- Боря? Слава? Черт возьми, вы где?!
- Они были там. - Биноева указала в сторону кивком головы. - Я посмотрю.
- Сидеть на месте! Дернешься - прикончу сразу!
Бурцев, стараясь не выпускать чеченку из поля зрения, двинулся туда, где последний раз видел своих товарищей. Пройдя десять шагов, он выругался, едва удержавшись от того, чтоб не стошнить. От Бориса осталось немногое после того, как под его ногами взорвался снаряд калибра двадцать пять миллиметров. Тело разорвало пополам, раскидав кругом внутренности, половину черепа снесло осколком, и по стволу ближайшей ели стекало мозговое вещество.
- О, черт!
- Командир, помоги, - раздался слабый голос рядом.
Слава, услышав ругань Бурцева, позвал его, и Олег, подойдя, снова выругался. Товарищ еще дышал и даже оставался в сознании, но жизнь покидала его с каждой каплей крови, хлеставшей из страшной раны на животе. Земля вокруг уже была влажной, словно после дождя.
- Сейчас, потрепи, брат, - приговаривал Бурцев, пытаясь разорвать вдруг ставшими такими непослушными пальцами обертку перевязочного пакета. - Держись, Славик! Все будет путем, сейчас починим тебя, еще бегать будешь!
Положив тампон на рану, Олег прижал его посильнее, чувствуя, как пульсирующими толчками из-под его ладоней продолжает течь кровь. Затем распаковал аптечку и вколол в бедро Славе, тыча иглой шприц-тюбика прямо сквозь штанину, дозу промедола, а затем еще две подряд.
Неожиданно со стороны позиций американцев грянул настоящий шквал огня. Кажется, разом ударили со всех стволов. Пулеметная очередь прошла над самой головой Бурцева, заставив того уткнуться лицом в кучу опавшей хвои. Рядом с хлопком разорвалась граната, выпущенная из подствольника, чуть дальше громыхнули еще два взрыва. Наперебой затрещали карабины вражеских десантников.
Подняв голову, Олег увидел, как американцы, пригибаясь к земле, короткими перебежками движутся прямо на него, стреляя на бегу во все стороны. Встать в полный рост было невозможно - воздух наполнился визжащим свинцом, вгрызавшимся в древесные стволы, отлетавшим от них рикошетом. Олег поднял лежавший на земле пулемет, выпустив остатки магазина куда-то в сторону американцев, затем, когда вместо очередного выстрела раздался лишь сухой щелчок бойка, торопливо поменял рожок, отметив, что в кармане разгрузочного жилета остался только один полный.
- Эй, русский, - Жанна Биноева окликнула Олега, указав рукой в небо. - Смотри, ракета!
Над лесом вспыхнула красная искорка, и, прочертив дугу, погасла. А следом взвилась еще одна ракета, и тоже красная.
- Сигнал к отходу! Надо убираться, для нас бой закончен!
Олег Бурцев почувствовал облегчение и неожиданный прилив сил. Полковник Басов понял, что он и его отряд сделали все, что только могли, дав бой превосходящим силам противника, нанеся им такой ущерб, какого враг и не ждал. Но все же теперь сказывало превосходство американцев, и численное, и, особенно, в огневой мощи. Партизаны оставили позиции, но противник, кажется, только теперь опомнившись, перешел в атаку.
- Тащи раненого, - предложила Жанна Биноева, озираясь по сторонам. - Я буду вас прикрывать! Мне все равно его не сдвинуть с места!
Бурцев не верил чеченке нисколько, но сейчас выхода не было. Закинув за спину свой пулемет, он повесил на плечо АК-74 своего раненого товарища, подхватив и самого его. Наркотик на время заглушил боль, и Слава мог хотя бы стоять на ставших ватными ногах, опираясь на плечо Бурцева. А Жанна двинулась рядом, держав наготове автомат.
- Внимание! - Олег первым увидел мелькнувшие между деревьев силуэты благодаря очкам ночного видения, вновь надвинутым на глаза. - Сзади! Стреляй!
Биноева развернулась, от живота выпустив веером очередь патронов в десять. Один из преследователей, который отделяло от партизан не меньше полутора сотен метров, повалился на землю, и тотчас там, куда он упал, полыхнуло пламя. Ударная волна, сопровождаемая потоком осколков, сбила с ног находившихся рядом людей. Сквозь грохот взрыва до Бурцева донеслись истошные крики, полные боли.
- Там мины, - оскалился партизан. - Теперь не догонят! И шагу вперед не сделают, суки!
Американский десантник, напоровшийся на противопехотную мину ПМН-4, кричал, катаясь по земле. Пятидесятиграммового заряда взрывчатки оказалось достаточно, чтоб оторвать ему обе ступни, вогнав в плоть осколки его собственных костей.
- Убираемся, в темпе! - крикнул Бурцев. - Бегом!
Гул низколетящего вертолета накрыл лес, заглушив все прочие звуки. Олег остановился, запрокинув голову и скользя взглядом по темному небу.
- Под дерево! - крикнула чеченка, направившая в небо ствол автомата. - Что ты встал?!
Вертолет неожиданно появился над лесом, пройдя на бреющем над верхушками деревьев, затем набрал немного высоты, и к земле от него протянулись росчерки трассеров. Тридцатимиллиметровые снаряды, выпускаемые с ужасающим темпом бортовой автоматической пушкой, вонзались в землю, и от их взрывов сдетонировали мины. Несколькими длинными очередями "Апач" проделал в минном поле приличный проход, и по нему тотчас двинулись замешкавшиеся, было, американцы. А вертолет, сделав круг над их головами, вновь открыл огонь, и волна снарядов накрыла бежавших партизан.
Бурцев вскрикнул, когда осколок вошел ему в бедро, и повалился на землю, пытаясь собою заслонить раненого. Рядом растянулась Биноева. Американский вертолет, выпустив еще пару коротких очередей, промчался над пытавшимися отползти под дерево партизанами, развернулся на девяносто градусов и выпустил по лесу несколько НУРС, разорвавшихся в зарослях.
Джеймс Салливан зубами разорвал упаковку перевязочного пакета, прижав бинт к кровоточащей ране на бедре раненого десантника, лишь стонавшего сквозь зубы. Сержант с силой обернул бинт вокруг ноги, поверх пропитавшейся кровью штанины, завязав концы в узел.
- Мы тебя вытащим, - пообещал он, наклонившись к уху товарища. - Помощь на подходе, парень!
Над самым ухом вновь ударил пулемет Родригеса. Десантник уже отстрелял из своего М249 целую ленту, две сотни патронов, и только что заправил вторую, примкнув снизу к "Миними" массивный пластиковый короб. Трассеры повисли над перепаханной взрывами поляной, протянувшись куда-то к лесу. Русские ответили немедленно, разом открыли огонь несколько автоматов, и Салливану пришлось вжаться в землю, молясь, чтобы его не задело рикошетом.
- Ублюдки, - выругался Родригес, тоже залегший, и слышавший, как со свистом проносятся над головой пули террористов. - Никак не уймутся, мать их!
- Сейчас успокою выродков, - буркнул Салливан, загнав в камору подствольного гранатомета цилиндр осколочной гранаты.
