Сколько хоть лет дочери?
– Шестнадцать.
– Что сказать?
– Просто скажи, что отец передал. С оказией.
– Сделаю. А деньги-то где?
– Ключ под подушкой.
Степан засунул руку под подушку и нашарил ключ.
– А дверь где?
– В моей квартире, в Пскове. Шкаф отодвинь, там тайник. Всё забирай, только деньги отдай дочери.
– Не бойся, отдам. Что про тебя сказать?
– Скажи, что завербовался в «Вагнер». В Сирию.
– Хорошо, скажу.
– Всё, устал, спать буду.
Ручка выпала из руки Кондратьева, голова откинулась на подушку. Дышал он тяжело, с присвистом. Подобрав ручку, Степан сунул блокнот в карман и вышел из палаты.
Врач поджидал его в коридоре.
– Смогли поговорить?
– Да.
– У него есть кто-нибудь, кому сообщить о смерти?
– Никого у него нет. Один как перст. Умрёт – сообщите в полицию.
– А где он так? Это ведь радиация?
– Этого, Виктор Александрович, вам знать не требуется. Это закрытая информация. Нет у нас в городе никакой радиации. Вы меня поняли?
– Понял, но если я прав, вы хоть кивните.
Степан кивнул. И посмотрел на врача. Выразительно.
Вернувшись на заставу, он нашёл у себя в двери свёрнутую вчетверо записку: «Стёпа, я поехала домой. Приезжай в субботу вечером, буду ждать. Целую. Твоя Ольга».
Глава 11
Квартирный вопрос
Субботний день для Степана тянулся невыносимо долго. Лекции по психологии и биологии гуманоидов, тренировка в спортзале, самостоятельная работа с рекомендованной литературой. На следующей неделе у него был запланирован зачёт по истории Погранслужбы, и к нему следовало подготовиться. Очень ему не хотелось краснеть перед профессором. Но всё должно иметь меру, поэтому ровно в восемнадцать ноль-ноль Степан аккуратно закрыл учебник и целенаправленно двинулся к выходу. И он оказался не одинок в своём устремлении – у лифта собралась очередь.
Солнце ещё не зашло, но небо настолько плотно затянуло тучами, что создавалось ощущение позднего вечера. Накрапывал мелкий противный дождь. В общем, ничего из ряда вон выбивающегося – нормальная для конца сентября питерская погода.
Немного прогрев двигатель и включив ближний свет фар, Степан выехал со стоянки. Машин на улицах было много, но в пробки они пока не сбивались – выходной всё-таки. Степан очень не любил медленную езду в потоке – постоянно приходилось переходить с третьей передачи на вторую. А тут ещё некоторые придурки начинают перед самым капотом перестраиваться в соседний ряд, чтобы спустя полминуты полезть обратно. Ну, выиграет такой торопыжка минуту-другую. Это что-то решит для него принципиально? Вряд ли. А настроение нескольким десяткам водителей испортит. Да ещё и дополнительно притормозит и без того медленное движение потока. И не объяснишь ему ничего. Просто не поймёт. Нечем ему. Понималка не выросла. Или в школе напрочь атрофировалась. Раньше школьный класс часто выступал как единое целое, а сейчас является аморфным скоплением мелких группировок и одиночек. Каждый сам за себя.
Вспомнилась лекция по психологии инопланетян. У нас ведь всё то же самое творится. В обществе, где развит коллективизм, само собой подразумевается не забывать о других и думать, как отразятся на них твои действия. А индивидуалист делает так, как ему самому удобно, без оглядки на окружающих. Количество индивидуалистов растёт, и движение общества вперёд замедляется точно так же, как сейчас уменьшается скорость транспортного потока.
До дома Ольги он добрался почти к семи вечера. Перед тем как подниматься, заглянул в цветочный киоск за букетом – приходить в гости с пустыми руками Степан считал неэтичным. И не только он. Ещё в бригаде одного «товарища» кратко характеризовали следующим образом: «Он в гости приходит без бутылки, а на день рождения без подарка». Долго, кстати, этот тип в бригаде не задержался. Не любят таких личностей в спецназе.
Сейчас был другой случай. Вместо бутылки требовались цветы. Но какие? Гвоздики хороши на похоронах. Розы – слишком шаблонно и избито. Хризантемы? Вон те, крупные шары очень даже ничего, но слишком банально получится. А если лилии? То, что надо! Степан попросил сложить ему букет из семи лилий, скомпоновав белые с розовыми.
В этот раз он снова игнорировал лифт, но поднимался не торопясь, перешагивая только через одну ступеньку. Позвонил в дверь. Ольга открыла сразу, как будто ждала в прихожей. С восхищением приняла букет, подтолкнула ногой тапочки и побежала ставить цветы в вазу.
Сняв куртку и переобувшись, Степан помыл руки в ванной и зашёл в комнату. Ольга уже управилась с цветами, водрузив вазу в центр стола.
– Подожди немножко, я сейчас ужин подогрею.
– Ужин подождёт, – уверенно заявил Степан, мягко подталкивая девушку к кровати, являющейся очень дальней родственницей той, что стояла в его номере в гостинице. Узкая, пожалуй, даже не полуторка, на четырёх тонких ножках.
Подхватив Ольгу на руки, Степан завалился на кровать спиной вперёд. Что-то хрустнуло, и влюблённые скатились на пол – у кровати подломилась ножка.
– Сейчас, я книги подложу! – Ольга рванулась к полкам и сгребла в охапку стопку книг, не обращая внимания на обложки. – Приподними кровать!
Степан поднял хлипкую конструкцию одной рукой и подождал, пока Ольга выложит стопку нужной высоты. Чтобы не опростоволоситься вторично, сел на кровать и немножко поёрзал – вроде держит. Слегка подпрыгнул. У кровати сломалась вторая ножка. Ольга хохотала, держась рукой за стену, чтобы не упасть.
– Ладно, куплю тебе новую кровать. Завтра. Прочную, длиннее и шире. А сейчас поступим вот так, – заявил Степан, отламывая две оставшиеся ножки. – Зато теперь падать будет не высоко!
Ужинать они сели уже после полуночи.
– Слушай, – обратился Степан к Ольге, отодвигая пустую тарелку. – А зачем тебе новая кровать? Давай сразу квартиру купим. И кровать уже туда поставим. А ты пока у меня поживёшь. Мой диван точно двоих выдержит.
– А я уже присмотрела. Позвонила вчера в агентство, объяснила наши требования, и они нашли отличный вариант. Улица Пестеля, второй этаж, окна во двор. Двор там большой, есть куда машины поставить. Давай прямо завтра с утра и посмотрим. Они по воскресеньям работают.
– Сегодня – уточнил Степан.
– Что сегодня?
– Сегодня утром. Уже час ночи. Давай я помогу тебе помыть посуду, и баиньки.
Утром Ольга созвонилась с продавцами и повезла Степана смотреть квартиру. На своей машине. Квартира им обоим понравилась. Просторная, светлая. Стены в метр толщиной. Спальня, кабинет, большая зала, раздельный санузел, кухня пятнадцать метров. Здание девятнадцатого века после капремонта. Войну простояло, блокаду и ещё сто лет простоит.
Ремонт, разумеется, требовался, но это их не пугало. За квартиру просили одиннадцать миллионов рублей, но Степан сбил цену до десяти, мотивируя это необходимостью ремонта
