— Отец?
— Привет, сын. Ты освободился?
— Да. А что?
— Заскочи ко мне перед тем, как домой поедешь. Я во Дворце у себя. Охрана предупреждена. Жду.
Отключился. Нет, с отцом они общались, особенно последние дни, когда стало чуть полегче с учёбой. Правда, один, без Карины. Та всё же побаивалась грозного родителя. Когда сообщили о смерти её отца — проплакала половину ночи в подушку, а утром уже была такой, как всегда. Только припухшие глаза выдали произошедшее. Впрочем, папаня поклялся, что всё случилось ещё до того, как захватили его бункер, и ни один терранец в его смерти лично не виновен. Он передал его слова жене, та вздрогнула и сказала только одно: «Это Лумумба, сволочь». И — всё. Кто этот таинственный господин он выяснять не стал. Незачем. Успокоилась? И хорошо…
Ворота дворца распахнулись заранее. Поэтому просто сбросил скорость и пошёл над дорожкой медленней. Ага, ждут. Вон, сестрёнки на крыльце руками машут, рады. И он рад. Вот уж не думал, не гадал, что так привяжется. Хотя у аагов учили, что настоящий убийца не должен иметь привязанностей… Едва вылез из машины, как налетел настоящий вихрь поцелуев, объятий, радостных криков. Потом его попытались утащить пить чай, расспросить о семейной жизни, но Хвала Богам, вышел отец. Чуть повысил голос, и всё. Отложили встречу на потом. Позже. Тем более, что его жёны сейчас куда то умчались по срочным делам. Так что…
— В общем, Саша, решай. Я бы на твоём месте не раздумывал. Тем более, что у тебя эта процедура меньше времени на порядок займёт. Как-никак — моя кровь.
Закончил разговор отец с гордостью. Парень почесал подбородок. Ещё один наследственный жест, доставшийся от него. Предложение того стоил. Князь предлагал ему завершить геномодификацию. А поскольку больше пятидесяти процентов тела было у него уже таким, доставшимся по наследству, то, пожалуй, принять предложение стоило… Всего то трое суток, и всё. Ещё чуть помедлил, потом кивнул головой:
— Хорошо, отец. Когда?
— Завтра в двенадцать тебя ждут в Институте Здравоохранения. Знаешь, где это?
— Конечно!
Он возил туда Карину сдавать документы. Князь довольно кивнул:
— Именно там. Правильно. На вахте покажешь вот это…
Вытащил из стола объёмистый пакет, украшенный какой-то странной, древней на вид печатью.
— .. и всё. Тебя отведут. А через три дня сам увидишь разницу.
Звякнул вызов по селектору.
— О, чёрт… Ладно, Саша, иди. Пообщайся с сестрёнками. Ари там вообще от тебя без ума…
Новоиспечённый капитан попрощался и вышел прочь…
Дверь в камеру открылась практически бесшумно, и оказалась совсем не там, где ожидала её увидеть Карина. Просто потолок растаял, и сверху снизошёл светящийся столб, после исчезновения которого в маленьком помещении оказалось две сюзитки в чёрной форме. Разные, и одновременно одинаковые. То ли выражением лиц, то ли взглядами, а может — манерами. У них они были отточены до предела функциональности, и практически, синхронными, выдающими привычную с детства властность. Та, что была с пепельными волосами, собранными в тугой пучок на затылке совсем как у землянок, осведомилась:
— Скучаешь?
— Вы… Вы кто?!
— Поднимайся. Пошли.
Вторая наклонилась и, ухватив девушку за локоть, легко вздёрнула на ноги, затем толкнула к вновь засветившемуся столбу. Карина почувствовала, как её потащило вверх, но закричать от испуга не успела. В голове билась только одна мысль: «Всё. Пришёл конец»…
Против удивления, её повели не на казнь. После прохождения длинного, но пустого коридора девушку втолкнули в жаркую до невыносимости комнатку.
— Раздевайся.
Коротко произнесла та сюзитка, которая ставила её на ноги.
— Зачем?!
Вторая, уже расстёгивавшая свой китель при этом вопросе презрительно бросила, на мгновение остановившись в плавном течении своих удивительно красивых движений:
— Мне говорили, что американцы грязнули, но если вы и баню принимаете в одежде, то…
Оборвав фразу на полуслове.
— Банья?
— Ванна, душ, умывание… Понятно?
— Вы ведёте меня мыться?!
Вторая уже к тому времени разделась полностью, обнажив великолепное тело, сделавшее честь любой из кинозвёзд на Земле. Ей, по-видимому, надоело ждать, и, зацепив пальцем арестантское платье, выданное американке здесь, просто рванула за ворот. Прочная ткань легко распалась на лоскуты. Девушка взвизгнула от испуга, но первая сюзитка извернувшись, влепила ей пощёчину, оборвав визг на полуноте.
— Молчать, дура!
И бросила второй:
— Не пойму я, Ми, и чего Александр в ней нашёл? Обычная тупая янки…
В ответ та махнула рукой и толкнула дверцу в стене, открывая внутренности второго помещения — настоящей варварской славянской бани, впрочем, с небольшим бассейном у дальней стены…
После изнурительного мытья, когда её кожа заскрипела под грубой мочалкой из натурального волоса, девушку окатили пару раз абсолютно ледяной водой, после которой у той перехватило дыхание, а затем толкнули в бассейн:
— Отдохни.
И сюзитки сами принялись за процедуры. Впрочем, в отличие от неё этим женщинам подобное варварство доставляло настоящее удовольствие. Наконец, вдоволь напарившись и наплескавшись они вылезли из воды и поманили Карину:
— Идём. Нам пора.
Наученная горьким опытом, девушка не стала сопротивляться или задавать вопросы. Молча вылезла из воды и последовала за сюзитками в раздевалку. Остатков робы заключённого не было. Вместо этого ей сунули в руки здоровенное пушистое полотенце и пакет.
— Пока сойдёт. Давай, быстрее.
— Волосы…
— Потом.
В пакете оказался толстый махровый халат белого цвета. Точно такие же одели и обе сюзитки. Критически осмотрев землянку, вновь повели её куда то по пустому коридору. Очередная дверь вела в парикмахерскую. Там обе женщины, Карина уже поняла, что они намного старше её, перебрасываясь короткими фразами на незнакомом ей певучем языке, а зачастую обходясь вообще без слов, принялись за работу, сверяясь с невидимой американке голографией за спиной. Впрочем, это было недолго. Пару раз подправили волосы, чуть тронули тушью ресницы, вставили в уши необычного вида серёжки, затем просушили волосы ионным феном. Снова сверились, потом одна из них вновь бросила ей пакет:
— Одень это…
Когда процедура одевания была закончена, девушка оказалась в обычных брюках и просторной рубашке мужского покроя. На ноги почему то пришлось напялить босоножки на высокой тонкой шпильке.
— Повернись. Медленно. Так. Отлично. Коврики работу знают…
