происходит?!..
— Это было прекрасно, — прокомментировал Ликрам. — Что ж, если случится прорыв, и выплеснутся вот такие монстры — твою пятёрку можно будет считать счастливейшей за всю историю нашей цивилизации.
— Уйди! — Я отпихнула Ликрама.
Ему не понять. Он не был в том мире. Он не знал, каково это — когда часами идёшь сквозь джунгли, прислушиваясь к каждому шороху, и вдруг чувствуешь, как что-то засасывает твою ногу. Опускаешь взгляд вниз и понимаешь, что поздно что-либо предпринимать. Гусеница обсасывает плоть с костей за мгновение.
А дальше — всё.
Такие раны почти не заживают в том климате. Инфекция дожирает то, что не успела гусеница. Да и одноногий охотник — лишь обуза для племени.
Думаю, они бы с радостью поменялись. Отдали бы Айку смешных медленных гусениц, а себе забрали бы стремительных и смертоносных нюхачей.
Всё время, что Ликрам глумился над нами, его молча буравил взглядом Виллар. И вот, когда очередь дошла до него, грянула гроза.
— Удиви меня, — сказал Ликрам, протянув ему обруч и оружие.
Виллар молча надел обруч на голову, и монстр появился раньше, чем он успел опустить руки.
Ликрам торопился унизить следующую жертву.
В десяти метрах от Виллара в воздухе повис… чёрный шар.
— Что за?.. — начал было Ликрам, но в следующий миг способность говорить изменила ему.
Шар не терял времени даром. Он не двигался, не швырялся и не стрелял ничем. Просто от него по воздуху будто бы распространилась воронка. Этакий водоворот, только не в воде, а в пространстве.
Поплыли, искажаясь, стены, пол и потолок.
Воронка быстро ширилась, накатывала на Виллара, на стоящего неподалёку Ликрама.
На всех нас.
Я непроизвольно попятилась.
— Пожалуй, да, оружие — пустая формальность, — сказал Виллар. — По крайней мере, в данном случае.
Он небрежным жестомвскинул руку и нажал спусковую скобу.
Шар как будто зарябил едва заметно, вот и весь эффект.
У меня закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Реальность на глазах меняла структуру, рвалась, погибала…
— В моём мире его прозвали Мальстрём, — говорил Виллар, вертя в руке оружие. — Непостижимая тварь. Оружие против него есть, это импульсный модулятор-противовес, в простонародье «ответка». Пушка стоит бешеных денег, заряды — тоже…
— Убери это! — взревел Ликрам, растерявший всю свою невозмутимость.
— Не знаю, как…
Ликрам подскочил к Виллару и, влепив ему подзатыльник, сбросил обруч.
Мальстрём исчез, зал вернулся в нормальное состояние. Звякнул, упав на пол, обруч.
— Ты же знал, что эта тварь обладает психотропным воздействием? — прорычал Ликрам.
— Конечно, я ведь его создал, — развёл руками Виллар.
— По-твоему, это что — игрушки?! Кто визировал монстра?!
— Никто. Это — внеучебные занятия. Я творю миры, чтобы развеяться. Для расслабления…
Ликрам вырвал у него из руки оружие и заорал, уже не сдерживаясь. Фейерверк яростных ментом заплясал у него в ауре.
— Эта хреновина могла свести нас всех с ума даже из голограммы! А кто-то мог умереть! Если оно вырвется на станции — где ты возьмёшь свою сраную «ответку»?!
— Материализую, — не моргнув глазом сказал Виллар. — Это не так уж сложно, у оружия нет сознания.
— Я сегодня же доложу куратору о произошедшем. У всех монстров должно быть материальное тело, которое возможно уничтожить. Такого дерьма существовать не должно! А теперь — вон отсюда!
При всём моём отношении к Виллару, при том, что его «мальстрём» напугал меня до смерти, я не могла сдержаться. Ментомы не прорвались наружу, но где-то внутри себя я танцевала от счастья, что кто-то заставил самого Ликрама дрожать, выходить из себя и откровенно бояться.
Ликрама, который несколькими минутами раньше одним взглядом дал мне понять, что оружие, с которым мы познакомились сегодня, прекрасно подойдёт для того, чтобы снести себе голову, когда споры Чёрной Гнили прорвутся.
23. Пора создавать пятёрку
Я танцевала в пустой столовой, двигаясь согласно музыке.
Такая огромная станция и так мало возможностей побыть наедине с собой. А мне это было нужно хотя бы иногда. Общество давило, вытягивало энергию. Даже разговоры с Нилли и Айком меня опустошали, и я хваталась за любую возможность побыть в одиночестве.
Сегодня это была столовая, из которой только что ушли стаффы, и я танцевала, кружась меж столов, переполненная непонятным счастьем. Отпустила контроль, и ментомы радостным конфетти украшали мою ауру.
Идиллию нарушил голос из-за спины:
— У Ликрама на тебя какой-то зуб?
Я вскрикнула и развернулась.
Виллар сидел на столе, скрестив ноги в ботинках. Это возмутило меня больше всего почему-то. Несмотря на то, что здесь, на станции, грязи неоткуда было взяться по определению. Несмотря на то, что ботинки, скорее всего, чище, чем босые ноги. Но я-то выросла на земле, где забраться с ногами на стол, означало не просто нарушить этикет, а… А я даже не знаю. Так бы просто никто не поступил. Кроме безумцев.
— Что ты здесь делаешь?
А разум уже приводил мне угрюмые и неопровержимые доводы: Виллар имеет право находиться здесь, как и я. Если он скажет, что пришёл просто посидеть на столе — я не смогу его прогнать.
— За тобой следил, — обескуражил меня Виллар.
— Зачем?
Я всё-таки взяла себя в руки и закрылась белой ментомой.
— Хочу узнать тебя поближе, но ты ощутимо не желаешь со мной общаться. Можно расспросить твоих друзей, но это слишком много болтовни, а я не люблю много болтать. К тому же, чужой опыт — это призма, в которой истина преломляется так, как удобно перцепиенту. Приходится следить.
— Мне это неприятно, — сказала я.
— Будь мне другом, и это закончится, — развёл руками Виллар. — Впрочем, я претендую на нечто большее, чем дружба. Ты должна войти в мою пятёрку.
— Вот как? — Внутри меня что-то закипело, но я уже была спокойна, знала, что смогу сдержать этот. — Должна, значит?
— Да, — кивнул Виллар. — Именно так я интерпретирую Музыку. Третий оборот, Алеф. Многие уже сошлись в пятёрки, у некоторых даже «десятки»…
Он был прав. С этим явлением я впервые тоже столкнулась лишь здесь, на станции. Как нам объяснила куратор, истинная пятёрка — это один дух, разделённый на пятерых. Иногда бывает так, что дух разделяется на большее или меньшее количество частей. К этому следует относиться как к варианту нормы. Редко, но бывает.
— Я не войду
