то ли складов, то ли присутственных помещений. Орки предпочитали располагаться под широкими навесами, неподалёку от своих лошадей. Или в небольших строениях из шкур, здорово смахивающих на индейские вигвамы. Сеть колодцев позволяла обустроить множество поилен.
Утоптанную до каменистой твёрдости землю внутренних дворов лишь кое-где покрывали деревянные мостки. Чаще всего они располагались у наиболее богато выглядевших строений.
Дорога после въезда вела к единственному стоящему в центре каменному строению с широким и низким сводчатым входом, над котором висели конструкции, очень похожие на огромные тележные колёса, украшенные шкурами зверей и разноцветными перьями.
Я с любопытством вертел головой, так как впервые попал в орочье поселение Небытия, пусть и имеющего военное значение. По рассказам Сонгара и Зорраха я знал, что орки Чёрного Континента были высоко урбанизированной расой. О каменных городах за Срединным Морем шаранг рассказывал с подлинным восхищением.
Домом же для степняков всегда была вся Великая Степь от края и до края, крышей — высокое небо. Кочевая жизнь не прекращала своего круговорота ни на один сезон. Поэтому постоянных гражданских поселений у степняков не было. Ырга, таким образом, олицетворяла собой хоть какой-то признак государственности. Вождь Орды тоже всё время кочевал, приезжая в Ыргу только лишь, чтобы осведомиться о финансовых поступлениях и вершить справедливый суд над чужестранцами или своими, вечно беспокойными, подданными.
Почему-то нигде не было видно детей. Честно говоря, и праздношатающихся орков на улицах было довольно мало.
Хейген направила фургон к большому загону, расположенному справа от каменного строения, там же я углядел и длинную коновязь, у которой было уже тесно от лошадей, прибывающих в Орду.
Множество телег, повозок, гружённых самыми различными товарами, располагались вплотную друг к другу. Среди торговцев можно было различить представителей самых разных народов, населявших Небытие. Здесь были и хумансы, и половинчики, и даже гномы. У одной из телег спал, оглашая округу знаменательным храпом, огромный горный тролль, кожа которого была покрыта в самых неожиданных местах участками рыжего мха и лишайника. Гвалт от множества голосов напоминал гудение пчелиного улья, усиленное в десятки раз.
Едва мы остановились, как к нам подошла троица орков, донельзя важного вида, в длинных кожаных плащах и без привычного для степняков оружия. По крайней мере, ни ножей, ни луков, ни топоров, ни других колюще — режущих предметов на виду я не заметил. Особенно выделялся старший из них.
При наличии внушительной мускулатуры и привычно-зверского выражения лица, этот орк отличался просто-таки гигантским пузом с выпирающим пупком, величиной с мой кулак, в котором пирсингом торчала серебряная булавка с прикреплённой к ней уменьшенной копией «тележного колеса с перьями».
— Кто, куда, по какой надобности? — раздался скучающий рык местного распорядителя въезжающих на территорию Орды, а никем иным этот пузан больше не мог быть.
— Маркитантка Маттенгельд Хайгуринн с семейством, Грандмастер Алхимии Гуггенхайм и Грандмастер Эскул Ап Холиен, почтеннейший, — такого кроткого тона из уст Хейген я раньше никогда не слышал, — следуем в Эмеральд по личным и торговым делам.
Пузан молча и внимательно осмотрел всех нас, не пропустив и вылезших из фургона детей.
— Больные, увечные, моровые есть?
— Да, почтеннейший. Мой сын без сознания, но он не страдает поветрием, — терпеливо объяснила гнома. Пузан что-то прошептал на ухо помощнику и тот скрылся в каменном доме. Буквально сразу он вернулся со старым орком с бледно-оливковой кожей и абсолютно лысым черепом. Судя по облачению, шаман. Высокий старик, опираясь на полированный чёрный посох, залез в фургон, что-то шепча под нос. Пробыв внутри несколько минут, он выбрался наружу, молча махнул пузану рукой, пробормотав: «Сонный Мор…» — затем скрылся в каменном доме.
— С вас золотой в сутки за постой и ещё по золотому с головы, пошлина за въезд на землю Великой Орды, толстый орк вперил свои выпуклые глаза в Хейген.
Я достал приготовленные загодя семь золотых и протянул их орку. Тот, едва взглянув на них, кивнул помощнику, и тот, взяв золото, ссыпал его в специальный кошель с деревянной дощечкой. Пузан продолжал стоять со скучающим видом, молча загораживая въезд на стоянку.
Хм, что-то таможня не спешит давать добро и судя по его наглой морде, за свою державу ему ни капельки не обидно. А если так?
Я приблизился к орку и, звякнув небольшим кожаным мешочком, стал так, чтобы находиться между ним и его помощниками:
— Почтеннейший, в знак глубокого уважения к вашим трудам и Великой Орде… — на лице орка не дрогнул ни один мускул. Словно по волшебству, мешочек с золотыми исчез между толстыми зелёными пальцами. Пузан прочистил горло, сплюнул и зашагал к крыльцу каменного дома. Один из помощников брезгливо протянул мне связку медных пластинок с выгравированными рунами и произнёс, как выплюнул:
— Кайдзы, квартерон… носить в степи не снимая…
Заведя фургон на свободное место, мы, взяв продукты и хворост, отправились к площадке, специально отведённой для питания гостей. Орки не заморачивались постройкой таверны, а просто ограничили небольшой участок плетёным забором и обустроили там с десяток очагов. Дёшево и сердито.
Хейген с детьми принялись готовить ужин. А Гуггенхайм занялся разведением огня. Один я остался не у дел и гнома поручила мне пройтись по соседям на предмет обзаведения так необходимыми для пропуска в Эмеральд камнями.
Торговцы, остановившиеся в Ырге, с большой охотой заводили со мной беседу, явно радуясь новому лицу и возможности узнать какие-то новости. Но на мой вопрос о камнях все дружно начинали хохотать и отрицательно качали головами.
Когда я спрашивал четвёртого по счёту, купца, прибывшего с верховий Ятиля, везущего со всей своей хумансовой братией телеги, гружённые мотками конопляных верёвок и тюками с паклей, тот даже прослезился от смеха:
— Ох и насмешили, мастер! Кто же вам здесь камень продаст? Все и так везут в обрез, только для себя. Он же тяжёлый, а хоббиты за вход в город за одного человека целый мешок требуют! Это же надо товаром пожертвовать, чтобы лишний камень везти…
— Но я могу заплатить золотом.
— Золотом за камень? Да вы сумасшедший богач, мастер! Чего тогда на таком неказистом фургоне путешествуете? Хех! Золотом… — хуманс поскрёб загорелую плешь, — заманчиво… но нет. Мне же тогда часть товара с работниками за городской стеной придётся оставить. А это нарушение договора и убытки… нет!
— Погоди, любезный. Не спеши, — я почувствовал, что торговец клюнул. Надо дожать его. — Сколько у тебя людей на телеге с товаром?
— Ну… трое-четверо, а что? — хуманс прищурился.
— Хм, прекрасно! Вместе со мной в фургоне семеро. Значит, нужно семь мешков камней. Так?
— Так…
— Доедем вместе до Эмеральда.
