Перед самой отправкой курфюрст обстоятельно побеседовал с ним над задачами II-го легиона в Северной Америке.
Первым делом он крепко встанет на землю, подготовит плацдарм, ведь из Старого Света будут непрерывно идти грузовые корабли с оружием, артиллерией, экипировкой и боеприпасами, а далее начнёт активную экспансию.
Тринадцать колоний будут уничтожены, земли их захвачены, ресурсы присвоены, а сами они объявлены распущенными и более не существующими.
Это неизбежно приведёт к колониальной войне, а затем и к войне в Европе, но курфюрст к этому готов. Его глобальная цель — уничтожить нарастающее могущество Англии, угрожающее всему миру. Начать следует с колоний, затем, в ходе войны, уничтожить их флот, и без того подорванный второй год идущей «Войной за ухо Дженкинса» (1), а далее… Далее пока неизвестно.
Свято место пусто не бывает, поэтому кто-то рано или поздно займёт место англичан, но что-то подсказывало Георгу, что это будет курфюрст. Корабли у него пока что покупные, отремонтированные в Кильском доке, но зная курфюрста, можно предполагать, что он не будет полагаться на импортные товары. Скорее всего, лет через 7–8 Атлантический океан будут бороздить шлезвигские корабли.
— Кэп, тут посыльный от наших индейцев, — обратился к продолжающему созерцать горизонт Мейзелю его адъютант, Патрик Бруман.
— Чего говорит? — без особого интереса спросил Мейзель, опершись на перила балкона.
— Англичане отправили карательный отряд в индейские земли и убивают всех, кого увидят, — сообщил Бруман. — Мы будем как-то вмешиваться в это?
Вот за это Мейзель и не любил автономные действия в отрыве от командования.
Его учили подчиняться приказам, оперативно и безукоризненно исполняя их, а не самому решать подобные сложные вопросы. Пришлось думать.
— Труби сбор дежурного подразделения.
Примечания:
1 — Война за ухо Дженкинса — колониальная война между Англией и Испанией, происходившая в основном в Карибском бассейне. Официально она шла с 1739 по 1748 год, но фактически активные действия, ввиду закономерного логического тупика, происходили до 1742 года. Англичане потеряли 407 кораблей и 30 000 человек, а испанцы 24 боевых корабля, 1249 морских судов, а также 11 000 человек. Потери несопоставимы, но это легко объясняется: у испанцев было тупо больше кораблей и со стороны англичан война была нацелена на то, чтобы отжать часть торгового влияния у столетиями доминировавших в Новом Свете испанцев. Название войны отсылает нас к слушанию в английском парламенте, где английский купец Роберт Дженкинс продемонстрировал лордам и пэрам своё законсервированное в банке ухо, которое ему отрезал Хулио Леон Фандиньо, капитан корабля «Ла Исабела». Это ухо послужило поводом для начала войны, поэтому в его честь её и назвали.
Глава XIII. Чёрный и золотой
//Российская империя, Санкт-Петербург, 6 сентября 1742 года//
Таргус с мрачным видом шёл по длинному коридору в императорский тронный зал.
Белые мраморные колонны, древние статуи, цветастые гобелены на стенах, картины различных художников, органично смотрящиеся в текущем антураже латные доспехи эпохи Ренессанса, лепнина на потолке, мрамор на полу и стенах, всё подчёркнуто дорого-богато, что должно говорить о том, что здесь обитает владыка могучего государства.
Ведь власть такая штука… Если её не видно — значит, её как бы нет.
Таргус тоже вынужден тратить деньги на облицовку своих обиталищ, хотя сам в дорогих и ярких декорациях к своему существованию не нуждался. Он мог бы продуктивно работать и из аскетичного бетонного кабинета с необходимым минимумом приспособлений, но тогда его не поймут. Посчитают, что он либо жаден до беспамятства, либо беден как церковная мышь.
Это же касалось и одежды, транспорта, других деталей быта. Причём не только его, но и немногочисленного двора.
