Перед боями со всех гладиаторов сняли энергонаручники, даже ошейники сняли, и это было на руку восставшим. Собственно, это был их единственный шанс обрести свободу. Шанс, которого они ждали долгие месяцы. Подгадывая, когда их соберется достаточное для побега количество. Когда снимут с них энергонаручники, с которыми побег был бы невозможен.
Варнавалийцы планировали побег втайне, держа в секрете свои планы от других гладиаторов. Никто не знал, что именно сегодня, в день великого празднества Пандерлийсского, они рассчитывают обрести свободу. Но едва другие бойцы нашей школы поняли, что задумали варнавалийцы, увидели, как те расправляются с охраной, то сразу же дружно, не сговариваясь, поддержали бунтовщиков.
В результате вскоре на гладиаторской арене оказались, кроме варнавалийцев, и все остальные бойцы нашей школы. Всего сорок бойцов. Сорок сильных, готовых на все гладиаторов.
Из противоположного конца арены сквозь решетку послышались приветственные крики наших соперников. Кричали на варнавалийском. Там тоже были варнавалийцы.
Прозвучал сухой одиночный выстрел. Яркая вспышка озарила зал, и в решетке, отделяющей гладиаторов Таранта от арены, появилась огромная дыра. Братья по несчастью, превратившись из врагов в единомышленников, мгновенно примкнули к восстанию.
Да иначе и быть не могло. Гладиаторы – это же не просто рабы, это хорошо подготовленные, сильные бойцы. И если эти бойцы погибали на аренах ради чьей-то прихоти, то уж для обретения собственной свободы они тем более готовы поставить на кон жизнь. К тому же не так много их вернулось бы с этих боев. А тут все-таки был шанс. Шанс вновь стать свободным.
Шанс стать свободным или умереть свободным.
Праздничная публика еще не поняла, что происходит, какая им грозит опасность. Свет юпитеров еще озарял ложи великих господ, а гладиаторы уже бежали в первых рядах зрителей. Подставляя друг другу плечи, втыкая ножные шипы в доски ограждения, цепляясь ручными лагами, они, словно гигантские насекомые, карабкались по отвесным бортам арены. Ничто в этот момент не могло их остановить. Четверо охранников, находившихся в верхних рядах зрительного зала, спохватившись, открыли огонь по взбунтовавшимся гладиаторам. Яркие разрывы энергозарядов всколыхнули полумрак цирка. Трое или четверо гладиаторов, разорванные выстрелами охранников, мгновенно погибли.
Казалось, взбунтовавшиеся бойцы будут перебиты. Еще несколько точных выстрелов – и от гладиаторов ничего не останется. Но долго пострелять охранникам не удалось. Один из них, подбитый варнавалийцем очередью из автомата Крамера, погиб на месте. Второй замешкался, выискивая в полумраке цирка цель, и сразу же получил несколько энергозарядов в не прикрытые броней ноги. Охранник, мгновенно лишившийся обеих ног и выронивший автомат, покатился по головам зрителей.
Увидев это, оставшиеся надзиратели бросились наутек, оставив празднично разодетую публику на растерзание.
События развивались молниеносно. Все больше и больше бойцов оказывались в первых рядах зрительного зала. Поднявшиеся первыми сбросили остальным самодельные веревки, сделанные на скорую руку из дорогих портьер, и вскоре все гладиаторы рассыпались по рядам зрителей.
Теперь уже остановить эту разъяренную волну было невозможно. Ненависть, накопленная за годы рабства, желание отомстить за смерть товарищей, погибших на аренах гладиаторских цирков, выплеснулись наружу. Продираясь к выходам сквозь публику, пришедшую посмотреть на их смерть, гладиаторы не щадили своих врагов – рабовладельцев.
Словно разряд ирокзанской молнии, промчался один из гладиаторов по толпе, шарахнувшейся к выходу. Врезался, словно стальная фреза в мякоть арлейской дыни. На последствия этого было страшно смотреть. Отрубленные головы и конечности разодетых любителей позабавиться видом чужой смерти полетели в разные стороны. Боец, пробираясь сквозь толпу, рубя работорговцев своим страшным оружием, стремился к оброненному охранником автомату Крамера. Брызги алой крови, куски плоти усеивали путь бойца, и он почти добрался до заветного оружия. И не дойдя лишь нескольких метров до энергоавтомата, был убит двойным залпом фрезерских ружей повышенной пробивной мощности.
В гладиатора стреляли с балкона фамильной ложи Карнава. Самого Карнава уже не было на балконе. Не было и еще троих стеротаргов. Спасая хозяина, они, мгновенно сообразив, что происходит, увели экс-герцога подальше от начавшейся бойни.
Последний оставшийся стеротарг и открыл огонь по взбунтовавшимся гладиаторам. Не очень выбирая цели, он принялся безостановочно палить по зрительному залу. Среди объятой смертельным ужасом публики, и так уже метавшейся между рядами, словно загнанная в угол варнавалийская лиса-тару, началась такая паника, которую просто невозможно описать. Разодетые жены банкиров в окровавленных платьях, знатные работорговцы с белыми как мел лицами, военные, с которых мигом слетела вся их спесь, словно стадо иканейских свиней, которых ведут на бойню, метались по зрительному залу цирка.
Выстрелы стеротарга темными кляксами ложились на обезумевшую толпу. Каждый выстрел фрезерского ружья косил нескольких рабовладельцев, редко попадая в гладиаторов. Собственно, стеротарг успел уничтожить лишь троих бойцов, пока наконец сразу три очереди из автоматов Крамера не сошлись на ярко освещенном балконе. Броня робота, в которого попало сразу такое количество энергозарядов, не выдержала. Тело стеротарга, мгновенно накалившись, стало из черного ярко-красным и внезапно взорвалось. Раздался мощный взрыв, разметавший балкон.
Рухнувшие вниз остатки балкона придавили немало рабовладельцев. Взрывной волной и осколками ложи уложило ближайшую публику, словно тростник градом. Что тут началось! От взрыва полопалось большинство прожекторов. Взрывной волной сорвало дорогую хрустальную люстру, и она, рассыпавшись с не меньшим грохотом, чем только что прозвучавший взрыв, упала на арену цирка.
На песке арены к тому времени уже не было ни одного бойца. Все гладиаторы рассеялись по зрительному залу, стремясь через пять просторных выходов покинуть цирк. Наверх подняли даже покалеченного" мною брата Шар.
Мне помог выбраться с арены Молот. Я встал на плечи гиганта и, втыкая шипы ножных лаг в обшивку, цепляясь руками за малейшие выступы, постепенно добрался до первого ряда. Взобравшись, я увидел труп женщины. Той, с диадемой и ножичком. Великолепная и, судя по всему, дорогая диадема была разрублена сильным ударом лаги какого-то гладиатора. Разрублена, так же, как череп, на котором она находилась.
Осторожно переступив через бездыханное тело, я оторвал несколько длинных лоскутов материи от бархатной обивки парапета. Быстро связав их воедино, бросил конец оставшемуся внизу Молоту. Вытягивая небольшими рывками эту самодельную веревку, помог тарнейцу выбраться наверх.
