Будто научился бить, не научившись держать ложку. Ты убежал вперед кибитки так далеко, что я даже не знаю, как теперь тебе наверстывать упущенное. Не используй пока этот навык — у тебя глаз до сих пор кровью залит. Отдыхай, тренируй тело.
— Не будет восторгов по этому поводу? — хмыкнул я. — Все-таки новый навык, как ты сказал, довольно неплохой.
— А как, ты думаешь, создаются навыки? Так же, как получилось у тебя, только обычно люди, которые создают навыки, хотя бы примерно представляют, что они хотят получить. Малый комплекс уклонения создал человек, который знал, как правильно двигаться. Потом он же, либо другие люди, улучшили этот комплекс, и он стал уже «средним». Тебе сильно повезло, что твоя внутренняя энергия не разнесла тебе тело в дребезги, и ты всего лишь взвалил себе на шею бремя неподъемного для себя навыка.
В то, что навык мне недоступен, я не поверил. Я с его помощью завалил мертвеца, как-никак. И это притом, что навык тогда вообще не был навыком.
— Можно оставить у тебя вещи? — попросил я. — Не хочу, чтобы их видела стража. Так ничего противозаконного, но…
— Конечно, оставляй, — отмахнулся мечник. — И, если тебе не сложно, я хочу потренироваться, — кивнул он на лежащую на кровати сферу.
В ожидании визита стражников я вытащил из пространственного рюкзака гоблинский нож и ушел во двор, где высокие стены защищали меня от постороннего наблюдения. Здесь, на заднем дворе, мы с Глебосом занимались тренировками с кинжалом, с копьём. Теперь же я решил заняться новыми тренировками. Чтобы за мной не наблюдали из окон комнат, я отошел за малюсенькую баню, что стояла здесь же, во дворе. Перенес к стене бани чурку, на которой кололи дрова, и осмотрелся. Площадка вышла маленькая, но мне много и не нужно — все же не на копьях с Глебосом дерусь, а тренируюсь с новым навыком.
Я попытался сосредоточиться, но в голову лезли мысли о том, что я обменял превосходный кинжал на навык. И пусть этот навык очень хорош, и его не нужно таскать с собой, как кинжал, и бояться, что украдут, и использовать, может, получится чаще, чем раз в час… Но я ведь мог остаться и с навыком, и с кинжалом!
Чертов некромант.
Я выдохнул и постарался вспомнить, как именно располагались осколки описанного Глебосом конструкта, когда я ускорял восприятие. Фигура вспомнилась быстро и выстроилась будто сама собой. Время растянулось, будто льющийся из баночки мед. Едва я попытался шагнуть вперед, на плечи и грудь навалилась знакомая тяжесть, заныли мышцы.
Я бы последовал совету стражника, только на момент перенапряжения у меня «ускорение восприятия» не значилось в качестве отмеченного навыка. Теперь, как и в случае с комплексом уклонения, навык должен работать гораздо лучше и не приносить сверхнагрузок.
Первым делом я попробовал подпрыгнуть. Напряг мышцы, оттолкнулся, прикладывая максимум силы. Ноги распрямились, стопы оторвались от земли, и я подпрыгнул метра на полтора. Как и думал — навык как-то позволяет задействовать огромную силу за короткий промежуток времени. В обычном состоянии я не смог бы пробить кость нежити стилетом, даже будь у меня сотня попыток.
Навык впечатлял своими возможностями: с помощью него можно было как сражаться с опытными мечниками, так и выходить против мертвецов. Не знаю, смог бы я справиться с некромантом, как по мне, острозубый имеет и другие козыри в рукаве, но кого-то другого вышло бы удивить более, чем смертельно.
Я тренировался шагать как можно медленнее, со скоростью обычного человека, подкидывал и ловил гоблинский клинок за рукоять, пытаясь поймать ту скорость, с которой рукоять не будет больно лупить по ладони и отбивать пальцы. И прикидывал возможности, которые навык мог мне предоставить.
Я могу приноровиться прыгать по ветвям деревьев. Могу задействовать навык в толпе и подрезать чужие кошельки лучше, чем самый опытный вор. Черт! Жаль, что неделя соревнований прошла — с таким навыком я бы записался в участники и имел бы все шансы на победу. Ну, если бы вышел не против Глебоса, а к примеру выбрал бои на одноручных мечах.
