Он побежал, но словно споткнулся и упал поперек помещения. И многие тоже падали: и Парийский, и Лобастов, и Давыдов, даже белый муран – Турес. Сознание сохранили только Сергей и Петров.
– Тебя как зовут? – с трудом перекричал свист Сергей.
– Толян, – ответил Петров.
– Слушай, Толян! Найди в аптечке доктора нашатырь и сунь каждому под нос! Нечего им валяться!
Сам Сергей первым делом помог подняться Мамиконову и привёл его в чувства более-менее ловким ударом в солнечное плетение. А когда тот отдышался, сунул в морду фляжку с самогоном и заставил сделать большой глоток.
Мамиконов закашлялся, замотал головой, как овцебык, объевшийся перебродившего зерна, и вопросительно уставился на Сергея налитым кровью глазом. Второй затек большим синяком.
– Собирай команду! – сунул ему в руки фляжку Сергей и присел, потому что был ещё слаб.
Глобула всё свистело и свистело.
***
Оно свистело и потом, когда они, спотыкаясь и шатаясь, брели, как сомнамбулы, по штреку, вдоль транспортёрной ленты, на которой ещё лежали куски угля, вдоль путей, на которых застыли словно брошенные впопыхах вагонетки, а ещё там по тёмным углам, в зарослях угольных «деревьев», белели трупы людей и невиданных животных. И всем то ли казалось, то ли в самом деле, но под ржавым потолком тлели лампы и где-то далеко-далеко одиноко скрипел вентилятор, нагоняя смертельную тоску и оторопь. Неведомые птицы, не имеющие крыльев, выбегали из темноты и бесстрашно склевывали из-под ног людей и копыт белого мурана и Давыдова юрких насекомых. А это как минимум значило, что не всех птиц убило на планете Марс. Вместе со странными птицами из темноты выныривали создания, похожие на крыс, только на высоких лапках. Однако самое интересное заключалось в том, что не крысы охотились на птиц, а наоборот, бескрылые птицы – на крыс, протыкая их своим острыми, как шило, клювами. То там, то здесь по углам то и дело слышалось предсмертное крысиное верещание. А клювы этих самых птиц были острыми и с зубами.
Как долго облако свистело, Сергей не запомнил, не мог сказать. Время словно остановилось или сделалось резиновым. Но видно, достаточно долго, потому что и у самого Сергея, который вообразил себя неподдающимся свисту, лопнуло терпение и он так заорал и зарычал в ответ, что в окружающей остановке сразу что-то изменилось. Словно лопнула невидимая оболочка и у людей включилось сознание, и все сообразили, что облако Глобула, оно же «зубанка», уже не свистит, как проткнутая автомобильная шина, а давно перешло на шепот и что оно ищет, ищет, ищет противника, который её обидел, но не может найти. И тогда они все поняли, что, уничтожив лагерь людей чёрного склона – крикунов, они тем самым обрекли последних обитателей города Сен-Пала на медленную и мучительную смерть.
Сергей так и не разобрался во всем том, что он увидел, пока облако свистело и шипело. В его мозгу не было аналогов, и он только запомнил, что на помощь придёт Пантигера, а ещё – какие-то странные крикуны, изрыгающих вместо криков – пламя. Впрочем, все свои видения Сергей, как материалист, отнёс исключительно на счёт воздействия облака Глобула. Тогда здесь все должны быть наркошами, решил он, раз оно так разбирает. Неплохо было бы расспросить всех остальных, какие у них видения. Облако Глобула, слезливо булькнув напоследок, замолкло. Хорошо, если оно выдохлось, подумал Сергей.
Они окончательно пришли в себя на выходе из горы, зев которой отрылся и выпустил их наружу.
Здесь их и застал суровый оклик полковника Бастрыкина:
– Где вас черти носят? – раздалось в наушниках.
– Здесь мы… – неопределенно ответил Мамиконов, всё ещё не придя в себя.
– Мы ноги сбили в поисках ваших личностей! – никак не мог успокоиться Бастрыкин. – Ну-ка докладывайте, где вы были и что вы делали всё это время? Петрова с Марфиным нашли?
– Так точно… – не очень уверенно пробормотал Мамиконов.
– Так точно или не точно! – вскипел полковник. – Опять пьяны?!
– Никак нет! – влез в разговор Сергей. – Сержант Бабура. Разрешите доложить?
– Докладывайте! – смилостивился Бастрыкин. – Что там у вас, землетрясение?
Сергей поморщился. Полковник, как всегда, рта не давал открыть.
– Это облако Глобула свистело.
– Какое ещё, к чёрту, облако? – удивился Бастрыкин. – У нас сейсмографы зашкаливают! «Зубанка» на такое не способна.
– Ну вот это облако и свистело.
– Ладно, хватит нести ерунду! – приказал Бастрыкин. – Всем четверым немедленно явиться к лифтовой площадке для отбытия на базу. Ждём вас в течение двух часов, потом идём искать. Так что не утруждайте нас, а то сами понимаете, все злые и напряжённые.
– Есть явиться, – сказал Сергей и отключил связь, пусть теперь с ним Мамиконов разговаривает. Он старший.
Из-за того, что полковник всё время говорил на повышенных тонах, Сергей совершенно забыл доложить ему о том, что надо связаться Землей, чтобы они пошарили здесь с настоящим «планшетником» и подсказали, что делать дальше, а главное, как себя вести с этой самой «зубанкой», то бишь облаком Глобула.
– Ну что, получил на орехи? – спросил Мамиконов злорадно.
– Приказано явиться… – начал объяснять Сергей, забыв, что и у Мамиконова тоже имеется связь.
– Да слышал, слышал… – махнул Мамиконов. – Раскомандовался, вояка хренов.
– Он же, наверное, притащил сюда всех наших? – предположил Сергей.
– Если не всех, то половину точно.
– Жаль пацанов. Угробит к чёрту!
– Да, может… – угрюмо согласился Мамиконов. – А что делать-то?
– Откуда я знаю, – огрызнулся Сергей. – Товарищ, капитан, а где мы вообще?
Мирон Парийский ещё не пришёл в себя. Он пребывал в видениях. Плавно водил в воздухе руками, словно дирижировал невидимым оркестром. Впрочем, и все остальные: Лобастов, врач Давыдов и Турес вкушали то же самое. Только каждый по своёму. Лобастов, как и Мамиконов первый раз, пускал слюнки и чуть ли не мурлыкал. Давыдов, видать, общался с детьми, потому изображал папашу, баюкающего ребенка. Турес вообще не понятно что делал – что-то лошадиное, и даже тихонько ржал.
Петров сказал задумчиво:
– Я, честно говоря, боюсь. Ведь арестуют же и посадят.
– Да, – согласился Мамиконов, – а ещё изнасилую и убью.
Сергей понял, что у Большего появился план. Он вслед за Мамиконовым подошёл и выглянул из зева горы.
– Приказ исполнять надо, – как бы между делом напомнил Мамиконов, – а то нам Марса не видать, как собственных ушей.
Петров ответил:
– Куда деваться. А что будем говорить о Марфине?
– Скажем правду, – поморщившись, ответил Мамиконов.
