— Тише! — зашипел на него Странник.
— Нет, как это понимать?! Погоди… — Маломальский провел рукой по своим ногам — рука попала в какую-то вязкую жидкость. — Не понял, что за ерунда?!
Он включил фонарь. Рука была вся в красном. Сталкер осветил себя и Странника. Оба они были забрызганы кровью.
— Твою ж мать! — заорал Бум. — Это же кровища! Да тут хрен его знает сколько крови! Странник, ты хоть понимаешь, что теперь будет?! Они же сюда сбегутся… Какой урод это сделал?!
Странник схватил Сергея за руку и стал показывать куда-то в сторону.
— Туда! Дом музыкаторов! Быстро!
— Ты больной? Там же вичухи на крыше! Хотя… Черт! Ты прав! Вичухи жрут стигматов. Бежим!
* * *
В этот дом сталкеры ходить не любили: весь район вокруг считался гиблым. Но сейчас надо было срочно найти убежище: запах крови привлечет стигматов, и лучшим местом, чтобы укрыться от них, было логово их заклятого врага — облюбованный вичухами Дом композиторов.
Внутри здания местами еще сохранились нежные кремовые тона, в которые прежде были окрашены стены, а в холле кое-где висели фотографии известных некогда людей.
Компаньоны торопливо поднимались по лестнице, спеша занять помещение повыше и забаррикадироваться в нем.
Странник двигался целенаправленно, ни на что не отвлекаясь, поэтому уже порядком обогнал Маломальского. Сергей же все подозрительно всматривался в темные углы и дверные проемы — не затаилось бы там чего. Но похоже, что в этом доме никогда и никто не решался селиться — ни люди, ни чудовища.
Вскоре они нашли довольно просторное помещение с несколькими рядами кресел. Что-то массивное и черное, стоящее ближе к окну, заставило Маломальского вскинуть автомат.
Но это был… рояль. Самый настоящий!
Сталкер быстро закрыл дверь и потащил к ней ближний ряд кресел, чтобы забаррикадировать вход. Странник понял намерение товарища и без лишних слов начал помогать обустраиваться. Когда дело было сделано, Сергей подошел к роялю и присел прямо на клавиатуру, чтобы отдышаться и глянуть в окно. Воздух сотряс мощный аккорд нижней октавы. Маломальский тут же вскочил, испуганно выдохнув:
— Мать твою, мы так всех соседей разбудим!
Странник подошел к роялю и стал с любопытством его разглядывать.
Тем временем Сергей обнаружил валявшийся в стороне стул и, присев возле рояля, развернул прямо на его черной пыльной крышке карту поверхности.
— Слушай, Страныч. У сталкерских групп иногда транспортная заначка на поверхности имеется.
— Что? — Странник тоже взял стул и подсел к инструменту.
— Ну, короче, отряды сталкеров иногда находят на поверхности сохранившиеся большие машины. Типа грузовиков, мусоровозов, пожарных машин. Самая большая удача — это броневики. Понимаешь?
— Нет. — Странник мотнул головой.
— Ну, черт тебя дери. Машины. На колесах. Они их в порядок приводят — чинят, на ход ставят. Чтобы можно было, если надо, за рулем да с ветерком. Понимаешь? А в метро такую штуковину не затащишь. Даже не во всякий наземный вестибюль станции можно поставить. Вот и прячут они их где-нибудь в укромном месте в городе. Но я одиночка, вольный сталкер, и права пользоваться их машинами не имею. Хотя, по уставу братства сталкеров, могу там укрыться или передневать. Ну, в том же броневике, к примеру. А вот чтобы поехать на нем, это надо сначала с хозяевами машины договориться. Все не бесплатно. И потом — они же рассчитывают, что транспорт на месте, если вдруг попадут в переделку. Короче, в принципе не могу я их машинами пользоваться. Но у нас ведь особый случай. Верно?
— Я не понял все равно, — развел руками Странник.
