именно это сейчас и важно, — ответил я. — Но аристократам зачем-то требуются ритуалы…
— Хочешь быть аристократом, тебе тоже придется их соблюдать, — заметил мне еще один гранд. Уже не Аксаков и, кажется, даже не его подключенный. Этот мужчина — шестой ранг, кстати — стоял недалеко от Федора Перлова.
— Да князь все верно сказал, — пожал плечами я. — Алекс Фэнс совсем недавно был собственником. Вот только я не совсем Алекс Фэнс.
Замолкнув, я улыбнулся.
Остальные же напротив замерли в недоумении.
Я заметил сузившиеся брови Перлова, внимательные взгляды еще нескольких… И продолжил:
— Любой из присутствующих здесь может похвастаться продолжительной родословной, я же… — я чуть помедлил. — Я же…
Вибрация!
— … сам уже очень давно здесь.
Странным образом только произнеся эти слова, я осознал их смысл.
Я давно здесь?
Что?..
Окружающие меня страницы Книги Перемен говорили, что это… правда. Что я уже был здесь когда-то… Вот только вспомнил об этом почему-то только сейчас. В этот конкретный момент.
— Что это значит? — спросил требовательно Аксаков.
— Быть культиватором, значит, быть одновременно и в прошлом, и в будущем, — отозвался я, все еще будто находясь в трансе.
А после резко дернул головой, встряхиваясь. Обернулся вокруг, прощупывая пространство. Вроде бы никого…
Ладно, пора заканчивать с этим.
— Без меня у Девяти Планет шансов нет, — сказал я просто. — Как я понимаю, дело в моем социальном статусе, так? На Суде Грандов меня признали правителем. И никаких законов о сроке пребывания в том или ином статусе, не существует, так ведь?
Я остановился взглядом на Василии Морозове, который имел непосредственное отношение к получению того моего статуса.
Несколько секунд двоюродный брат императора напоминал собой изваяние, но после все же прогудел своим глубоким басом:
— Все верно.
— Правителем, — тут же подчеркнул Аксаков. — Только правителем.
— Ты сам заметил, — посмотрел я на него. — Я быстро прогрессирую. Джон Аль-Сауд несколько дней назад признал меня монархом.
— Очередная дурацкая шутка от саудита, — отмахнулся князь.
Хотя больше на этот счет никто ничего не сказал. Это Аксаков, находясь в столице Русской Империи (8), мог позволить себе такие вольности. Остальные главы Королевского Рода Аль-Сауд (8), очевидно, опасались.
— Я могу позвать его, чтобы он подтвердил, — предложил я. — Уверен, он не откажет.
— Даже если это так, — подал голос вдруг голос Рафаэль Орание-Нассау (8). — Это всего один монарх. Для признания нужно двое.
Теперь уже я повернулся к нему. То, что один из императоров все же заговорил, было хорошим знаком. До они, как и наследники хранили молчание. Биксан стоял рядом с отцом, по лицам обоих сложно было что-то понять. Да и их страницы в Книге были скрыты за пеленой неопределенности. Видимо, слишком многое сейчас решалось, чтобы хотя бы приблизительно предсказать ближайшие минуты.
Яна пока тоже молчала. Она стояла в окружении императриц, напряженно глядя то на меня, то на своего отца.
Ну и в самом Савве жизни, казалось, было не больше, чем в какой-нибудь статуе. Даром, что он был Водным стихийником.
— Верно, — посмотрел я в ответ на француза. — Что ж, второй тоже есть.
И, не спрашивая разрешения, я махнул рукой и создал рядом с собой портал. Что все-таки едва не вызвало настоящую панику. Кто-то испуганно вскрикнул, дернулись куда-то гвардейцы, которых в зале было предостаточно. Даже Василий Морозов сделал шаг вперед, закрывая Савву. Я ощутил мощный всплеск энергии Земли от Каменного Князя…
А после из портала вышел старик.
Такой дряхлый, каких я, наверное, и сам никогда не видел. Даже Пахом Белом, пожалуй, выглядел пободрее.
Видимая немощь появившегося чуть успокоила окружающих…
…пока кто-то его не узнал.
— Кэмерон! — раздался возглас. — Кэмерон Виндзор!
И вот тогда Василий уже сдерживаться не стал. Вокруг англичанина возник сплошной гранитный барьер… и тут же распался, покрывшись сетью тончайших трещинок, а после камень обернулся каплями воды…
Тогда в Кэмерона ударил каменный столб, который должен был превратить все его тело в кашу… но и тот, не коснувшись тела старика, развеялся водяным паром.
— Неплохо… Василий… неплохо… — проскрипел надтреснуто англичанин. — Вижу… кое-чему ты научился… в прошлого раза… Но может… пока закончим? Я пришел… поговорить.
На несколько мгновений все замерли. Гвардейцы уже готовы были пусть в ход всю свою силу, но каждый в зале понимал, что против седьмого ранга все окажется бесполезным. Из присутствующих разве что сам Савва смог бы противопоставить старику. Да и то, если учесть, насколько больше у последнего было опыта, удача могла оказаться на стороне любого. И при этом для всех остальных в радиусе нескольких километров этих двоих в полную силу означал почти неминуемую гибель.
Других седьмых рангов влияния здесь не было. Даже Виктория, пожалуй, до этого уровня пока не дотягивала.
На меня же местные рейтинги рассчитаны не были. Впрочем, и я бы стал ссориться с Кэмероном, с которым познакомился этим утром, в самую последнюю очередь.
— О чем? — спросил его Савва.
— О… союзе, — ответил дядя короля Эдуарда Виндзора и, по сути, второй человек в Великобритании (8).
Все замерли, явно ожидая чего угодно, но не этого.
— Юноша… — Кэмерон указал в мою сторону. — Несколько часов назад… говорил с королем… И был… убедителен… По крайней мере… он доказал свою… силу.
Англичанин указал на арку портала, что все еще мерцала за его спиной.
— То… что происходит на Восьмой… должно быть остановлено… Мы не можем… позволить себе… потерять другие планеты… Наши прошлые… разногласия… будут решены… потом. И мы согласны… видеть посредником… Алекса Фэнса…
Он смолк, чуть пожелал губами. И закончил:
— Алекса Фэнса-Птицкера… Монарха.
Я посмотрел на Василия… и заметил, как тот в свою очередь, перевел взгляд на Савву.
После этого император перевел взгляд на меня.
И вот тут мне по-настоящему потребовалось проявить стойкость. Очевидно, все пошло не так, как он планировал. И доволен император этим не был. И будь он просто Саввой, а не главой Русской Империи (8), он вполне мог бы и заартачиться. Но в первую очередь он был лидером своего государства. И упускать шанса на союз с британцами он не хотел. А потому…
— Русская Империя признает Алекса Фэнса-Птицкера, — проговорил он ровно. — Монарха. Как и его протест.
Несколько секунд он молчал.
— Пусть решит сила,