Но в то же время «ускорение восприятия» требовало максимальной концентрации. Мне все время приходилось сосредотачиваться на том, чтобы крутить шестеренки конструкта в моей голове. Как только я забывал это делать, восприятие стремилось вернуться в свое русло.
Я перехватил кинжал поудобнее и нанес перед собой несколько ударов, метя по воображаемому противнику. Навык «владения кинжалом» подсказывал, что стоит полоснуть по горлу воображаемому врагу, затем — по лицу, или резануть по руке, которой тот пытается заслониться. Множество советов от навыка заключались в нанесении широких режущих ударов, а приобретенный из книги опыт подсказывал, что в некоторых случаях стоит нанести удачный режущий удар, а лучше — три или больше и отойти подальше, оставив противника истекать кровью.
Нож двигался медленно, но я ускорял его, как только мог. Тот порхал, подлетал на несколько метров вверх, и я, красуясь, ловил его то за рукоятку, то двумя пальцами за лезвие — для меня он двигался не быстрее летящей пушинки.
Под конец я решил испытать свой навык на березовой чурке. Я хотел увидеть, насколько глубоко нож войдет в дерево.
Я завел руку с ножом за спину, потом, напрягая мышцы, выпрямил руку и отпустил рукоять. Железо мелькнуло серебристой рыбкой. Клинок двигался через воздух с потрясающей скоростью.
Чурка нехотя затрещала, когда мой нож с неимоверной силой влетел в нее. Дерево дрогнуло от удара, и от ножа расползлась глубокая трещина. Клинок ушел внутрь по рукоять.
А я стоял, ощущая силу и мощь на кончиках пальцев. Вот теперь я уверен, что стану непобедимым воином и смогу преодолеть любые преграды, которые поставит передо мной судьба!
Я отменил влияние навыка, и меня качнуло. В ушах гулко застучало, мир вокруг потемнел, пошел фиолетовыми кругами. Я ухватился за стену, пару секунд постоял, но ожидаемого облегчения не наступило — фиолетовые пятна расплывались, заполняли мир, пока он весь не исчез, и какого цвета туман, этот мир заслонивший, я сказать уже не мог.
Меня затошнило, и вдруг мне захотелось прилечь, причем не на траву, а прямо здесь, на щепки. Что-то подсказывало, что так будет легче переждать этот странный приступ. И плевать, что могут увидеть, плевать…
Я, не отпуская стену, опустился на корточки и привалился спиной к бане.
— А я говорил, что не стоило прыгать выше головы, — сказал знакомый голос. Увы, собеседника я не видел, да и смысл сказанного пролетал мимо меня. — Ты построил пятый этаж дома, но забыл и про первые четыре, и даже про фундамент. Да еще и раскачиваешь сейчас эту конструкцию, которая держится на трубе для слива дождевой воды.
Смысл слов проносился мимо меня. Я не чувствовал тела, и сознание медленно уплывало. Кажется, меня куда-то тащили, вокруг кто-то ругался и спорил. Мысли в моей голове то кружились так быстро, что я не мог справиться с ними, то исчезали. Меня навещали видения из прошлых жизней, и казались очень реальными. А вот сама реальность стала туманной и расплывчатой. А потом в моем сознании все смешалось — реальность и иллюзия стали неразличимы. Я видел странные образы и слышал звуки, которые смешивались в единое бесконечное эхо.
А потом это наконец закончилось, и я заснул.
Я медленно открыл глаза и сразу же зажмурился. Мир вокруг был невозможно ярким, утреннее солнце ослепительно светило сквозь пыльное окно. От резкого света сразу заболели глаза и потекли слезы.
Я прищурился, пытаясь привыкнуть к солнечным лучам. Сколько же я спал, если глаза так реагируют на дневной свет?
Сел на кровати. Тело будто набили ватой, вынув все мышцы, зато оставили чувство дикого голода и жажды. Таким слабым я себя не ощущал, даже когда впервые появился тут. Как-то не по плану пошли эксперименты с новым навыком, стоило слушать Глебоса…
Я осмотрелся. Царапина перебинтована. На подоконнике пустые склянки, на столе — кружка. Надо же — вода!
Дотянувшись до кружки, сграбастал ее и залпом выпил, чувствуя, как вода бежит по слипшемуся пищеводу.
Затем поднялся на ноги, оделся и пошагал в зал. Каждый шаг сопровождался тяжестью, будто меня обвили цепями и пытаются вернуть обратно в постель.
Выйдя в коридор, я посмотрел на дверь комнаты Глебоса.
