Как и все, — внезапно посерьезнел капитан. Расстегнул молнию у горла, снова взял бутылку и плеснул виски в стаканы. — За то время, пока ты грел задницу в тюрьме, много чего произошло.
— Ты, конечно, здесь босс, Уиллис, но говорить со мной, как будто я сраный заключенный, отсидевшийся в застенках, когда все проливали кровь на фронте, не надо. Я тоже воевал. Почти до самого окончания войны.
— Я знаю, братик. Извини. Не хотел обидеть, правда, — он снова улыбнулся, но уже как-то неестественно. — Давай выпьем.
Чокнулись. Выпили. Пошло уже лучше.
— Как и сказал, я читал твое досье. Вообще, когда вы прибыли и мне передали ваши дела… Знаешь, как начальнику службы безопасности, мне нужно обязательно знать ваше прошлое, настоящее и возможное будущее — ну понимать, что вы можете натворить в случае чего. Так вот, когда я увидел твое досье и начал вчитываться и изучать детали, где ты служил и что делал, то охренел от увиденного. Вспомнил былые времена, нашу часть. Все вспомнил. И даже прослезился, — теперь Гоббс улыбнулся мягче, почти искренне.
Я тоже улыбнулся.
— Хочу, чтобы ты знал: я тебя не осуждаю, — сказал он, поглядев мне в глаза.
— За что? — спросил я лишь для проформы. Улыбка моя померкла. Я прекрасно знал, за что он меня «не осуждает». За то же, за что осуждают все остальные.
— За твое так называемое преступление, Алекс. Я считаю, ты все сделал правильно. А чинуши, как им и полагается, тебя за это упекли за решетку. Просто… — он пригнулся к столешнице, будто собрался открыть мне нечто секретное, — …ты все сделал грубо, понимаешь? Грязно. Топорно.
— В смысле?
— Ну не нужно было их убивать так прямо и так сразу. Не знаю, придумал бы что-нибудь. Газ там какой-нибудь или яд.
Я хмыкнул. Черт возьми, а ведь он в чем-то прав. Странно, но за все эти долгие восемь лет мне ни разу не пришла в голову подобная мысль.
— Жаль, тебя рядом не было. Подсказал бы, — ухмыльнулся я.
— Да, не было, — снова его лицо приняло серьезный вид. — Но в любом случае я рад, что ты решился ввязаться в этот проект.
Гоббс снова плеснул виски в стаканы и пододвинул мне мой. Я его поднял и покрутил в руке. Снова острый аромат ударил в нос, и я мог поклясться, что знай я названия компонентов содержимого, то с легкостью смог бы назвать их все.
— Давай за всех, кто пал в той войне.
Капитан поднял стакан и выпил. Я повторил за ним. Выдохнул. Пространство перед глазами чуть качнулось. Ну вот и опьянение подступило. В нейроинтерфейсе всплыло сообщение:
Получена легкая алкогольная интоксикация
Мне вдруг невыносимо захотелось икнуть, но я сдержался. От столь резкого вливания в себя немалого количества алкоголя может и вырвать. А тут ни закусить, ни запить даже не чем.
— И все же, Уиллис, что было потом, когда тебя перевели в другую часть? — спросил я.
Гоббс задумчиво уставился в столешницу. Моргнул пару раз и поднял взгляд на меня.
— Воевал. Сначала в легкой пехоте, а потом — в тяжелой.
— В тяжелой? Но как тебя туда приняли? Ты, конечно, мужик здоровый и сильный, но для рядового тяжелопехотинца все же не дотягиваешь. Видел Громилу, одного из участников проекта? Вот он — типичный боец тяжелой пехоты. А ты, капитан Гоббс, уж извини, ростом и шириной плеч не удался. Для тебя бронекостюм — как для мыши черепаший панцирь.
Гоббс усмехнулся. Глаза хмельно блеснули. Он снова налил виски в стаканы и поглядел на меня, как мастер на глупого ученика:
— Поверь мне, братик, высокий рост и член в полметра — не основные условия для вступления в тяжелую пехоту. К тому же я был не рядовым бойцом, я командовал.
— О, — присвистнул я. — А вот это уже интересно. Как так вышло, что бывшему легкопехотинцу позволили руководить тяжелой пехотой?
Мой вопрос ему явно не понравился, и отвечать на него он не собирался. Вместо этого Уиллис вручил мне стакан, чокнулся об него своим и выпил. Откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на меня. Я помедлил, но выпил тоже.
— Ответь мне, Алекс, — заговорил он спустя несколько секунд, — когда ты убивал тех локсийских ублюдков, что ты чувствовал?
— Облегчение. Вселенское. Как будто тебя полдня не пускали в сортир, и вот ты наконец до него добрался и сделал все, что надо, — не задумываясь ответил я. — Когда я нажимал на спусковой крючок, то отчетливо чувствовал, что избавляю этот мир от дерьма.
Капитан помолчал с четверть минуты, а потом спокойно проговорил:
— Я навел справки про тех локсов, которых ты покромсал там. Они составляли среднее звено командования армией Империи.
— Я знаю. Мне было на это наплевать. Как и сейчас. Эти ублюдки сожгли мою планету. Там теперь почти не осталось ничего живого, Уиллис. Вдобавок к этому имперцы распылили в атмосфере какой-то психотропный газ, из-за которого остатки выживших начали сходить с ума и убивать друг друга. Расстреляв этих уродов, я не восполнил даже одного процента того урона, что Империя нанесла нам.
— Твои мотивы ясны, Алекс. И эти выродки вполне заслужили своей участи. Тут я с тобой согласен. Но с собой в могилу они унесли и важные данные о предстоящем последнем наступлении, которое могло не состояться, если бы эти данные попали к нашему командованию.
— Насколько я знаю, войска Федерации подавили это наступление.
— Подавили, — кивнул Гоббс. Подался вперед, положив локти на столешницу. В глазах у него блеснул недобрый огонек. — Но для этого пришлось вогнать в могилу несколько тысяч бойцов. И моих бойцов в том числе, братик. — Уиллис хлопнул себя по груди и снова откинулся на спинку кресла.
Я молчал, как немой. Глядел на него, не в силах отвести глаз.
— Батальон тяжелой пехоты номер шестьдесят восемь дробь четыре. Он был под моим командованием. Все полегли там. Все до единого, кроме меня. — Он говорил спокойно, словно рассказывал историю на ночь. — Там был настоящий ад. Локсы решили задействовать все оставшиеся силы. Бились как на последнем издыхании. Как и мы. И вот этот шрам, — ткнул пальцем в глубокую отметину на левой щеке, — каждый раз напоминает мне о тех днях, Алекс.
Я смотрел на него и, наверное, даже не моргал. В висках стучало, сердцебиение набирало обороты. Если я сейчас зайду в раздел «Параметры» в нейроинтерфейсе, то наверняка увижу, что у меня участился пульс, и повысилось кровяное давление.
— Я сожалею, — выдавил из себя я.
Гоббс тяжело вздохнул.
