— Не надо меня стесняться, — напомнила Марина.
— По колено в этом самом, — закончил Михаил.
— Так что с установкой? — спросил Олег.
— Там полно каких-то обломков с циферблатами и кнопками. Возможно, когда-то они и были установкой, но сейчас это просто мусор.
Гарин наморщил было лоб, но вскоре его лицо просветлело.
— Получается, у Пси-Мастера в любом случае не было шанса! Даже если бы он добрался до установки, воспользоваться ею он бы не смог.
— Получается, так, — подтвердил Столяров, однако в голосе его прозвучало сомнение. — Хоть это и не похоже на Пси-Мастера. Составить такой грандиозный план и проколоться на какой-то мелочи.
— Вообще-то да, — согласился Олег. — Но, знаешь, от отморозков никто не застрахован. Даже злой гений.
— Я надеюсь, под отморозками ты подразумеваешь бюреров?
— Ну да. И их тоже, — широко улыбнулся Гарин. — Кстати, когда ты меня наконец развяжешь?
— Не знаю. Может быть, утром?
Снег шел всю ночь. Он был совсем не таким, каким пугал Олега Столяров. Ничего общего с сине-зелеными хлопьями, которые светятся в темноте. Снежинки были самыми обычными — белыми, шестиконечными и очень красивыми. Они приятно поскрипывали под подошвами ботинок.
Глядя на снежные шапки, выросшие на еловых лапах, было невозможно поверить, что всего в нескольких метрах от тропинки может прятаться коварный мутант или невидимая среди сугробов аномалия. Кажется, это парадоксальное сочетание сказочной красоты и смертельной опасности чувствовали все: и суровый мужчина в синевато-сером экзоскелете, и молодой человек в камуфляже, и девушка в куртке с чужого плеча и летних кроссовках, которая наотрез отказалась примерить обувь мертвого «монолитовца». Они двигались в сторону Припяти, а за их спинами упиралась в небо стопятидесятиметровая вентиляционная труба, упрятанная за решетку.
— А она совсем не такая, как в кино, — сказала Марина.
— Кто она? — не понял Олег.
— Ну, Зона.
— А разве про нее сняли фильм?
— Ну да, сериал. Я как-то включила случайно, посмотрела полсерии. Там еще Гоша Куценко играет, смешной такой, с дредами.
Идущий первым Столяров обернулся через плечо и пренебрежительно бросил:
— С дредами или без дредов, но Гоша Куценко — так себе актер.
— А кто, по-твоему, хороший актер? — спросил Гарин.
— Кто-кто. Например, Машков.
— Владимир Машков? — уточнил Олег и вдруг понял, кого все это время напоминал ему подполковник. — Слу-ушай, а тебе никогда не говорили, что ты на него похож?
— На Машкова-то? — усмехнулся Столяров. — Говорили, и не раз.
Но, видимо, эта тема его немного смущала. Михаил прибавил шаг, и Гарин с Мариной остались практически одни. Одни в заснеженном, почти сказочном лесу.
«Как малолетки на первом свидании, — подумал Олег и взял Марину за руку. — Как какие-нибудь Ромео и Джульетта».
Впереди них, словно верная дуэнья, шагал подполковник СБУ в боевой броне, за плечом которого болтался короткоствольный пулемет.
Гарин улыбнулся.
— Чего улыбаешься? — поинтересовалась Марина.
— Да так. Настроение хорошее, — ответил он, и это было абсолютной правдой.
— Ну, давай я его тебе слегка подпорчу. Или еще сильней улучшу. С вами, мальчиками, никогда не угадаешь.
— Ну, попробуй.
— Как тебе имя Боря? Нравится?
— Какой Боря? — насторожился Олег.
— Да никакой. Просто имя. Боря, Борис, Борюсик.
— Имя как имя. Нормальное. А что?
— Да вот, видишь ли, в чем дело. Я решила родить тебе Бога.
— Что?! — Гарин резко остановился и развернул Марину лицом к себе.
— Не сжимай так. Мне больно, — пожаловалась она.
— Извини. — Он слегка расслабил пальцы, сжимающие Маринину ладонь.
— Да что ты так всполошился? Борис Олегович Гарин, сокращенно БОГ. По-моему, прикольно.
— Прикольно, — кивнул Олег. — Но почему ты вообще об этом заговорила?
— Ну, понимаешь… — Марина носком кроссовка примяла снег. — Помнишь, мы вчера с тобой…
— Помню.
— Вот. А это был очень опасный день.
— У меня последние три дня очень опасные. И что?
— Я в другом смысле. Я беременна, Олеж.
— Как ты можешь это знать? Суток еще не прошло!
— Я знаю. Просто знаю. Ну, ты обрадовался или огорчился?
— Подожди, Марин. Мне нужно… Мне нужно время, чтобы сообразить.
Кажется, это был не тот ответ, которого ждала Марина. Отняв руку, она побежала догонять Столярова. А Гарин еще некоторое время стоял на месте, глядя на следы, оставленные кроссовками любимой женщины, и мучительно размышляя.
Он любил Марину и хотел от нее детей, и лишь одно обстоятельство мешало ему сейчас почувствовать себя самым счастливым человеком на свете. Это были слова, намертво въевшиеся в память. «Полубогом я уже был. В следующей жизни я стану Богом». А еще смех — не безумный, не демонический, а совсем обычный, человеческий смех, от которого почему-то становится очень жутко.
Каким он вырастет — этот ребенок, унаследовавший от своих родителей цвет глаз и волос, ямочку на подбородке, группу крови, генетическую память и Бог знает что еще?
Только вот Бог ли? Или все-таки Дьявол?
На кого он будет похож — на Марину или на Олега? А может, на юного бога, как большинство малышей? И какое слово произнесет первым? «Мама» или «папа»?
А может быть, «щенок»?
Двадцать пятого августа в семье Олега и Марины Гариных случилось пополнение. При росте пятьдесят два сантиметра мальчик весил три с половиной килограмма. Все родственники сошлись во мнении, что у него глаза матери и волосы отца. После долгих препирательств мальчика решено было назвать Борисом. Иногда по ночам, уложив сына спать, Олег подолгу в задумчивости стоит у его кроватки. Однако ребенок растет здоровым, спокойным и не опережает в развитии своих сверстников. В его поведении замечена пока только одна странность. Когда в гости к супружеской чете приезжает Столяров, Борис Олегович Гарин с криками убегает в свою комнату и прячется в шкаф.
