но это было не настоящее воспоминание, а наведенное, фантомное, поэтому Гарин отмахнулся от него. Сталкер по имени Дизель давно в могиле, пусть и тот, кого он называл Палачом, останется в прошлом… Нет, в момент их знакомства в летящем над Зоной вертолете Михаил был одет в спортивный костюм и кеды без шнурков. Не нужно забывать и о таком немаловажном аксессуаре, как наручники. Такова уж была легенда. В Зону майор СБУ должен был попасть под видом уголовника по кличке Камень. После «крушения» вертолета, на поверку оказавшегося такой же фикцией, как уголовное прошлое Камня, Столяров переоделся в брюки и куртку, найденные в рюкзаке одного из «погибших» бойцов. Потом, уже на Янове, он приобрел у перекупщика два защитных комбинезона, переделанных из обычной «Зари». Гарин видел Михаила даже голым, во время обыска на базе «Монолита», куда Столяров пронес «венец», спрятав его на своем теле под обмоткой грязных бинтов. Но никогда — таким как сейчас. В черных лакированных ботинках, к которым не приставала даже рыжая кладбищенская грязь, в строгом темно-коричневом костюме — кажется, даже тройке, в долгополом сером плаще. И с зонтиком. Большим черным зонтом на длинной изогнутой ручке.
— Мы оба изменились, — повторил Михаил, задумчиво изучая лицо Олега. — Ты что, решил отпустить бороду? Зря. Была б у тебя нормальная щетина, а так… Какие-то клочки.
— Зачем ты здесь? — спросил Гарин, в свою очередь поднимая глаза на Столярова. — Пришел выразить свои соболезнования?
— Нет. — А вот лицо Михаила осталось прежним. Волевое, рубленое, с глубокой складкой поперек лба и серо-стальными глазами, взгляд которых трудно выдерживать долгое время. Только в коротко остриженных волосах прибавилось седины. — Соболезнования тебе сейчас не помогут. Вообще никакие слова не помогут.
— А что поможет?
— Есть два варианта. Могу рассказать, если пообещаешь не перебивать.
Олег ничего не ответил, и тогда Столяров продолжил:
— В первом случае тебе поможет, как это ни банально, время. Не борись с болью, впусти ее и дай заполнить себя изнутри. Помоги ей. Почаще листай фотоальбом, смотри домашнее видео, нюхай вещи, скляночки с духами… — В этом месте Гарин вздрогнул, но промолчал. — Опустись на самое дно депрессии. Пусть боль почувствует свою победу над тобой и успокоится. Когда у нее не останется другой пищи, она начнет жрать саму себя. И тогда молодой здоровый организм мало-помалу вернет себе свое. Пройдет два или три месяца… А скорее всего даже меньше. Ты сам удивишься, как скоро тебе снова захочется жить. И в этом нет ничего плохого или стыдного. Ты никого не предаешь, продолжая жить. Может быть, уже через месяц ты почувствуешь себя лучше. — Михаил перевел дух и закончил другим тоном. — Но у нас, к сожалению, нет месяца. Поэтому…
— Прежде всего нет никаких «нас», — оборвал его Олег. — Есть ты и есть я. Отдельно Михаил Столяров, майор СБУ, и отдельно Олег Гарин… — Он помолчал немного, но так и не придумал продолжения.
— Я давно уже подполковник, — заметил Столяров.
— Поздравляю, — буркнул Гарин.
— Да не с чем. А насчет тебя, меня и нас ты не прав, Олежка. Ты ведь скучал по мне.
— Никогда! — соврал Олег.
— Скуча-ал. Вспоминал о наших подвигах, когда уставал пялиться в монитор и сочинять отчеты для налоговой.
— Ты следил за мной?
Михаил едва заметно поморщился.
— Я, скажем так, интересовался судьбой своего старого приятеля и его фирмы. Кажется, «Гиперболоид Секьюрити»? Остроумное название.
— Фирмы больше нет.
— Я слышал. Это ж надо было умудриться — за месяц растерять все, что создавалось годами. Хреновый из тебя вышел бизнесмен, студент.
— Не называй меня студентом… Камень.
— А то что? — Столяров не улыбнулся, а скорее ощерился, как будто упоминание старой клички пробудило к жизни его прежнюю ипостась. — Побьешь меня, студент?
— Надо будет — побью.
— Ну бей. Только учти, что другого такого шанса у тебя не будет никогда.
Михаил отвел в сторону руку с зонтом и демонстративно повернул голову, словно подставляя для удара гладко выбритую щеку.
«Думаешь, не ударю? — разозлился Гарин. — А ведь ты уверен, что не ударю. Сволочь! Манипулятор хренов…» И без замаха выбросил вперед правую руку, только на последней трети движения сжав пальцы в кулак.
Голова Столярова качнулась, но и только. Ни один мускул не дрогнул на спокойном лице, лишь черты его на мгновение обострились. Михаил даже не моргнул.
— Ну что, полегчало? — спросил он.
— Нет! — процедил Олег и, вцепившись обеими руками в отвороты серого плаща, крутанулся на месте. Движение вышло совсем не грациозным, но эффективным. Раскрытый зонтик упал на землю, прокатился несколько метров, гонимый ветром, и задергался, зацепившись изогнутой рукояткой за ажурную оградку вокруг могилы Нелли Рустамовны. Гарин тоже повалился в проход между могильными рядами, увлекая за собой Столярова, который рухнул безвольно, как кукла, и позволил противнику оседлать себя.
— Урод! — бормотал Олег. — Хрен в плаще! В костюмчике! С жилеточкой! Подполковник он! С зонтиком! Вот тебе зонтик! Мэри Поппинс… д-до свидания!
Каждую реплику сопровождал новый удар: по плечам, в грудь, по голове. Михаил не защищался и не отвечал на удары, даже не моргал. И, кажется, улыбался. Гарин вспомнил, как с такой же бездумной улыбкой Столяров бился головой о дерево, в кровь разбивая лоб, когда им нужно было убедить наблюдавшего из-за шторы врага, что Гарин — уникум, способный подавлять чужую волю и без «венца». Дерево было крепким. Куда до него кулакам ослабевшего от месячного запоя пьяницы. От этой мысли Олег разозлился еще сильнее.
