Им была закрыта дорога за Периметр, где их ждали лишь направленные в их стороны жерла стволов разного калибра, заграждения и люди в глухой защите, которые ни за что не пропустили бы их дальше. А куда могла деться от каждого из Изменённых тоска по тому, что осталось там, на Большой земле? По нормальной человеческой жизни, синему небу и траве, которая просто растёт густым ярким покрывалом. По ночам, когда не нужно трястись за собственную жизнь, сжимая во вспотевшей ладони рукоять или цевьё оружия. По обычным магазинам с нормальной едой и шмотьём, и не для себя, для детей. Всё это лежало за Чертой, за Периметром, за тем, что было закрыто для них наглухо. Возможно ли, имея всё это в своей жизни, любить тех, кто приходит в твой, пусть и страшный дом, для того, чтобы тупо заработать? Поэтому – никогда не поворачивайтесь спиной к Изменённому, оставшись с ним наедине, и не верьте в то, что он тебе говорит. Хотя… тут немного не прав. К некоторым из них я повернусь спиной, и буду доверять.
Мы двинулись дальше, готовые к тому, что нас ждёт. Схрон Сдобного, как он объяснил совсем точно, находился в районе того небольшого гаражного массива, который я прекрасно помнил с самого детства. Рядом старое городское кладбище, место вроде и жутковатое, но, как ни странно, никогда не дававшее повод для чего-то кроме детских страхов. В одной из старых кирпичных коробок находится вход в небольшой подземный бункер, из которого можно уйти под сам город. Почему туда, в это закрытое пространство? Потому что там можно было бы запереться и отсидеться, уйдя коммуникациями и вытащив Чугуна в более-менее безопасное место.
Да, нам придётся разделиться, это уже ясно. И ещё мы потеряем сколько-то драгоценного времени, если не сделаем этого сразу, будем ждать того момента, когда наш друг всё-таки придёт в себя и сможет хоть немного, но двигаться самостоятельно. Дальнейший путь наш будет проведён в количестве пяти человек, как мне кажется. Точинов, Скопа, Сдобный, Котёнок Андерсон и я. Барин с Казаком останутся со своими друзьями и напарниками, потому что если есть возможность сохранить жизнь, то лучше это сделать. Как мы впятером совершим невозможное? Да хрен его знает, если честно. Так, как всегда делали это до нас те, кто родились в моей стране. С помощью упорства, желания дойти до конца и такой-то там матери, чисто по-русски, от всей души. Вот и мы также поступим, и сделаем чудо в квадрате. Или погибнем, выбор у нас небольшой. Но… я бы предпочёл пусть, и помучиться немного, но остаться в живых и увидеть результат.
Дорога ложилась под ноги спокойно и ровно, внутренний хронометр продолжал отсчитывать секунды до момента полноценного огневого контакта, и мысли не шатались взад-вперёд. Ты же знаешь то, что у тебя впереди, знаешь всю сложность задачи, и должен вести себя так, как поступают настоящие люди. Не бежать, сломя голову и забиваться в страхе куда-то, пытаясь спрятаться от страшил, которые ждут тебя впереди с оружием в корявых лапах. Не сдаваться на их милость, плывя вперёд по течению и думая, что всё обойдётся. Бой? Да, бой, возможно, что тот, из которого не возвращаются. Но ты же знаешь то, ради чего должен вступить в него и, самое главное, выжить. И, значит, сделаешь всё для того, чтобы его выиграть. Так должно быть, иначе зачем вообще всё вокруг? И, скажу я вам, господа матрёнинские архаровцы, я бы ещё подумал на вашем месте, прежде чем пытаться остановить нас, пусть вы с виду и сильнее.
Район давно проснулся, и это непередаваемое ощущение будоражило даже больше, чем ожидал. Есть в нём что-то такое, что не отпускает и заставляет возвращаться в него снова и снова. Все эти ужасные с виду куски нашего с сестрёнкой бывшего родного города были по-своему прекрасны. Пусть именно здесь и сейчас не было того, что заставило восторгаться его странноватой красотой, это так. Но даже то, что было, оставалось единой частью того целого, чем Радостный тянул к себе таких как мы. Свобода, адреналин, настоящий адреналин, плечо друга рядом, любимая тяжесть твоего металлического товарища на плече и в руках. То, что вошло в тебя полностью, заставляя понимать, что это твоё, что здесь ты настоящий, без лицемерной маски и повседневного карнавального костюма, купленного в каком-нибудь "Хендерсоне". Да, родной, я не сказал этого вслух, но смогу сказать сейчас, тихо, одними губами:
– Здравствуй, Район, я вернулся…
Сейчас то, что творилось год назад в голове, вспоминалось каким-то странным куском жизни, про который не забудешь, но и не захочешь вспоминать. Страх прошёл, та ненависть, которая была к "консерваторам" никуда не ушла, оставаясь чистой и ясной. Впереди была возможность поквитаться с ними именно так, что наш друг будет отомщён полностью. Оно того стоило, и я был готов идти для этого вперёд ровно столько, сколько нужно.
А шанс доказать всем что это так – скоро представиться. Я бы даже сказал, что практически с минуты на минуту, ух, господа, я такой хулиган сегодня с утра…
– Всё, есть… – Скопа давно ушла далеко вперёд. – Вот нахалье, даже и не прячутся.
– Что там, сестрёнка?
– Ну да, пятнадцать рыл. Один пулемёт на крыше гаража, ещё один в кустах через дорогу, третьего не вижу. Короче, парни, сейчас будет очень весело и жарко.
– Есть где Чугуна оставить? – Сдобный сматерился. – Или как?
– Есть. Тут подстанция, она такая вся в руинах, само то. Чего они, дебилушки, её не заняли – непонятно. Подтягивайтесь, пока они тут чего-то жрут и даже ухом не ведут в нашу сторону.
Да уж… странновато как-то. То ли нас всерьёз не принимают, то ли ребятки о себе совсем уж высокого мнения, больше никак и не скажешь. Посмотрим, что ещё остаётся. И самое главное – вот теперь хватит рассуждать. Сейчас мысли не важны, сейчас мышцы важнее. И рефлексы, вбитые когда-то в твою голову старшим лейтенантом Сашей Мисюрой там, далеко за спиной, на войне в собственной стране, которые пригодились здесь так, как будто он знал про это наперёд. Пошли, пацаны, настало время действовать.
Быстрыми перебежками вперёд, и вес носилок никак не чувствуется, они не мешают. Витька лежит на них, и мы бежим так, что он даже не шевелиться, да, мы это можем когда действительно нужно. Вперёд, метр за метром, вон она, разваленная "кирпичка", куда нам нужно, ещё немного поднажать! Тяжело дышать, кровь стучит в висках, желая вырваться хотя бы через поры. Перед глазами спина Казака, на которой равномерно подпрыгивает горб "эрдэшки" и ствол на плече, который он придерживает руками. Сбоку также ровно, не сбиваясь, бежит Сдобный. Даже профессор, который вроде бы должен был нас тормозить, бежит так, как и должен. Раз-два раз-два, единым целым живым механизмом вперёд. По глазам побежали солёные и горячие капли, по щекам вниз, и срать на них. Да, тяжело, от этого никуда не деться, но ты должен, боец, должен, и потому беги, стиснув зубы и тихо матерясь про себя. Ты ДОЛЖЕН!