Он сам до сих пор с недоумением глядел иногда на сотни костюмов, которые бессмысленно висят в шкафах его дворца. Таргус всё равно растёт и каждый раз с него снимают новые мерки, и шьют сотни новых костюмов по каждому поводу, 99 % которых просто никогда не случится надеть. Но статус требует.
Встречающиеся по пути придворные кланялись перед Его Величеством и наигранно, но весьма верноподданнически поздравляли его с викторией над шведами, не забыв упомянуть, что эта победа затмила его же военные успехи в Таврии.
Таргус молча кивал и продолжал путь.
В тронном зале его ждала тётушка, которая принимала делегацию англичан.
Агентура докладывала, что эти островные хмыри сильно недовольны его действиями в Северной Америке, где уже должен начаться подрыв устоев.
Имея дополнительные пять тысяч легионеров в распоряжении уже можно не нежничать с колонистами и начать их банально вырезать.
В отдалённом будущем, после обретения независимости, Тринадцать колоний станут большим геморроем для Европы, поэтому надо этот процесс прекращать, причём радикально. Вообще, в идеале лучше сделать ту территорию запретной для англичан, франков и иберов, что, при наличии желания, не так уж и трудно осуществить. Три-четыре легиона — дело в шляпе.
Истребить всех на корню, без мнимого милосердия, максимально жёстко, чтобы у всех потенциальных колонизаторов возникло стойкое убеждение, что любые попытки основать что-то на американской земле — это гарантированная и неотвратимая смерть.
А там уже плановая колонизация освобождённых земель гражданским населением романо-скандов, романо-германцев и романо-русских.
Индейцев истреблять бессмысленно, они, как показывает практика, не привязаны к земле и могут сотни лет сопротивляться жестокой экспансии. Это существенно отличает их от земледельцев, которых на корню истребить теоретически реально и осуществимо, пусть и крайне сложно.
«Зачистка» Тринадцати колоний растянется на годы, но ей на пользу сыграет наличие путей отступления. Колонисты будут бежать в Европу, рассказывать про ужасы, учиняемые дикими шлезвигцами, что сугубо положительное явление.
Расстраивало Таргуса то, что он заранее уговорился с Мейзелем о том, что тот по завершению основной деятельности вернётся в Европу на «Плачущей». Это было условие, при котором разведчик вообще согласился на это предприятие в далёких краях.
Освоившийся в тамошних условиях командир — это ценный ресурс. Пока командиры II-го легиона освоятся на местности, пока начнут разбираться в ситуации и так далее — это потеря времени и потери.
Там совершенно другой мир, Таргус знал это не понаслышке.
«Надо продлить Мейзелю командировку на три-четыре месяца», — подумал Таргус, вполуха слушая довольно напряжённые переговоры англичан с его тётушкой. — «Войдёт в положение».
Англичане беседовали с Елизаветой Петровной ещё несколько минут, после чего откланялись и покинули тронный зал.
— А вот и наш герой! — радостно воскликнула увидевшая Таргуса императрица. — Проходи, садись, золотой!
Таргус сдержанно кивнул присутствующим придворным, улыбнулся тётушке и сел на трон по соседству с нею.
Трон он привёз свой, курфюрстский. Таргус — человек привычки. Он когда-то давно подобрал себе наиболее удобный трон. С тех пор и пользовался только им.
Это трон из сандалового дерева, окрашенный толстым слоем золотой краски. Спинку оббили чёрной кожей, а сиденье — красной. По центру на вершине трона находится витая золотая фигура с чёрным сапфиром, а на боковых устоях расположены золотые шпили.
Такая модель трона устраивала Таргуса, он хотел сидеть только на таком, поэтому Елизавете пришлось изменить некоторые декорации и собственный трон, чтобы всё это смотрелось уместно.
Чёрный и золотой — это теперь преобладающие тона в тронном зале Зимнего дворца. Императрице такой новаторский ход, исключивший пурпур и слишком яркие краски, пришёлся по нраву.
— Что нового у тебя? — с тёплой улыбкой поинтересовалась императрица.
— Всё идёт по плану, — пожал Таргус плечами, а затем тихо добавил. — Но детали только в кабинете.
