Петров ответил:
– Куда деваться. А что будем говорить о Марфине?
– Скажем правду, – поморщившись, ответил Мамиконов.
Должно быть, они забрели в своих странствиях под землей на край города, потому что перед ними простилался прямой, как стрела, откос градусов под сорок, и на этом богом забытом откосе «росли» угольные «деревья». Древняя канатная дорога лежала под ногами в виде груды ржавого железа. Сергей подошел и потрогал огромной колесо. Даже время не могло его полностью съесть.
Террикон был сложен из красно-рыжих слоистых пород. Удушливо пахло серой. Вечерело. И надо было, действительно, уходить.
Капитан Парийский пришёл в себя, пошатываясь, выбрался из пещеры и сказал:
– Я вас выведу, вы не волнуйтесь. Коммунизм у вас ещё не под запретом?
– Да нет… – оторопел Мамиконов. – Коммунисты у нас, как все остальные люди.
– Ну и слава богу, – сказал капитан. – Страшно хочется посмотреть на земную базу. Ужас как хочется…
Глава 5
Тайны Марса
– Чего на неё глядеть-то, – пробурчал Толян Петров. – Она у меня уже в печёнках сидит – эта база. Век бы её не видать!
Капитан Парийский только хмыкнул:
– Сытый голодного не поймёт. Я цивилизацию не видел сто лет, а ты меня учить вздумал. Я может, этого часа всю жизнь ждал.
– Извините… – пробормотал Петров, – вырвалось. Я ведь не со зла… накипело… они ведь нас, не спросив, упекли сюда как минимум на пятнадцать-семнадцать лет до следующего великого противостояния!
– Ладно… – махнул рукой капитан, немного растерявшись и поняв, что Земля уже всех допекла, – пролетели. Пойдём на восток, так быстрее и ближе.
Все посмотрели в ту сторону, куда он указал: там высились серебристые ступенчатые небоскрёбы в окружении чахлого угольного леса. Кое-где в стёклах отражались неведомые огни. Небо там тоже словно прояснилось – как раз над домами, словно из-за туч ударил луч света и стал быстро-быстро перемещаться. Что за диво? – подумал Сергей, вроде солнце ярче стало? И отвлекся. Из горы на карачках выползли, озираясь, все остальные, и сразу выяснилось, что врач Давыдов и Андрей Лобастов дальше идти не могут по какой-то таинственной причине.
– Не можем, и всё! – отрезал Лобастов, который, несмотря на свой безобидный вид, внезапно проявил упрямство.
Он явно, как и Давыдов, куда-то спешил.
Врач выразился скромнее:
– Не обессудьте, но мы действительно не можем. Нам ведь тоже хочется посмотреть на соотечественников. Но как только мы уладим дела, то обязательно вас навестим.
Что за такие таинственные дела, сообщить они не посчитали нужным. Сергей вопросительно посмотрел на капитана, но его лицо было непроницаемым, как африканская маска из красного дерева. Широкие, крепкие скулы даже не дрогнули, а голубые глаза остались непроницаемыми, как облако Глобула. Турес, похоже, тоже ничего не знал, а если и знал, то был солидарен с врачом и Лобастовым. Странные они какие-то, подумал Сергей, словно завороженные Марсом, словно жизнь их сломала и они плывут по течению.
– Не цепляйся! – предупредил Мирон Парийский и отвернулся.
Поднимая пыль, они спустились по откосу и внизу расстались, едва пожав друг другу руки. Давыдов с Лобастовым быстро нырнули в угольный лес и пропали, словно их и не было.
Туресу очень, ну очень хотелось увидеть земных женщин. Он даже почистил от рыжей пыли свои копыта и поправил жалкие лохмотья из мешковины, забыв, однако, о маске из жёлтого минерального вещества. Его желание можно понять, брезгливо думал Сергей. Местные женщины, наверное, страшные, как моя смерть. Но его ждет большое разочарование. А вот врача и Лобастова Сергей не понял. Он начал кое о чём догадываться, когда Мамиконов нетактично стал расспрашивать капитана – и так, и этак. Однако капитан отделывался односложными фразами и воротил каменное лицо от Мамиконова, всем своим видом давая понять, что не хочет говорить на эту тему. Но старший сержант был толстокожим и неумолимым, как бурное море. В конце концов Сергею стало за него стыдно.
– Слушай, чего ты прицепился к человеку? – спросил Сергей, когда они отстали от группы. – Тайна, скорее всего, не его. К тому это тайна, а не хвост собачий! Чего пристал?!
Просёлочная дорога вилась среди унылых рыжих терриконов с лысыми верхушками, в низине текли рыжие ручьи в блестящих кристаллах гематита. В этом месте он был чёрный с красными и желтыми прожилками, красивый, как царские ожерелья. Поначалу все члены экспедиции собирали этот гематит, хватаясь друг перед другом особенно редкими экземплярами. Затем надоело, потому что на Марсе этого гематита было столько – хоть лопатой греби. К тому же он не годился для серьезных поделок – был слишком мягким и в полированном виде быстро мутнел.
– Ну а чья? – глуповато спросил Мамиконов. – Чья тайна?
Он не собирался меняться, и Марс ему нравился тем, что здесь от Мамиконова не требовали никаких обязательств, кроме служения родине хотя бы и в рядах мало престижного марсианского стройбата.
– Слушай, Большой, ну ты даешь. Чего, не можешь сам догадаться, чи поди, уже не маленький?
– Не могу. Мне, понимаешь, лень. Мозги словно закисли от этого Марса, – пожаловался Мамиконов и с надеждой посмотрел на Сергея – может, он чем поможет?
– Я тебя не узнаю.
– Ей богу! – поклялся Мамиконов. – Чтоб я сдох! Лень думать. Бегать – могу, прыгать – могу, а думать – не могу! Вот так, брат! Это всё проклятый Марс!
– Ну сколько мужчина может прожить без женщины? – очень серьёзно спросил Сергей, который наконец понял, что Мамиконов не придуривается.
– Два дня, – твердо ответил Мамиконов, пожевал губами, подумал и поправил сам себя: – Даже – один! Да и то с большим трудом, если не думать о них!
– А на Марсе?
Мамиконов тяжело вздохнул, давая понять, что это ну очень больная тема:
– Не спрашивай, сам знаешь...
– Это мы с тобой год мучаемся, а здоровые мужики здесь пятьдесят лет без всякой надежды вернуться.
– Ага… – оторопело согласился Мамиконов. – Ну да… Я как-то не подумал. Они все такие древние. Зачем им женщины?
– Ну во-первых, они не такие древние, а во-вторых, они, когда сюда попали, были, примерно, такими же молодыми, как мы с тобой.
– Извини… не подумал… – Мамиконов почему-то покраснел и глянул в спину капитана, который двигался в авангарде. – Мужик он вроде ничего… А?..
– Я думаю, что врач и Лобастов к семьям побежали, – сказал Сергей, вполне разделяя его суждение.
– Иди ты! – не поверил Мамиконов и даже остановился прямо посреди ржавой лужи, в которой, будь она земной, плавали бы лягушки, а так – одни пузыри углекислого газа.
