7
Утро выдалось холодным. Удачное утро для казни. Хотя казнь здесь называли священным ритуалом, так что Макар хоть как-то тешил себя тем, что погибнет не в процессе казни, а во время священного ритуала. Доля оптимизма в этом была.
Но, если называть вещи своими именами, то ритуал этот для нормального человека считался самой, что, ни на есть казнью. Ведьмака «разбудили» пинками в живот рано утром. Пол под ним был окрашен в тёмно-красный цвет. Сталкер потерял много крови за ночь и был сейчас ужасно бледным. Глаза закатились, горло пересохло, левая нога вообще не ощущалась и не двигалась.
Макара тащили долго по земле. За это время он придумывал себе множество смертей от рук этих психов, но всё ещё не хотел смиряться со своей участью. Всё тело болело, голова раскалывалась. Ведьмак закрыл глаза.
Наконец, «грешник», тащивший его остановился. Сталкер услышал знакомый голос и узнал в нём Грифа:
— Я готов.
— Всё понял, да? Тебе предоставлена честь вести неверного на «священный ритуал». Оправдай доверие высших! — «грешник» перекрестил Грифа. Кивнув головой, он развернулся и пошёл в обход дома.
Как понял Макар, его потащат по тоннелю к месту казни и делать это будет ни кто иной, как Гриф! Последний шанс спастись! Договориться! Втолковать парню, что к чему.
Юнец схватил сталкера за шиворот и потащил в тоннель. На ремне его болтался охотничий нож следопыта.
— Парень, погоди! Парень! — взмолился Ведьмак, — Ты ж нормальный! Ты же не такой как они! У тебя взгляд другой. Живой взгляд, не такой как у них! Они так и не смогли сделать из тебя психа! Парень! Помоги мне! Парень! Вдвоём мы справимся с ними! Они же убьют меня твоими руками! Помоги!
— Молчи, — сквозь силу проговорил Гриф. Было видно, он пытался грубить, но ему было жалко сталкера, и эта жалость побеждала в нём.
— Парень, я же вижу всё! Ты другой, понимаешь? Другой! Помоги мне! Я сделаю из тебя сталкера-проводника. Мы будем работать вместе! А эти грешники — психи! Ты же нормальный! Ты сам должен был это заметить! — только теперь Макар понял, о чём говорил Грешник в своём пророчестве.
«Твоя жизнь будет стоить не больше, чем твоё умение убеждать… Твоя судьба станет зависеть лишь от одного человека, который сам не будет понимать где правда, а где ложь, будет жить иллюзией, красивой иллюзией, а ты не сможешь противостоять предназначению…»
Теперь Ведьмак понял смысл этих слов. И он должен убедить Грифа помочь ему!
Парень остановился и отпустил пленника:
— Я…я другой. Я не такой. Да. Но я стараюсь быть похожим на них! И я стану таким! Наверное, я не проникся верой и…
В другой ситуации это звучало бы смешно, но сейчас Макару было не до смеха:
— О какой вере ты говоришь?! Вся группировка «Грех» — творение человека, попавшего под особое излучение! А Зона — это тоже творение человека, а не божья кара! Артефакты — это деньги, а мы, сталкеры — исследователи Зоны, расхитители её богатств, радиоактивные бомжи и люди со сложными судьбами!
Гриф замялся. Было видно, что всё понимает и готов помочь Ведьмаку.
— А…а мы тогда кто?
— Кто ВЫ?
— Ну…мы… "грешники"?
— Не вы, а они. Они — психи, а ты другой, ты нормальный. Говорят, что новичков "Греха" пускают под специальное излучение и если это так, то на тебя оно получается, не действует.
— Нас, нас, то есть меня с друзьями отвели куда-то в лес и сказали, чтобы мы прошли по какой-то дороге, тогда у друзей начался…эээ…религиозный экстаз, а со мной ничего не происходило…
— Значит, на тебя не действует излучение! Помоги мне! Из тебя получится отличный сталкер.
Гриф думал долго. В конце концов он неопределённо взял Макара за шиворот и потащил дальше. "Твоя судьба станет зависеть лишь от одного человека, который сам не будет понимать, где правда, а где ложь" — вспомнил сталкер.
Тоннель кончался и Ведьмак, наконец, увидел "лобное место". Кажется, его сожгут на костре, но сначала, наверное, снимут с него кожу ржавыми крюками, которые держит в руках тот самый Апостол — один из "друзей" Грифа. Макар оказался прав, этот парень занял какую-то важную должность в группировке…
8
Глубокая ночь. Шёл ужасный ливень, из-за которого нужно было аккуратно переставлять ноги, чтобы не упасть, двигаясь по мокрой скользкой земле. Гриф уходил. Он понял всю правду, но поздно. Макар уже был парой костей и обгорелым куском мяса.
— Стой! Кто идёт?
— Дай пройти, Монах. Я ухожу!
— Это ещё куда?
— Я ухожу из вашей секты!
Глаза часового налились кровью:
— Из секты…Сукин сын, ты отрёкся от господа! — Монах схватился за автомат и направил его на Грифа.
— Гриша, пожалуйста, — взмолился парень, — Выпусти меня!
Монах передёрнул затвор, старательно прицелился и нажал на курок.
* * *
Гриф не понял сам, что произошло. Он, выхватив "Фору-12" разрядил всю обойму в сторону часового, причём успел кувырком уйти с линии огня. В Зоне, такое неосознанное, но правильное поведение человека так и называют — инстинкт самосохранения, который вырабатывается тут у многих. Человек сам не понимает, что делает, просто спасай свою жизнь. Многие, кто научились управлять этими инстинктами, используют их и для нападения.
Монах не задел автоматной очередью Грифа и был немало удивлён этому. Сам Гриф уже не думая кинулся на часового с ножом и с размаху ужарил им в щёку врагу. Он долго вертел нож во рту бывшего друга. Кровь залила Монаха, залила Грифа, вся земля была в крови…
* * *
— Монах? — отошедший от почти, что звериных инстинктов подал голос Гриф, но увидев окровавленное тело, всё понял, — Гриша! Гриша, скажи, что ты живой! Гриша! Ты же не умер! Не умер! Я вытащу тебя отсюда! Мы станем сталкерами, мы…
Гриф ещё долго говорил, таща на себе труп бывшего друга. Говорил, чтобы успокоить себя, он ещё не верил, что Монах мёртв.
Понял, он это только где-то в районе милитари. Неизвестно как ему удалось обойти все аномалии, но он выжил.
День Гриф провёл без еды. На следующий день он стал срезать с Монаха куски кожи и засовывать их в рот, пытаясь разжевать, привыкнуть к непривычному вкусу, вкусу крови. Потом пытался распробовать сердце, мозг, печень. Парень сам не понял, как привык к этим специфическим вкусам. Хотя то, что он ел, просто невозможно было есть нормальному человеку, Гриф ел это только потому, что больше не было ничего съестного. Наверное, каждый на его месте поступил точно также. Теперь этот молодой парень жалел только о том, что не помог Макару…
Гриф сидел на корточках рядом с обглоданным трупом Монаха. Сейчас он и правда был похож на грифа, распустившего крылья, который сидит на сгнившем трупе посреди пустыни, выклёвывая ему глаза.