— Ну и мутант, — проворчал Сергей. — В общем, у меня на карте большинство стоянок этих машин отмечено. За что отдельное спасибо Казимиру и его авторитету среди сталкеров. — Маломальский включил фонарь и стал внимательно изучать карту. — Так, так. Где мы? Кремль. Мы севернее. — Он ткнул перепачканным чужой кровью пальцем в карту и стал вести им по улицам, чьи названия больше не служили почтовыми ориентирами живого города. Названия их сохранились лишь для того, чтобы мизерная часть оставшегося на земле человечества, что именует себя сталкерами, могла четко знать точки привязки к чужой враждебной местности. — Так. Вот улица Тверская. Вот станция Тверская. Это уже фатерлянд. Но мы до нее еще не дошли. А мы… вот. Ну и что тут у нас поблизости? Н-да… До ближайшей стоянки почти километр. Архитектурный институт. Ого! Зато там стоит бронетранспортер, если, конечно, кто-нибудь его не угнал. Вот бы туда добраться, а? Но мы кровью воняем, как хреновы доноры. Сейчас бы хоть горсть хлорки, в воде развести да обмазаться, — мигом бы запах перебили.
Странник, казалось, совсем его не слушал. Он осторожно положил свои длинные тонкие пальцы на клавиши и стал в произвольном порядке их нажимать. Получилось что-то мрачное, психоделическое и явно нечеловеческое. От такой музыки в желудке у Маломальского появился ледяной ком.
Сергей толкнул Странника ладонью в плечо.
— Слушай, заканчивай! — зашипел он. — Хочешь, чтобы все самые симпатичные жители Москвы сюда сбежались и попросили тебя на бис исполнить?
— Как?
— Прекрати бренчать, я сказал! Вичух разбудишь!
— А что это было? — Странник поднялся со стула и стал махать вокруг руками. — Вот это?
— Это звук. Нет, даже не так. Это музыка, балбес.
— Музыка. — Странник улыбнулся. — Это красиво.
— Ты себе льстишь. То, что ты сыграл, красиво?
— Ты не понял, Сергей. Когда сказать не можешь, но издаешь звук. Страх, злоба уже нет в тебе. Музыка. Вам надо было делать больше музыка и меньше оружия. Нажимать надо сюда, — он показал на клавиши, — а не на это, — он ткнул пальцем в спусковой крючок автомата.
— Ну, ты и проповедник! — Сергей усмехнулся и свернул карту. Затем подошел к окну и уселся на подоконник.
Тем временем Странник поднял крышку рояля и принялся рассматривать его внутренности.
Сергей наблюдал за чужаком и думал о том, что тот сказал. Какие-то новые теплые чувства к этому существу тронули его сердце. Альтернативный вид человека… А ведь он прав. Конечно, для многих людей искусство являлось смыслом жизни, и они ни разу не держали в руках оружие. Но ведь иногда нет выбора. Если встречаешься с врагом, решившим поработить или уничтожить тебя, как те фашисты или как мозз, тут уж никак нельзя быть пацифистом. Да все наше выживание именно в борьбе и происходит! На музыку времени не хватает. Но с другой стороны, если бы каждый человек думал, как Странник, то для борьбы и войн просто не осталось бы причин. Человечеству надо было пройти чистилище, чтобы произвести новый подвид, который представлял сейчас этот Странник. Он чистый в своих помыслах. Искренний. Добрый. Почти святой, если бы так отвратительно не жрал кошек. А люди? Люди всегда носили в себе мозз. Если иметь в виду то темное, алчное и жестокое, что бродит почти в каждом из нас. Они остались такими и после Катаклизма. «Да хоть, к примеру, я, — думал Бум, — самый мирный сталкер подземки, который охотится только за книгами. Я ведь никогда не брошу свой автомат и всегда буду менять книги на патроны. Вся наша подземная жизнь — грызня за патроны. Они нужны, чтобы выживать и держать оборону от изменившегося мира. А как иначе, когда кругом чудовища? Правда, если бы мы больше занимались музыкой, то и чудовищ не было бы…»
