Другая женщина, сидевшая в аэроджипе, звонко рассмеялась.
— Наверное, она скормила ему старую историю о пустом баке для горючего. Тэсс, ты потом заедешь к Джейку?
— Может быть, — ответила Тэсс. — А может быть, и нет. У меня еще много горючего. А теперь отвалите, ладно?
Женщины снова рассмеялись. Аэроджип со свистом унесся вдаль, поднимая облака красноватой пыли.
— Мои соседки по комнате, — пояснила Тэсс, повернувшись к Крису.
— Кажется, они не очень-то удивились, увидев нас здесь.
— Да, — согласилась она и снова скользнула в его объятия. — Это местечко неофициально известно как Аллея Влюбленных. Ого! — Она положила руку на грудь киборга. — У тебя так стучит сердце! Настоящее или искусственное?
— Искусственное, — ответил Крис. — Но гормоны настоящие.
Тэсс обвила его рукой за шею и снова притянула к себе.
— Неужели это то, о чем я подумала? — поддразнила она. — А мне казалось, ты просто боишься, как бы тебя не поймали.
Крис задумался, пытаясь найти какой-нибудь подходящий ответ, но потом обнаружил, что может найти своим губам лучшее применение. После нескольких весьма приятных моментов Тэсс отодвинулась и оценивающе посмотрела на него.
— Ты не боялся, верно? — спросила она.
— Чего? — озадаченно отозвался Крис.
— Ты не боялся, что тебя могут поймать. — Ее голос был серьезным. — Большинство адъютантов, состоящих при полковниках, дрожат от страха за свои нашивки. Но ты не такой, как другие. Пожалуй, ты староват для капитана. Это может показаться странным, но знаешь, если бы я встретила вас обоих — тебя и Джатанского — в штатской одежде, то решила бы, что ты его старший офицер.
Черт побери, эта женщина была слишком умна! Она снимала маскировочные слои быстрее, чем Крис успевал их снимать сам.
— Ты раскусила меня, — сказал он. — Когда-то я в самом деле был генералом. Но потом меня разжаловали в рядовые за шашни с… Какая у тебя военная специальность?
— Офицер по специальным проектам.
— …За шашни с офицерами по специальным проектам. Пришлось начинать все сначала. Но я ожидаю, что примерно через год снова дослужусь до генерала. Когда это случится, я вернусь сюда и сделаю тебе предложение. Мы поженимся, нарожаем десяток малышей, и ты научишь их стрелять без промаха. Нашего первенца мы назовем Джатанским.
— Ты! — Она оттолкнула его. — Ты просто неисправим.
— Это хорошо или плохо? — поинтересовался Крис.
— Смотря с какой стороны, — отозвалась Тэсс. — Должно быть, у тебя пересохло в горле после такой долгой речи.
Она пересела в кресло водителя и завела двигатель.
— Готовы ехать в город, капитан?
— Поехали, капитан. Кстати, куда мы направляемся? В то место, о котором говорила твоя соседка? Я забыл название…
— «У Джейка».
Аэрокар с легким шелестом помчался к отдаленным огням. Оба молчали, наслаждаясь быстрой поездкой и наэлектризованной предгрозовой атмосферой. Каждый смаковал то, что произошло недавно, и предвкушал то, что ожидало их впереди.
Да, но что их ожидало? «Ты должен украсть этого проклятого робота, — холодно напомнил себе Крис. — Ты здесь по делу, а не ради удовольствия».
— Что это за заведение? Местный бар?
— Да, на самом краю города.
— Я полагал, что злобным инопланетянам запрещено иметь дело с местным населением.
— Так оно и есть по большей части, — согласилась Тэсс. — Но с Джейком дело обстоит немного иначе. У нас есть соглашение — разумеется, совершенно неофициальное.
— Конечно, — буркнул Крис. — Вот почему ты часто вывозишь людей с базы в багажнике аэрокара. По-моему, ты серийный убийца, питающийся невинными офицерами мужского пола. Может быть, Джатанский уже пал жертвой твоих козней?
— Признаюсь в содеянном. Я обманом выманила его с базы, изнасиловала, а потом долбанула по голове пивной бутылкой. Ты будешь следующим.
— На этот раз трюк с бутылкой может оказаться неудачным. Моя голова в основном состоит из стали. А что ты делаешь с трупами?
— Набиваю чучела, — с улыбкой ответила Тэсс. — Ты будешь одним из лучших экспонатов в моем музее. Я поставлю тебя рядом с Джатанским.
— Нет, я хочу отдельный зал для себя, — заявил Крис. — Пусть он называется «Человеческое творчество по металлу».
Тэсс искоса взглянула на него.
— Ты не позволяешь другим людям забывать об этом, верно?
— Во всяком случае, я не могу забыть, — ответил Крис. — Тогда почему другие должны?
Он смотрел прямо вперед, на дюны красноватого пандорского песка, отливавшие слабым фосфоресцирующим светом. Мягко сиявший песок, усеянный темными купами карликовых растений под грозовым небом, придавал ландшафту изысканно-зловещий облик. У Криса чесались пальцы от желания вынуть закрутку из портсигара в нагрудном кармане. Он задумчиво постучал по ручке своего сиденья.
— «Можете ненавидеть меня сколько хотите, но не смейте жалеть не так ли? — сухо спросила Тэсс.
— Что-то вроде того. — Крис откинулся на спинку сиденья в деланно небрежной позе. — Послушай, если ты копнешь еще глубже, то наткнешься на нефть. Лучше расскажи мне об этом баре. Какое у вас соглашение с местными жителями? Вышвыривают только рядовых или офицерам тоже достается?
— Так просто ты от меня не отделаешься. — Тэсс покачала головой; светлые волосы рассыпались у нее по плечам. Ее руки быстро, уверенно двигались над приборной панелью. Мундир плотно облегал ее ладную, мускулистую фигуру. — Я не могу ненавидеть тебя и отказываюсь жалеть тебя. Что же мне остается?
— Не знаю, капитан. — Крис невольно улыбнулся. — В самом деле, что?
— Ты мне нравишься, — тихо сказала Тэсс. — Очень нравишься. — Она откинула со лба упавшую прядь волос. — Так что ты хотел узнать о заведении Джейка? Оно называется баром, хотя, наверное, многие назвали бы его притоном. Им управляет пандорец, который любит деньги сильнее, чем ненавидит инопланетников. Пиво холодное, виски нормальное, военная полиция совершает рейды не чаще чем раз в квартал. Туалеты грязные — по крайней мере, женские, не знаю, что творится в мужских. Иногда нам это надоедает, и мы устраиваем генеральную уборку. Каждый, кто может покинуть базу — на законном основании или иначе, — отправляется к Джейку. Вот, пожалуй, и все.
— А полковник знает об этом?
— Конечно, знает. Как я уже говорила, военная полиция проводит рейды три-четыре раза в год. Они закрывают бар. Местные журналисты пишут гневные статьи. Стреббинс читает нам нотации. Неделю-другую мы ходим злые, а потом открывается лавочка, — и жизнь продолжается.
