второй угодил в грамотно подтянутое вверх к голове плечо, зато третий угодил точно в цель: мой кулак увесисто стукнул в подбородок.
Удачное попадание. Впрочем, наш поединок вряд ли шел по правилом академического бокса, так что наградить заработанынми очками меня мог разве что я сам — и они уж точно не приносили никакого преимущества. Ни счета, ни судей, ни раундов, ни перчаток — только крепкие кулаки и воля к победе.
Здоровяк недовольно хмыкнул и атаковал в ответ. Даже не ударил, скорее просто толкнул то ли локтем, то ли вообще плечом — а меня все равно отнесло шагов этак на пять и швырнуло прямо в толпу. Не будь вокруг людей, я бы и вовсе мог свалиться, но работяги удержали, подхватили под локти — и тут же вытолкали обратно.
— Куда собрался? — усмехнулся кто-то за спиной. — Давай дерись, студиозус!
И я дрался — как умел и даже чуть лучше. Бил с наскока, отступал, кружился по крохотному «рингу», уходя от тяжелых ударов, нырял под огромные ручищи — и атаковал в ответ, вкручивая кулаки в стальной торс. Бесполезно: даже пропустив с десяток крепких тычков, здоровяк не утратил и капли подвижности. Все так же дышал ровно, шагал твердо и бил так, что одна ошибка вполне могла стать для меня если не последней, то уж точно критической.
На человеческом теле достаточно беззащитных мест, не прикрытых ни слоем мышц, ни даже жиром: глаза, уши, горло, суставы… Я давным давном освоил недоброе умение калечить и даже убивать людей голыми руками, но сейчас от него не было никакой пользы. Грязной игры мне бы уж точно не простили, так что приходилось драться честно, полагаясь не столько на силу, сколько на умение и скорость, в которых противник все-таки уступал. Я раз за разом переигрывал его на контратаках, но никак не мог пробить ни мягкое место под ребрами, ни каменную челюсть, от которой костяшки кулаков ныли, содравшись чуть ли не до мяса.
Впрочем, и здоровяку, похоже, было не легче моего: он давно мог бы загнать меня на край круга, уронить и задавить весом, но почему-то даже не пытался идти в клинч, хотя в ближнем бою имел все шансы выиграть. Будто что-то мешало ему драться в полную силу. То ли осторожность, то ли порядочность — а может, и желание не просто победить чужака, а непременно победить красиво, чисто, закончив схватку одним метким ударом.
Так или иначе, мы оба работали на публику, и публика отвечала взаимностью. Работяги радостно вопили, подначивая и нас, и друг друга — теперь выкрики в мою поддержку слышались со всех сторон разом. Толпа напирала со всех сторон, делая круг все уже.
И я не сразу заметил, что в кабаке появились новые лица. Любой другой на моем месте наверняка и вовсе не обратил бы внимания, но за несколько человеческих жизней понемногу отращиваешь глаза даже на затылке. И ни драка, ни свистящие в воздухе пудовые кулачищи не мешали мне поглядывать по сторонам.
Сначала я заметил всего одного чужака, потом насчитал еще троих. Они не так уж сильно отличались от местных работяг: тот же возраст — в среднем лет тридцать. Тоже крепкие, поджарые, да и одеты разве что самую малость побогаче… Однако было в них что-то другое — то ли повадки, то ли взгляд из-под кепок, которые новые гости не спешили снимать. Хищный, колючий.
И когда один из них растолкал работяг плечами, встал рядом с Фурсовым и неторопливо вытянул из-под пиджака что-то блестящее я, наконец, сообразил, в чем дело.
— А ну стой! — заорал я, ныряя под очередной удар. — Димка, берегись! Сзади!!!
До этого я еще пытался хоть как-то сдерживаться. Не то, чтобы нарочно замедлялся, чтобы местные не заподозрили во мне Владеющего. В конце концов, кто-нибудь уже наверняка сообразил, что если уж тощий гимназист может драться на равных с двухметровым докером, то дело нечисто.
Но теперь скрываться уже не было смысла, и я рванул вперед с такой скоростью, что воздух на пути на мгновение будто загустел. Увесистый кулак скользнул по плечу — прополз медленно и как-то беспомощно, разом лишившись своей грозной силы. Вопли толпы вокруг превратились в низкий и протяжный гул, в котором я, впрочем, все равно смог разобрать нотки удивления. Вряд ли хоть кто-то здесь ожидал, что человек вообще способен мгновенно переместиться на десяток шагов. Наверняка они успели увидеть только размазанный силуэт.
А я уже был у самой границы круга. Медлительные и неуклюжие фигуры расступались, пытаясь убраться с моего пути. И только две почти не двигались: Фурсов нахмурился и начал поворачивать голову и даже чуть поджал локоть, защищая бок. Но второй — рослый худощавый пижон в черном пиджаке — все-таки оказался быстрее.
Я даже успел увидеть нож до того, как он дернулся, по рукоятку уходя в податливое тело. Не привычную уже финку, с которой разгуливали и каторжане, и малолетние хулиганы в цветастых шарфах, и порой даже вполне себе порядочные граждане. Другой — поменьше, то ли заточенный только у острия, то ли вообще без режущей кромки. Самопальный стилет, переделанный из винтовочного штыка… или самое обычное столярное шило: похожее на иглу узкое лезвие мало годилось для открытой схватки. Разве что для таких вот уколов исподтишка, в спину или бок.
Фурсов коротко выругался, скрючиваясь, и я почему-то очень ясно услышал сквозь шум, как лопается железо. Уродливое оружие сделало свое работу — и переломилось как пчелиное жало, оставив в пальцах незваного гостя деревянную рукоять. Которую он наверняка тут же выбросил бы или убрал в карман, чтобы уйти незамеченным прежде, чем раненый свалится или закричит в полный голос.
Я схватил бандита за ворот пиджака и коротко ударил в лицо. Раз, другой, третий — и голова безвольно повисла, роняя на рубашку алые капли из сломанного носа.
— Ты чего, парень? — Кто-то из работяг поймал меня за локоть и разве что не повис, удерживая силой. — Умом тронулся⁈
— Да ты сам посмотри! — рявкнул я, поднимая уже успевшую обмякнуть чужую руку. — Он мне друга подрезал!
Странно, что обломок заточки не улетел на пол — бил я крепко. Так, что бандит «поплыл» и уже едва держался на ногах, но остатки оружия почему-то так и не выпустил. Падать ему оказалось, можно сказать, некуда, и я без особого труда продемонстрировал работягам короткую и толстую деревянную рукоять, увенчанную крохотной ржавой скобой — самодельным упором для пальца.
— Достал, зараза, — простонал Фурсов, опускаясь на одно колено. — Вовка, помоги…
Я кое-как подхватил товарища за плечо и развернулся обратно к
