Шлюпка была превосходно оснащена, обеспечена водой и пищей. Высаживаясь в каньоне, я только слегка ознакомился с ее оборудованием, теперь же прошелся от носа до кормы, ознакомившись со всем остальным. Потом перекусил, принял ванну из пара и улегся спать.
К концу месяца я почувствовал себя полным энергии. Шрамы от стычек с законом зажили, и я перестал сожалеть об игрушках, которые оставил на острове, о своих деньгах в банках Лимы и Швейцарии, и даже о Маргарите. Как-никак меня ждал новый мир.
Кошка была настоящим подарком богов. Я окрестил ее Итценка, в честь деревни, где она усыновила меня, и был способен болтать с ней часами. Уж я-то всегда чувствовал тонкую разницу между беседой с самим собой или с кем-то другим. Разговаривать с самим собой надоедает уже через неделю, а вот с другим можно болтать до бесконечности.
— Слушай, Итц, — спросил я, — а куда лучше приткнуть твой ящик с песком, может, прямо перед экраном? С тех пор, как мы покинули Солнечную систему, движение не очень-то интенсивно.
— Дудки, — ответила Итценка, вильнув хвостом, и ткнулась носом в контейнер, который я еще не успел разгрузить на Земле.
Я вытащил из него картонку всякого барахла и пристроил на ее место ящик с песком. Итценка тут же потеряла всякий интерес к ящику и прыгнула в картонку, которая повалилась с сиденья, рассыпав куски каффа и металла.
— Иди-ка сюда, негодная, — сказал я, — и помоги лучше все собрать.
Итц прыгнула вслед за укатившимся серебристым предметом, но я опередил ее и подхватил его. Шуточки закончились, цилиндр был чьей-то матрицей памяти.
Я уселся в кресло и принялся взволнованно рассматривать его.
— Хм, откуда это, черт возьми, взялось, как ты думаешь?
Итц прыгнула ко мне на колени и ткнулась носом в цилиндр. Я мучительно пытался вспомнить те дни три года назад, когда загружал шлюпку перед тем, как вернуться на Землю.
— Слушай, Итц. Самое время разложить все по полочкам. Вот смотри: в той комнатушке, в которой мы нашли скелет, был целый ряд цилиндров. Ага, помню, я вытащил его из рекордера, а это значит, им воспользовались, но еще не успели цветокодировать. Я показал его Фостеру, а тот, не зная, что я вынул его из машины, решил, будто он пустой. Готов держать пари, что кто-то, записав память, куда-то живо слинял в спешке и не успел закодировать матрицу.
— А с другой стороны, может, этот цилиндр действительно пуст. Его только вставили, а воспользоваться не успели… одну минуточку, Фостер что-то такое говорил… Когда он только пробудился и увидел вокруг себя свеженькие трупы… ага, он подобрал раненого, оказал ему помощь, а для валлонца это автоматически значит полную запись памяти… Ты соображаешь, что я держу в руке, Итц?
Кошка глянула на меня вопрошающе.
— Вот все, что осталось от парня, которого похоронил Фостер. Аммерлин, кажется, так его звали. Содержимое этого цилиндра находилось в черепе древнего грешника. Так что парень хоть и помер, да не совсем. Готов поспорить, что его семейка хорошо заплатит за эту матрицу, да еще будет мне бесконечно благодарна. Да, это может оказаться неплохим козырем. На случай, если мне придется туго на Валлоне.
Я поднялся и прошел в спальню, Итц следовала по пятам. Я бросил цилиндр в ящик тумбочки, рядом с матрицей Фостера.
— Хотел бы я знать, как все-таки Фостер умудряется обходиться без воспоминаний о своем прошлом, Итц? Он заявил, что эта матрица — всего лишь копия оригинала, хранящегося в Окк-Хамилтоне. Но информация, которую я приобрел, ничего не упоминает о копиях. Да, он, должно быть, важная шишка, если имеет такие сведения.
Тут мой взгляд прикипел к меткам на матрице Фостера. Дьявольщина! Это же императорские цвета! Я рухнул на постель:
— Итценка, старушка, похоже, мы с тобой войдем в валлонское общество на самом высоком уровне. Да мне же теперь любой валлонский аристократ — кореш.
Последующие дни я вновь и вновь пытался связаться с Фостером по коммуникатору, но безуспешно. Я гадал, как мне удастся отыскать его среди миллионов валлонцев. Лучшим способом оставалось сначала прижиться на планете, и только потом начать расспросы.
Мне придется осторожничать, разыгрывая роль валлонца, вернувшегося из столетнего путешествия, — это подозрений не вызовет — пока я наконец не освоюсь, и исподволь не начну свои розыски. По запечатлевшейся в моей памяти информации о Валлоне, это было не слишком сложно. Как и мое родное правительство, валлонцы наверняка с нелюбовью относятся к нелегальным эмигрантам. Так что самые интересные моменты моей биографии мне придется попридержать при себе.
И конечно же, мне понадобится новое имя. Я отверг несколько вариантов и остановился на «Дргон», хотя от него можно было просто свихнуть челюсть. Впрочем, как и от любого другого валлонского слова.
Я перемерил стандартный гардероб — неизменная принадлежность спасательных шлюпок. Там было все, включая тяжелую меховую одежду, пригодную для прогулок по холодным мирам, и одноместный пузырь-кондиционер для планет, вроде Венеры. Нашлись также и одеяния, очень напоминавшие древнегреческие. Они были последним криком моды на Валлоне, когда Фостер пустился в свое путешествие. Я отобрал одно из них, не слишком яркое, и занялся подгонкой. Мне вовсе не хотелось привлекать ненужное внимание плохо сидящей одеждой.
Итценка с интересом наблюдала за мной.
— А вот что мне делать с тобой на Валлоне? — спросил я. — Единственная кошка на всей планете. Тебе придется смириться с игрфнм, в качестве приятеля, — сказал я, напряженно припоминая подходящего представителя фауны Валлона. — Они примерно твоего размера, правда, более капризны.
Я покончил со своей туникой, порылся в коробке и вытащил лист каффита — сплава такой же прочности, что и кафф, но более податливого в обработке.
— Не волнуйся, — заверил я Итц, — и для тебя найдется одежонка. Я сейчас состряпаю тебе что-нибудь эдакое, такая красотка будешь!
Я разложил лист и инструменты на столе, потом, отрезав дюймовую полосу каффита, согнул ее в круг и приспособил застежку. Весь вечер я провел, вырезая на получившемся ошейнике имя Итценка со множеством валлонских закорючек, а потом надел его на шею кошке. Причем Итц ничуть не возражала.
— Ну вот, теперь мы с тобой даже больше валлонцы, чем сами валлонцы.
Итценка согласно мурлыкнула.
Мы перешли в наблюдательную рубку. Незнакомые яркие звезды сияли вдали.
— До конца путешествия уже осталось совсем недолго, — бросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Зажужжал сигнал оповещения. Я следил, как на экране растет изображение большой зеленой планеты, с одного края окаймленной белизной, а с другого залитой прохладным сиянием, отраженным от второй голубой планеты. Путешествие подходило к концу, и моя уверенность в себе стала заметно убывать. Через несколько минут я войду в незаконный мир, надеясь отыскать старину Фостера и поглазеть на диковинки. Конечно же, заграничного паспорта у меня не было, но волноваться по этому поводу не стоило. В конце концов, мне стоит лишь позволить моему валлонскому "я" взять верх и болтать на их языке. И еще…
