и относительно целы.
Евгения, Семен, кот и Маргарин — все лежат ровно там, где лежали вчера. Все дышат, а один даже храпит, растянувшись на груди у хозяина.
Были и отличия.
Видимо, кот не только спал, но и на охоту успел сходить — рядом с Семеном лежала кучка дохлой живности, именуемая местными владельцами паразитами.
Больше ничего подозрительного или необычного Георг подметить не смог. И, успокоившись, он принялся за оказание первой помощи, которая заключалась в промывке раны водой, да протиранием всего себя влажными антибактериальными салфетками. Вчера, если это конечно даже было вчера, и они не провалялись в отключке пару суток, им раздали воду, самую обычную бутилированную и салфетки, так же обычные, земные, произведенные где-то в Мытищах. А вот еда, выданная торговцами была точно не земная — плотный куб, завернутый в серо-синий пластик, и на ощупь напоминавший пластилин. Такое вряд ли делали на Земле.
Потратив половину бутылки на промывку раны и кое-как замотав ее дюжинной салфеток, связанных вместе Георг принялся за завтрак. С трудом сорвав упаковочный пластик, он впился грязными пальцами в серо-розовую мякоть, ни на цвет, ни на ощупь не отличающуюся от пластилина.
И на вкус различия были минимальны.
Георг никогда не ел пластилин, но был точно уверен, что именно такой вкус он и имеет.
Но, если этот пластилин содержал полезные вещества, так сейчас ему необходимые, то он готов был его есть, не обращая внимания ни на вкус, ни на цвет и консистенцию.
Кусок за куском и кубический дециметр питательной пасты, по калорийности равный дневной норме здорового человека, исчез в утробе Георга, разлившись по телу приятным теплом. Туда же отправились и остатки воды, смывшие неприятно-необычный вкус с зубов и языка.
Сил прибавилось, но еды все равно было мало. Георгу и раньше доводилось попадать в передряги, и он прекрасно знал что нужно его организму для скорейшего восстановления.
Мясо.
Георгу нужно было мясо.
И на поиски дичи он и решил отправиться, благо объектов охоты на корабле хватало. Сейчас сойдут и крысы, какими бы они не были мерзкими на вкус… Конечно, оставался еще один вариант — позаимствовать питательные кубики у «напарников», но до такого мужчина пока не готов был опуститься.
Он все же человек.
Пока человек…
Медленно, стараясь лишний разнее шевелить больной рукой, Георг обошел всю каюту, проверяя состояние людей и котиков. Да, он не профессиональный медик, но посчитать число ударов сердца в минуту и измерить температуру он мог. Результаты были неутешительные — мало того, что к людям было физически больно прикасаться, настолько высока была их температура, так еще и сердце колотилось как бешеное. Один лишь кот чувствовал себя прилично и даже замурчал от прикосновений человека.
— Нужно привести помощь, — пробормотал себе под нос Георг и принялся поить людей, да делать компрессы на лоб из их одежды, смоченной питьевой водой.
Это максимум, что он мог сейчас сделать.
Кое-как закрыв за собой дверь, что было сложно сделать одной рукой, Георг побрел в сторону Арены, ведь именно оттуда доносилось больше всего звуков.
Зря он это сделал.
Мало того, что по пути пару раз вляпался в следы человеческой жизнедеятельности, разбросанные там и тут, так еще и сама Арена выглядел ужасно.
Во-первых, слишком яркий свет, заливший весь огромный зал. Настолько яркий, что Георгу пришлось с десяток минут к нему привыкать. А, во-вторых, теперь это была не Арена, а один большой полевой госпиталь, полный раненых людей. И роботов, заполонивших весь зал. Последние кололи, вправляли и резали. Прямо перед Георгом, все еще стоящем в коридоре, два робота проводили операцию на бессознательном теле. Один робот держал, а второй резал манипуляторами, которые даже не удосужился продезинфицировать. Еще минуту назад робот-медик этими манипуляторами семенил по заваленному нечистотами полу, а сейчас вскрывает грудную клетку, ничуть не заботясь о последствиях.
Впрочем, Георг быстро забыл о вопиющей антисанитарии, стоило роботу нащупать то, что он хотел вырезать.
Нащупать и дернуть, вызвав полный боли хрип пациента и веер крови, улетевший ввысь и опавший теплым весенним дождем на Георга.
Георга стошнило себе под ноги.
Нет. Виной этому была не кровь, будто он ее никогда не видел…
Виной всему был паразит, извлеченный механическими докторами из грудной клетки пациента.
Длинный, дергающийся красный червь с серыми прожилками, извивающийся как схваченная за хвост змея и достигающий размера средней гадюки. Именно от его вида Георга и передернуло, и не зря — такие твари были слишком опасны даже для него, особенно для него…
И, пока Георг стряхивал желудочную желчь со своих ботинок, медики закончили операцию вспышкой плазмы, испарившей паразита. Один робот остался зашивать пациента, а второй неспешно двинулся в сторону Георга, попискивая и размахивая манипуляторами на ходу.
— Жрать! — ответил Георг на писк. — Вода!
Но робота человеческие потребности в еде мало интересовали. Его внимание привлекла повязка на правой руке Георга. Грязная и сочившаяся сукровицей, это ли не работа для настоящего медика?
Мужчина и глазом не успел моргнуть, как его правая рука была надежно зафиксирована манипуляторами, а бинт из влажных салфеток срезан все еще горячим лезвием.
Ни дернуться, ни убежать — машина хорошо держала человека, а при всякой попытке вырваться начинала тревожно пищать и усиливать нажим захватов на больную конечность.
Ничего не оставалось, и Георг смирился, наблюдая за операцией уже над своим телом.
Робот легко вскрыл уже начавшую заживать кожу, да заново прочистил рану от всех инородных предметов, используя сканеры и мелкие манипуляторы, расположенные на голове медика. Со стороны могло показаться, что механическое насекомое зубами вцепилось в конечность оцепеневшего от страха человека, да грызет так, что только брызги крови во все стороны летят, но вблизи все выглядело иначе. Десятки инжекторов, занимавших большую часть пасти насекомого, вводили обезболивающее, откачивали лишнюю жидкость и промывали рану. Тут же крошечные червовидные манипуляторы сводили между собой поврежденные мышечные волокна, спаивая их яркими крошечными вспышками плазмы. И все это на большой скорости, манипуляторы так и мелькали…
Георгу ничего больше не оставалось, как смиренно стоять и ждать окончания операции. Но так было лишь в первое мгновенье после укола обезболивающего — дальше феерия механической жизни, развившаяся в бицепсе его правой руки, затянула. А может обезболивающее подействовало, кто его знает? Ведь все слабые медикаменты робот уже израсходовал и работал с тем, что осталось. Георг, как завороженный уставился, на свою руку и пропустил тот момент, когда робот одним из своих манипуляторов, выполнявшим роль ноги, легко и непринужденно взрезал одежду
