Ознакомительная версия.
— Вот тут понта с моего обреза. Все равно из «корда» надо стрелять. Ты ПНВешку-то дай сюда, да пока давай наводись, он уже скоро высунется. Чтоб готов был. Встал, смари-ка, башкой крутит. Че, слоняра, собачек боишься… Андрюх, да я его знаю! И ты тоже знаешь! Это ж этот, как его, с углового, который весь минами обложен! Слушай, ой не зря эта чурка ночью прется откуда-то, соображаешь? Он, падла, наверняка тащит что-нибудь этакое. Все, давай короче за старшим. Он его точно прихерачит, а шмонать кого пошлют? Мы и пойдем. Давай короче, ему минут пять до улицы уже! И, смотри, не пиздани там, что узнал этого, и про АПБ — вдруг Аркашка не заметит! — уже в спину напутствовал Миха ломанувшегося к лестнице приятеля.
Ахмет осторожно высунул монокуляр из-за кучи битого бетона, осмотрел Дом базарных. Ничего нового, прошел чисто. Следующий пункт — школа, перед которой расстилалось огромное поле бывшего мемориала, окаймленное по краям руинами давно сложившихся хрущевок. Народ в школе сидел несерьезный, пулеметов у них сроду не водилось.
…Караул школьный наверняка сидит с рожком на рыло, и лишнего не стратит. Если заметят, пульнут разок-другой, не больше, — пренебрежительно подумал Ахмет. — Разве что уж совсем внагляк подойти и с полчасика камнями покидаться. Только, вот, псарня сраная набежит с ходу, пройти бы их по-тихому, как этих… Ладно, пора.
Старшой, как ни готовился к появлению цели, все равно просрал первую секунду броска Ахмета через улицу. Прицельная марка СПП[33] была непривычна, подсветка сетки не работала, выверка по направлению была сбита — и если для плотного огня эти мелочи были несущественны, для снайперской очереди инструмент не годился. Но двести метров не семьсот: старшой едва не вышиб Ахмету мозги. Нормальный пулеметчик легко взял бы его на тычок, но последний опытный в пулеметном деле человек давно уже сгнил под руинами бывшего Универмага. Впрочем, Ахмет едва их сам себе не вышиб — ощутив всем телом трассы над головой, он тут же сковырнулся, но неудачно — влип своими пятью пудами в большущий кусок плиты перекрытия и вырубился.
Сквозь нарядные концентрические круги смутно различались детали местности, в голове гудело, как зимой в дымоходе — несколько мгновений Ахмет не знал, кто он и где находится. В себя его привела щекотка — кровь с разбитого лба, обильно пропитав свитер, потекла по шее. Мысли путались, отчетливо чувствовалось сотрясение.
…Сейчас буду как свинья недорезанная. Ничего, собачки прибегут, оближут. До костей, ха… Так, если там не дураки сидят — сейчас это место проконтролируют из подствольника; тут больше двухсот — хрен попадут, даже если жаба за гранату не задавит. И выдвинутся посмотреть на результат, скорее всего вдвоем или даже втроем. Бля, как же они меня вычислили. И ведь вели, суки, до последнего. Интересно, узнали, нет? Хотя какая разница — они в своем праве, я б тоже так сделал. Сейчас тот, за пулеметом, глаз с меня не сводит — ждет, когда обойдут и возьмут в прицел. Тогда пиздец — одного-то еще заберу, второй дострелит по любому. Если дернусь сейчас — пулемет успеет, до завала метров семь. Собак что-то нет… Те будут идти сначала вместе, метров за пятьдесят начнут расходиться и брать меня в клещи. Метров с двадцати дадут очередь. Значится так: когда еще не разошлись, и еще на линии огня пулемета — резко дергаюсь за вон ту кучу, и выпускаю на ходу сколько успею, хоть весь магазин. Далековато, но может и зацеплю. По крайней мере залягут. За кучей заряжаюсь, и ходу. Куча прикроет от пулемета, а эти на рожон не полезут. Главное — быстро свалить от кучи.
Как оказалось, все стратегические находки Ахмета были напрасны — идущие на дострел Миха с Андрюхой думали о чем угодно, но никак не о своих юных задницах — зачем, они же своими глазами видели, как короткая очередь старшого швырнула ночного гостя на камни, как тряпичную куклу. Едва выйдя за пределы своей территории, они сбились поплотнее, и все их внимание было поглощено окрестными руинами — за каждым углом пацанам мерещились собаки. Несмотря на напоминания старшого, следить за трупом им представлялось излишним, и даже когда обзор на Ахметовы останки скрыла очередная куча битого бетона, салаги продолжали озираться по сторонам. Вдруг короткая очередь с оставшегося сзади поста резанула по ушам, трассы над самыми их головами ушли за кучу, туда, где лежал труп. Пацаны аж присели от неожиданности, едва не побросав свои волыны. Тут же метнулись под косо торчащий из мусора угол плиты.
— Миха, это че он?
— Да хуй знает. Может, дострелил, а?
— Так он ведь и так дохлый…
— Вот тебе и дохлый. Бля, Миха, надо чухать отсюда!
— Ага, и как чухать-то? Надо сначала этого найти, а то сейчас только высунемся — и пиздец. У тебя осветительной нет?
— Да откуда. Эх, гранату бы сейчас.
— Ладно, давай так: резко выскакиваем, только быстро, понял? и кучу обходим ты оттуда, а я здесь. И сразу шмаляй, сразу, понял? похуй на патроны, речь о твоей жопе. Он прижмется, а мы сразу к Дому, со всей дури. Этот пока врубится, мы уже тю-тю, и если он здесь еще, пусть тут с собаками сам крутится. Ну, давай, пока этот сам нас не обошел.
Пацаны решительно вылетели из-под плиты, но быстрого маневра не получилось — по исковерканому бетону не набегаешься, кругом торчит арматура, ноги бы не переломать. Поэтому стрелять сразу, как намеревались, было уже бессмысленно, эффекта «внезапности» не получалось по любому. За кучей никого не было, и пацаны растерялись — повернуться и бежать было так же страшно, как и оставаться на месте.
— Стоять тихо. Стволы опустили, не дергаемся.
Спокойный голос раздался откуда-то сбоку, чуть ли не со стороны Дома. Пацаны замерли, их мгновенно пробило холодным потом.
— Правую руку за голову. Левой берешь волыну за ствол и идешь прямо.
Пацаны судорожно выполнили приказ. Рукояти волын словно покрылись салом, руки не слушались. Андрюшке вдруг ярко представилось, как поймавший их чурка неторопливо расстреливает их с Михой в затылок и, так же не торопясь, уходит, тает во мраке среди развалин.
— Дядя Ахмет, пожалуйста… Нас старшой послал, мы не сами…
— Рот закрыл.
Прошли еще немного, Дом скрылся за уцелевшим первым этажом бывшего магазина «Новатор».
— Бросили волыны. Так, теперь отошли и стали у стены.
— Дя-я-яденька Ахмеееет… — снова захныкал Андрюха. Миха молчал, он уже обильно обоссался, но, похоже, не заметил этого — его расширеные немигающие глаза остановились на чем-то невидимом, и он даже не опускал взгляд под ноги при ходьбе.
— Я сказал к стене. — Ахмет поднял АПБ, и юные базарные мгновенно нашли и заняли свои места.
Ознакомительная версия.
