— Лучше запомнить, — сказал Юринов, — пошли.
Идти по мирному городу было непривычно. Шли по широкому проспекту. Чистые фасады домов, витрины магазинов, таблички с названиями улиц. Боря весь в цивильном, причесанный. Одел шмотки, в которых играл в Новосибирске последний турнир, благо термобелье тянется, а куртку подбирали просторную, а то могло бы и не налезть, сильно изменилась фигура… Если бы не автомат на плече… Нет, конечно, слышали: по Уфе можно ходить безоружным. Но с «калашом» как-то привычней…
Пару раз подходили патрули, проверяли документы. Прочитав выданные мандаты, извинялись, уважительно козыряли и уходили. Боря, бывавший раньше в Уфе, только в этих патрулях разницу и видел. Точнее, в их форме. Да в том, что тогда у него документы никто не проверял. Впрочем, тогда он ходил по городу без «пушки». Гуляли уже часа два. Вышли к какому-то памятнику. На постаменте стоял огромный восьмиколесный вездеход. На его стальной хребет были навьючены четыре ребристых трубы. Каждая во всю длину кузова. Возле постамента лежали цветы. Много цветов.
— Забавная штука, — сказал Борис, — Интересно, что это?
— Хрен его знает, нутром чую, что с ПВО связано, но не более. — ответил Димка, — Сейчас нам капитан по наряду влупил бы. За незнание техники собственной армии. — он неожиданно толкнул Юринова — Смотри!
В арке длинного девятиэтажного дома происходила какая-то непонятная возня.
— Помогите, — донесся женский крик.
Оба рванули на помощь, на ходу сдергивая автоматы.
— Стоять! Не двигаться! Руки в гору, мордой в пол!
Боря ожидал увидеть что угодно, но только не целующуюся парочку. Впрочем, уже не целующуюся. Парень с девчонкой лет шестнадцати на вид отпрянули друг от друга и испуганно задрали руки. Не подняли, а вытянули до упора вверх.
— Что здесь происходит? — спрашивать должен сержант, как старший по званию, но Димка только удивленно хлопал глазами, и Юринову пришлось брать инициативу на себя.
— Ничего… — дрожащим голосом произнес парень. — Мы это… Гуляем…
— Не тебя спрашиваю! Девушка, всё нормально?
— Да… — голос дрожит еще больше.
— А кричал кто?
— Мы… это… в шутку…
Юринов зло сплюнул и повесил автомат на плечо.
— Шуточки у вас!..
Вышли обратно на проспект. Присели на лавочку. Тут же подошел очередной патруль:
— Здравия желаю, комендантский патруль. Ваши документы!
Посмотрели, вернули.
— Криков подозрительных не слышали? — спросил пожилой старшина.
— Женских?
— Да.
— Молодежь в арке дурью маялась. Мы рванули, как на пожар. Слава богу, хоть, стрелять не начали. В наших краях такие игры и в голову не приходят. За попытку изнасилования — расстрел. Могут на месте кончить.
— У нас тоже. Правда, давно уже не было такого…
Борис ухмыльнулся:
— А еще хорошо, что вы опоздали. Картинка бы была: вы влетаете в арку, а там мы детей под прицелом держим!
— Ага!.. Точно!.. — ухмыльнулся старший. — Обхохочешься! Только ни разу не хочется выяснять, кто бы кого перехохотал… С перепугу-то.
— А что за памятник? — собственно, ответ Борю уже не интересовал. Хотелось перевести разговор со скользкой темы.
— Это, ребята, счастливое будущее Башкирии. Или прошлое.
— То есть?
— Зенитно-ракетный комплекс С-300. Из того дивизиона, что в Войну Уфу спас. Только вместо ракет — муляж. А так — тот самый. Который американскую ракету перехватил.
— Это как?
— А вот так. Когда всё началось, комплекс этот на марше был. То ли передислоцировались, то ли с учений ехали. И почему-то тормознули на трассе. Причина тоже не понятна. По официальной версии — мелкая неисправность одной из машин. Злые языки поговаривают, что командиру живот прихватило. А по мне, так хоть и живот, ничего позорного не вижу в болезни, которая столько жизней спасла. Потому как когда пришел сигнал тревоги, они прямо там, где стояли, и развернулись. И опять же по фиг мне, кто приказ этот отдал, командир с пониманием дела, или его заместитель с перепугу, как утверждают сторонники «желудочной версии». Место оказалось идеальным для стрельбы по баллистическим целям. Это ведь не свойственная для данного комплекса функция. В общем, сбили они американский подарочек. В итоге вместо радиоактивного пепелища — вот этот памятник. И город живой. Парочки влюбленные ходят. — старшина кивнул на недавнюю парочку, что в обнимку вывалилась на улицу.
— Те самые, кстати, детки, — кивнул Поляков.
— Ребята, подойдите на минутку, — крикнул Боря.
Подростки подошли.
— Да мы играли только! И вообще, в этом году школу закончим и поженимся сразу…
— Ладно, что с вами сделаешь, — махнул рукой патрульный, — идите уж. И в следующий раз придумайте игру поинтеллектуальнее. Шахматами, что ли, займитесь.
— А что, шахматные кружки работают? — изумился Юринов.
— А то! У нас всё, как до войны. Шахматная школа в двух кварталах отсюда. У меня туда младший ходит.
— Пошли, зайдем, — загорелся Борис, — посмотреть охота!
Поляков не возражал, ему было всё равно, куда идти. Сержант что-то недовольно бурчал себе под нос, пока патрульные, вызвавшиеся проводить гостей, («нам всё равно по маршруту») вели их к цели.
— Чем недоволен? — спросил Боря.
— «Желудочная версия», — буркнул Поляк, — какой бы подвиг люди не совершили, обязательно найдется сволочь, которая будет его обсирать. Ведь им же жизни спасли, даже не предкам. Нет, желудки героев их интересуют… Скоты. Собрать бы всех таких, да к нам, Выселки охранять… Чтобы дерьмо терять, а не людей…
— Да ладно тебе, собака гавкает, ветер носит. Оно тебе нужно, такими командовать… О, а это место я знаю. Здесь первенство округа проходило…
Шахматная школа находилась в подвале гимназии. Ничего не изменилось. Те же портреты чемпионов мира на стенах, те же столики в большом турнирном зале. Те же фигуры… Боря прошелся по залу, постоял возле углового столика, передвинул белую пешку…
— Вы что это фулюганите? Низя сюда посторонним! На минутку отбежала, а уже лезуть!
Маленькая старушка, появившаяся со стороны входной двери, схватила Полякова за рукав и активно тащила из помещения.
— Покинуть надо! А то щас патруль вызову! Чтоб не фулюганили!
— Извините, пожалуйста, — попытался успокоить старушку Боря, — Мы не хулиганим. А патруль нас сюда и привел. Я не совсем посторонний. Я шахматист. Только не из Уфы. Хотел нормальные фигуры потрогать.
— Фсе говорят: «шашматист», — не унималась страж храма игры, — а ты в каком званьи состоял? А? Вот говорят, а сами и званьев не знають!
