Васька стоял на коленях и мотал головой. Рядом с ним валялась ещё одна нефритовая статуэтка. На этот раз дракон, кольцами свитый. Тоже не меньше кило. Брехт огляделся, то тут, то там ещё зеленели на поле боя поделки неизвестных китайских мастеров. Раз хозяин лавки их упаковал первыми, то нужно будет их потом собрать, наверняка, самое ценное прихватил с собой, опасаясь ареста и обыска. Брехту создавать две артели деньги понадобятся.
Боец нашёлся, тоже в позе зю. Стоял на карачках и его рвало. Живой. Крови нет. Выходит, легко отделались.
Событие сорок пятое
Если чрезмерная увлечённость вашего ребёнка компьютерными играми вызывает у вас беспокойство, постарайтесь приобщить его к более серьёзным и здоровым занятиям: картам, вину, девочкам.
Оказалось, что погибших больше. Трое. Погиб ещё один сотрудник ОГПУ. В кабине полуторки находился, когда бойцы чуть отошли и стали передвигаться, как хомо эректусы, то совместными усилиями, и с помощью китайских младших братьев, сумели поставить полуторку на колеса. Вот, в кабине и нашли ещё одного погибшего. Ему переломало шею при падении. Самое интересное, что ГАЗ-АА завёлся. Надёжные машины изготавливают в СССР. Всех мёртвых и раненых положил в кузов. Брехт своих посадил на заднее сидение Форда, но заметив, как вымерший рынок начал оживать, и уже первые китайцы стали подбирать нефритовые статуэтки, выгнал бойцов на сбор трофеев. Связал из своего угробленного окончательно пиджака подобие мешка и выдал Ваське. Те мигом его наполнили, а зелёные сувениры ещё лежали на земли, посверкивая, отражая восходящее солнце. Снял и с Васьки пиджак, и его наполнили. Уже думал и с бойца снять, но тут очухался Трилиссер и дал команду ехать в Военно-морской госпиталь. С начальством не поспоришь, да и все крупные статуэтки зелёные уже собрали. Брехт, посадил Ваську за руль. Сам чекист, мог, куда не туда зарулить, глаза эдакие мутные и несфокусированные. Почитай ближе всех к эпицентру взрыва был. Хорошо упал сразу.
Сгрузили всех мёртвых, покалеченных и сильно контуженных в госпитале, и Трилиссер, уже более-менее оклемавшийся, сам сел за руль и довёз Брехта с Васькой и красноармейцем до их дома на 1-й Морской улице. Интересный, между прочим, домик. Купеческий, скорее всего. Два этажа, первый кирпичный, второй деревянный, лавка была у купца на первом этаже, потом уже при Советской власти огромное помещение на первом этаже превратили в большую кухню и несколько комнатушек, в одной из которых Иван Яковлевич с Катей-Куй и поселился. Девчонки, видя их состояние, даже охать и ахать не стали. Сразу повели мыться и переодеваться. У Брехта всё ещё уши были ватой забиты. Слышал всё, но глуховато, словно говорили все с ним, голову в кастрюлю засунув. Поели и спать завалились. Двенадцать часов Иван Яковлевич проспал. А потом ещё час лежал, из сонной одури выплывая. Ощущение ваты в ушах пропало, звенела посуда в кухне, и звон слышался именно как звон, а не треском, как утром. Был поздний вечер. За окном уже темно, даже звёзды первые высыпали на небо. Луна растущим месяцем в окно заглядывала.
