Ознакомительная версия.
Открыв скрипучую дверь и наклонившись, он с трудом протиснулся в невысокий проем и оказался в тесной и темной прихожей. Сняв одежду, Рамус открыл еще одну дверь и шагнул на порог. В лицо ему ударил теплый воздух, а запах жареного мяса напомнил о пустом желудке.
— Это ты, Рамус? — услышал он голос Катта.
— Я, — ответил Рамус, привыкая к полумраку маленькой комнаты. В середине стояла железная походная печь, в которой трещал огонь. На печи стоял котел с водой. Катт, склонившись над котлом, аккуратно складывал в него нарезанные овощи.
— Что у нас сегодня на ужин? — спросил Рамус, потирая ладони и присаживаясь рядом с печью, — на улице ужасно сыро.
— Охотники из соседнего поселка принесли оленину, — ответил Катт, — а я решил к тому же сварить суп по рецепту моей бабушки. Глос его очень любит.
— Он еще не вернулся?
— Нет, но думаю, что вернется к завтрашнему утру.
Катт взял ложку и стал осторожно помешивать содержимое котла. Воздух сразу же наполнился приятным ароматом. Рамус снял широкий ремень, на котором висели ножны, и бросил его на топчан у стены.
— Что нового? — спросил Катт.
— Ничего не видно, сплошная мгла.
— Да уж, — вздохнул Катт, — не лучшее время для службы.
— Зато отличное для неожиданного нападения, — заметил Рамус.
— Да ну тебя, — отмахнулся Катт, — смотри, накличешь беду.
Рамус рассмеялся.
— Не волнуйся, я пошутил. Океан штормит, и на тяжелых лодках до берега не дойти. Волна сразу же накроет.
— Хорошо, если так, — промолвил Катт, и в комнате снова наступила тишина.
Рамус, поворачиваясь к печке то лицом, то спиной, сушил промокшую одежду. Даже несмотря на тяжелый длинный плащ, за те несколько часов, что он провел на берегу, влага все равно пробралась внутрь. Катт тем временем продолжал готовить ужин. В комнате было тепло и тихо. Было слышно, как ветер завывает в вытяжной трубе, и дождь крупными каплями стучит в окно.
Когда одежда высохла, Рамус подошел к топчану и, сев на него, прислонился спиной к теплой стене. Его клонило в сон. Поле долгого стояния на холодном ветру теплая комната, тишина и полумрак напоминали ему, как он устал. Глаза закрывались против воли. Рамус пытался бороться со сном, но сам не заметил, как уснул.
Около полуночи вернулся Глос. Вместе с Каттом они поужинали и, присев возле огня, завели неторопливую беседу. Время шло, и за разговором Катт вспомнил о Рамусе. Ужин уже почти остыл, и было необходимо его разбудить. Глос подошел к топчану и, положив руку на плечо Рамуса, тихо сказал:
— Вставай, ужин стынет.
Рамус открыл глаза и удивленно спросил:
— Ты рано вернулся. Что-то случилось?
— Все в порядке, — ответил Глос.
— Сколько я спал?
— Четыре часа, — ответил Катт, наливая в глиняную чашку еще теплый суп. Рамус встал с топчана и, подойдя к огню, вытянул руки.
— Как восприняли твой доклад в Таулосе? — обратился он к Глосу.
— По-моему, он их утешил, — ответил Глос.
— А что, император чем-то взволнован?
— Мне так показалось. Я слышал, он собирает военный совет почти каждый день. Полным ходом идет усиление армии.
— Странно все это, — отозвался Катт, — видимо, император знает намного больше, чем мы.
— Что еще? — снова спросил Рамус.
Глос принялся подробно рассказывать обо всем, что удалось ему увидеть и услышать за время пребывания в Таулосе. Пока Глос рассказывал, Рамус неторопливо ел, задумчиво глядя на огонь.
Сообщив товарищам все, что ему было известно, Глос поднялся на ноги, зевнул и потянулся.
— Пора спать, — сказал он, — завтра идти на берег.
— Я пойду, — произнес Катт, — ты отдыхай, и так целый месяц бил ноги по этой грязи.
— Да уж, — протянул Глос, — грязь ужасная. Скорее бы зима.
Отставив пустую чашку в сторону, Рамус неторопливо подошел к окну. Ему показалось, будто снаружи что-то изменилось. Слегка наклонившись, он заглянул в окно и несколько минут стоял, не отводя взгляда от стекла.
Глос и Катт уже ложились спать, когда Рамус позвал их:
— Подойдите сюда! — почти шепотом произнес он. — Скорее, посмотрите!
Братья переглянулись и бесшумно скользнули к окну.
— Смотрите, смотрите! — снова произнес Рамус. В его голосе слышались нотки радости и возбуждения.
Снаружи было тихо. Черные тучи рассеялись, ветер утих и сквозь разрывы облаков показались звезды. Свет полной луны бил в глаза, и в нем, сверкая и переливаясь, крупными белыми хлопьями, медленно ложился на землю чистый первый снег.
* * *
Пятнадцатый день месяца длинных ночей 2851 год Четвертой Эпохи.
Около полудня Хантаго, одетый в одежду для верховой езды, быстрым шагом спускался по лестнице, ведущей на второй этаж императорского дворца. Оказавшись в просторном холле, он пересёк его, отвечая на приветствия и поклоны придворных коротким кивком головы, и скрылся в длинном узком коридоре. Этот коридор вывел его в конюшни. Полчаса назад Хантаго сообщили, что утром сюда привезли молодого жеребца редкой породы — подарок от Локаи, наследника князя инаров. Хантаго давно ждал от него вестей, ведь при их прошлой встрече Локаи обещал заехать в Таулос ещё осенью, но до сих пор так и не приехал. Видимо, на то были причины. И вот теперь он прислал Хантаго подарок, который не оставил наследного принца равнодушным.
Дойдя до конца коридора, Хантаго открыл дверь и пошёл вдоль длинного ряда денников, направляясь в дальний угол. Отовсюду доносилось фырканье и ржание. Несколько конюхов собрались в дальнем углу, бурно споря и активно жестикулируя. Среди них Хантаго заметил крепкого мужчину среднего роста, который внимательно слушал беседу шумных конюхов. Хантаго сразу же узнал в нем Моши, хоть тот и стоял к нему спиной. Он осторожно приблизился к ним и остановился в паре шагов. Увлечённые словесными баталиями, конюхи не сразу заметили присутствие наследника императора. А увидев его, низко поклонились и быстро разошлись.
— Наконец— то! — воскликнул Моши. — Я думал, ты не придёшь.
— Здравствуй, Моши, — улыбнувшись, ответил Хантаго.
Они обнялись, словно близкие родственники.
Не каждый придворный мог позволить себе называть императора или его сына по имени и обращаться к нему на ты. Но Моши носил Хантаго на руках, когда тот был ещё младенцем. А когда Хантаго исполнился год, и его мать Элиса умерла от тяжёлой болезни, Моши и Лука помогали императору растить мальчика. Моши часто брал Хантаго в свой дом, где они играли, а как только принцу исполнилось двенадцать лет, Хранитель стал обучать его верховой езде и владению мечом. Они стали очень близки с самого детства Хантаго, и потому отношения между ними сложились очень тесные и тёплые.
Ознакомительная версия.
