«Что это, облако? Или дирижабль?»
Он срочно перешел на снижение. Прижаться к земле поближе, так не заметят!
Но минуту спустя Касабури понял, что зрение его обмануло. Он ошибся с расстоянием. Объект был совсем рядом, на дистанции полета пули!
И это был не дирижабль.
Это были две молоденькие девушки в облегающих брюках и коротких куртках. Обнявшись, они плыли по воздуху навстречу Касабури, спящие, со слабо развевавшимися волосами. Их нес ветер.
Касабури машинально потянул рычаг хода на себя, и катушки перестали толкать летун. Машина замерла, как воздушный шар на привязи.
«Я сошел с ума. Вижу то, чего нет. Перенапрягся, пока таращился в ночь. Или катушки замутили мне мозги».
Но девушки летели, плавно и бесшумно, лежа на воздухе как на перине. Их волосы, русые и золотистые, перемешались на ветру. Еще немного, и их пронесет над летуном.
«Почему они не падают?! Наверно, я сдурел. Девчонки в небе, что за бред?!»
Между тем руки Касабури работали, они поворачивали летун кабиной в сторону девчонок, а затем послали его малым ходом вслед за ними.
«Я теряю время, — мелькнуло в голове, но вид двух прекрасных тел завораживал. — Надо подвести летун спиной под них и принять на корпус. Через верхний люк я затащу их внутрь. А зачем?»
Он не успел задуматься о том, зачем собрался выловить двоих из воздуха. Просто ему захотелось.
Быстро просчитав в уме скорость летуна и девушек, взяв поправку на ветер, Касабури закрепил рычаги скобами и бросился по узкому проходу к лестнице, ведущей наверх.
Но, открыв люк и выглянув наружу, он ощутил дыхание ветра на своем лице, услышал безмолвие высоты и размах простора, ему стало жутко. Он вцепился в закраину и замер. Девчонки подплывали к верху летуна.
«А если я свалюсь?»
Одна из них повернула лицо во сне, тонкое и милое. Ее губы приоткрылись, а ресницы такие длинные!
Сжав зубы, Касабури решился вылезти на корпус, чего раньше никогда бы в полете не сделал.
Хайта проснулась оттого, что ее кто-то обнял.
Кто-то второй, кроме хозяйки.
Воинка?..
Она открыла глаза, потянулась, улыбнулась и зевнула. Ее зевок превратился в истошный вопль, едва Хайта поняла, что она в воздухе, высоко над землей. Внизу только узкая покатая спина, похожая на панцирь броненоски, а по обеим сторонам пропасть без дна.
Вместе с ней завопила и Лисси. Так, с криком, они и рухнули на корпус, а подхвативший их парень в белой робе крикнул:
— Быстро вниз, ползком!
Вереща и суча ногами, девчонки как ящерки соскользнули в люк, и Хайта готова была поклясться бессмертными звездами, что Лисси сошла по лестнице вниз головой, да так ловко, будто всегда этим занималась. Через миг они оказались в темной тесноте, упираясь друг в друга животами, а сверху вдобавок свалился этот в белом и совсем их стиснул.
Госпожа что-то выкрикивала по-своему и отталкивала парня, а тот, часто дыша, сбивчиво и удивленно спрашивал:
— Кто вы, юницы? Как вы оказались в небе?
— Я не знаю! — честно ответила Хайта, вся трясущаяся от волнения. — Мы спали в темнице, а потом я ничего не помню! Хозяйка летает во сне, в лунном свете. Прошлой ночью она чуть не улетела.
Наконец, парень перестал к ним прижиматься и отступил в проход, похожий на расщелину в скалах. Хайта смогла его разглядеть. Роба на нем была чистая, будто из стирки, подпоясанная широким ремнем, с надписью по нагрудному карману: «КаДжа — Боевая авиация». Он носил мягкие туфли из темно-серой кожи, кобуры с пистолями и кинжал в ножнах на левом предплечье. Черные волосы парня были зачесаны назад и собраны в хвостик на затылке, а голубые глаза обведены широкими угольными тенями. Серебряные серьги покачивались в его ушах, подчеркивая мужество.
Как принято, Хайта коснулась своих губ кончиками пальцев и сложила ладони перед лицом:
— К вашим услугам, воин. Хайта, рабыня стана Канита.
— Касабури Джаран, воин стана Канхай Джару, — пробормотал он в ответ, неуверенно хлопнув в ладоши.
«Она без ошейника, одета. Что за новый обычай? Неужели…»
Затем спросил резко, даже гневно:
— Ты с большого корабля?
— Да, я вышла на чужую землю два рассвета тому назад.
Лисси вертела головой и что-то спрашивала, но Хайта понимала лишь отдельные слова.
— А кто она? — спросил Касабури, кивком указав на русоволосую. Он нет-нет да косился на нее любопытным взглядом.
— Это Лисси, моя госпожа. Я ее любимая рабыня. Она дала мне одежду и берет с собой в постель.
— Мне сдается, что эта юница — с поверхности. Она не понимает ни слова. А ты, — Касабури сжал кулак, — а вы, незваные гости, просто подлые предатели! Где вы были, когда наши отцы ждали подмоги?
Хайта оробела. Она родилась позже того, как первая армада отправилась к Миру, и знала только, что голубой Мир — теплый и светлый, там вдоволь еды и воды. Откуда было ей слышать про замыслы воевод и господарей?
— Вы пришли на готовенькое, когда мы уже прочно окопались. — Касабури выбрасывал слова как плевки. — Вы нам не нужны! Вон дверь, открой ее и прыгни вниз. Ты перегружаешь летун. Ты слышала? Живо! Я приказываю!
Он уже чуял, что машина отяжелела и клонится к земле. Вес рассчитан точно, даже воды он взял всего один бурдючок. Надо было думать раньше, чем ловить летающих девиц! Но они казались невесомыми…
«Может, тяги прибавить? Нет, за борт эту приблуду! Ишь, какая — только высадилась, враз продалась мирским, изменница».
— Вы не мой господин! — закричала Хайта, припав спиной к стене. — Вы не имеете права приказывать мне! Я останусь здесь!
— Хватит верещать, прощайся с жизнью, — зарычал Касабури, хватая Хайту за рукав, но тут юница с поверхности размашисто ударила его ладонью по лицу.
Ее глаза немного свыклись с темнотой, царившей в чреве воздушной машины, и Лисси наконец стала различать кое-какие детали.
Пробуждение было головокружительным. Заснуть на дне колодца, а проснуться на вершине поднебесной башни, это бывает лишь в сказках. Она не поняла, как оно могло случиться, но вмиг уразумела, где находится. Когда батюшка катал детей на дирижабле, всех водили на верхнюю площадку. Такое чувство, словно ты на спине кита, плывущего по небу!
Хайта на своем языке говорила с парнем в белой робе, голос его становился все сердитей, а ее — все тоньше, пока вдруг парень не стал вести себя грубо, как мужлан.
Такое обращение терпеть нельзя.
— Не смей трогать девушку!