Нужно было идти в туалет, который на дворе. Никаких жидкостей для быстрого разложения отходов ещё не придумали, и вонь там стояла качественная. Во! Это мысль. Если Трилиссер сдержит своё слово и договорится о переводе ещё нескольких человек из лагеря на карьере щебёночном к Брехту, то нужно кроме учителей китайского, японского и немецкого языков, попросить химиков. Или тут биолог нужен? Бактерии же разлагают отходы. Точно, пусть будет биолог. А кто ещё может пригодиться?! Вот про агрономов он забыл. Сейчас уже родственники есть и агроном недоучка из села Спасское помогает, но иметь настоящего учёного селекционера и биохимика было бы не лишним. Попросим, галочку ставим. Кого ещё просить? А что, можно попробовать замахнуться на телевизоры до Зворыкина? Владимир Козьмич уже изобрёл в Америке и кинескоп, и иконоскоп – передающую трубку, но телевизор ещё не создал. Ещё почти год есть. Можно попытаться это сделать. Оборудование? Да, оборудование. В Москве, в институте хорошем, можно сделать кинескоп, здесь, в Спасске-Дальнем, не получится. Если только не купить кинескоп и иконоскоп у самого Зворыкина в США. Он там пока не сильно процветает. Перебивается с хлеба на квас. Руководитель небольшой лаборатории в фирме «Рэдио корпорейшн оф Америка». Никто в него не верит, кроме вице-президента этой же фирмы такого же эмигранта из Российской империи Давида Сарнова. Решено, просим радиоинженера и хорошего электрика. Ещё? Или хватит жадничать. А что, вдруг есть мастер штыкового боя. Полезная наука, которой Брехт совершенно не владеет. И не забыть хорунжего этого забрать с собой. Теперь дома делать научились, за три дня хороший тёплый домик нужному спецу построить можно.
Девушки и Васька были на кухне, готовились к ужину позднему, вкусно пахло тушёным мясом и чем-то жаренным.
– А где Дворжецкий? – умывшись и присев за стол, поинтересовался Брехт у Кати-Куй, наклонившись над кастрюлей, и вдохнув аромат мяса с какими-то специями.
– Не знаю. Его уже больше суток нет, – кинула между делом. Поставила на стол перед Иваном Яковлевичем большую тарелку с тем самым разваренным до состояния тушёнки мясом.
Твою ж налево!!! Вот чувствовало сердце, что нельзя этого игромана одного отпускать. И что сейчас делать? Куда тут нужно идти искать этого пройдоху в незнакомом городе? И ОГПУ не поможет. Само раны зализывает.
– А сколько время?
– Восемь часов.
Нда. Теперь только утра ждать.
Глава 16
Событие сорок шестое
Женщина говорит продавцу овощей и фруктов:
– Вчера я заказывала у вас три килограмма слив и заплатила. А сегодня послала к вам своего сыночка, но он принёс только два килограмма, я взвесила!
– А вы своего сыночка не взвешивали?
Матвей Абрамович Дворжецкий во Владивостоке бывал по долгу службы несколько раз. Не сам. Сопровождал больших начальников из руководства КВЖД в качестве переводчика. Только одно дело беседовать с солидными людьми (чаще всего американцами) в ресторане или кабинете начальника железнодорожного вокзала Владивостока и совсем другое окунуться в суету большого, практически незнакомого города, в одиночку, и совсем не по железнодорожным делам.
Нужно найти швейные машинки. Что ж, начинать нужно с простых решений. Матвей Абрамович переоделся из дорожного костюма в дорогой деловой для встреч с солидными людьми и, наняв извозчика, поехал на Семёновский базар. Там, сойдя с пролётки, он огляделся. Сета – сует. Кричали тётки, расхваливая пирожки и жареную рыбу, чуть дальше лежали под навесами рыбины, ещё не успевшие подвергнуться термической обработке. Пахло яблоками одуряюще, и Матвей Абрамович подошёл к женщине с повязанным плотно вокруг головы платком на мусульманский манер и посмотрел на предлагаемый ею товар. Большие красные яблоки были натёрты до зеркального блеска, и стоящая рядом с женщиной девочка лет десяти-двенадцати время от времени доставала из большой искусно сплетённой корзины очередное краснобокое яблоко и принималась полировать его кусочком бархатной ткани. Потом критически осматривала получившееся у неё произведение искусства, выискивая недоработки, и, убедившись, что яблоко теперь сверкает почище медного нового пятака, укладывала его в горку на прилавок.
– Сладкие? – поинтересовался Дворжецкий и взял только положенное девочкой на прилавок яблоко.
– Чистый мёд, да вы попробуйте, дорогой товарищ! – женщина протянула ему половинку яблока. Говор был странный. С нажимом на гласные и тягучий такой.
Матвей Абрамович откусил. Правда, сладкие, но имелась и небольшая кислинка, которая делала яблоко ещё вкусней.
– Почём? – решил несколько штук купить бывший переводчик, пока разыскивает искомое прямо тут на рынке и съест.
