Эная обиженно засопела, вытерла ладонью слезу. – Не управляющей, а ключницей.
Прелестная куколка!.. Ей невдомек, что я тоже думал об этой проблеме. Правда, со своей точки зрения. Если Корхан или лесные братья пожелают найти человека, расстроившего их планы, рано или поздно выйдут на Энаю. И девочка выложит все, что знает. Знает она не много, но для маркиза и бандитов хватит. И тогда по всему королевству начнется охота. За мной.
Вывод напрашивался один – либо она уезжает, либо… К счастью, ситуация изменилась, и уезжаю я. Девочка поплачет, потоскует и… забудет заезжего молодца. Сохранив этим жизнь себе и мне.
…Большая поляна, где мы тренировались, скрыта от любопытных глаз. Сегодня я пришел сюда примерить обновы и опробовать оружие.
Брюки сшили из какого-то материала, напоминавшего наш брезент, по крайней мере он точно так же не пропускал воду. Внутренние части штанин обшиты кожей, чтобы не протирались при постоянных поездках верхом. Брюки почти полностью повторяли покрой джинсов, не мешали при ходьбе, хоть на шпагат садись. Куртка из выделанной кожи, застегивается на кнопки, не стесняет движений, не задирается, когда я поднимаю руки вверх. Есть несколько потайных карманов для разной мелочи. Как и брюки, куртка черного цвета. Полусапоги доходили до середины голени и имели шнуровку спереди, наподобие армейских ботинок. Подошва толстая, правда, не резиновая, здесь ее еще не знали. Мягкая, можно бесшумно ходить, но носок прочный и твердый. Сапоги тоже черного цвета. Наряд дополняла шапочка, точь-в-точь как спортивная. Если потянуть за края, она превратится в маску. Это на случай ночных прогулок. Все сидело, словно влитое, не тянуло, не мешало, не жало. Что значит ручная работа.
На куртку панцирь наделся легко, овальные кольца растянулись, приняв меня, и снова провернулись в местах сочленения, плотно обхватив тело, покрупневшее с момента прибытия. Я попрыгал, сделал пару кувырков, подтянулся на ветке, резко взял с места, пробежав два десятка метров. Панцирь хоть и весит двенадцать килограммов, но движений почти не стесняет. Еще дома привык почти каждый день бегать с грузом за спиной. В разгрузочный жилет насыпал песок – вот и тяжесть. Постепенно вес дошел до двадцати килограммов. С жилетом я бегал, прыгал с места и с разбега, подтягивался, качал пресс, забросив ноги наверх, лазил по лестнице на руках.
Широкий ремень прочно обхватил талию. Где только нашли кожу такой толщины – почти сантиметр, ни кинжалом, ни саблей не разрежешь.
Меч повесил на левый бок, секиру на правый, нож – чуть дальше. Саадак с колчаном и луком перекинул на перевязи за спину. Полный комплект для путешественника по средневековому миру.
Я доставал оружие, быстро убирал на место, изображал бой с тенью, одним словом – привыкал. Секирой можно разбивать шлемы, как пустые скорлупки орехов, а клевец пробивает самые крепкие доспехи. Против закованного в броню воина в самый раз. Короткий меч хорош в ближнем бою с противником без доспехов.
С таким оружием можно смело вступать в схватки с любым врагом. Насколько я успел убедиться, в здешних школах, где готовят молодых воинов, не преподают что-то особенное. Стандартный набор движений, ударов и защиты. Никаких таинственных приемов. Это нам кажется, что раньше были такие великие и страшные богатыри, что ого-го! Нет, умение, конечно, есть, в век царствования холодного оружия оно находится на достаточно высоком уровне, но во многом этот показатель чисто индивидуален. Опытные мастера придумывают свое, что великолепно получается у них, но совершенно не идет у других. А третьи вообще не понимают, как так можно делать, и доказывают, что они придумали лучше. Прошедшие одну и ту же школу воины по-разному владеют оружием. И кто-то становится непревзойденным мастером, а кто-то гибнет в первой же схватке, не сумев вовремя и правильно применить то, чему его учили. Все дело в человеке, в его собранности, настрое. В какой-то момент он более внимателен, психологически готов к бою, а в другой раз просто не выспался. И все, нет бойца. В жизни зачастую случается, что побеждает не тот, кто что-то умеет, а тот, для кого победа равноценна жизни и даже больше, чем жизни. Для кого победа – это все.
Весьма показателен с этой точки зрения случай, произошедший в годы Великой Отечественной войны. В элитной дивизии SS проводили усиленную подготовку солдат специально отобранных двухметровых здоровяков. Обучали приемам дзюдо и карате (уже тогда японские единоборства были известны в Европе), преподавали штыковой и рукопашный бой, бокс. Тренировали их опытные инструктора, некоторые даже из Японии приехали. Дивизия попала на восточный фронт и участвовала во взятии Крыма. В одном бою немцы сошлись врукопашную с нашими солдатами. Здоровые и откормленные эсэсовцы схватились с полуголодными и уставшими от непрерывных сражений красноармейцами, многие из которых были уже ранены. В тот момент шла эвакуация, и на причале остался один наш солдат, который сдерживал натиск немцев. И сдержал, заколов в бою семь гитлеровцев. Он не изучал штыковой бой, ничего не слышал о боксе и мог спутать карате с корытом, но выстоял и завалил немцев, наколов их на штык, как накалывал дома сено на вилы. Семь подготовленных солдат не смогли одолеть одного только потому, что тот для себя окончательно решил: «Победа или смерть, а мертвые сраму не имут!» Сила духа, вера в себя и в то, что он защищал, помогли ему, как не раз помогали другим выстоять в смертельных схватках с врагами…
…В замок я вернулся поздно вечером. Имущество сложил в тайник до лучших времен и стал готовиться к отъезду. Позже появилась Эная, немного повеселевшая с момента нашей последней встречи, но с легкой грустью в глазах. Я приложил немало усилий, дабы вернуть на ее губы улыбку, а в глаза радость и наслаждение. Она уснула на моем плече успокоенная и довольная.
Эная ушла рано утром, когда не взошло солнце, а я продолжал спать. Барабанная дробь в дверь заставила вскочить и потянуться под подушку за кинжалом.
– Кто там?
– Артур, открой, это я.
Вот непоседа, не спится ей в такой час. Я отодвинул засов. Эная быстро заскочила в комнату и сама закрыла дверь.
– Ну, что еще?
– Барон завтра отправляет дочь с обозом. Сборы уже начались.
– Ну и что? Пусть едет куда хочет. – Я вернулся в кровать и уложил с собой Энаю.
– Господин хочет взять в жены дочь своего соседа. Она молода, семнадцать лет, и довольно богата.
Молодец, Сувор, знай наших. Эдак через годик появится наследник, и дочь потеряет свою притягательность в глазах желающих получить вместе с приданым земли барона.
– Предстоит много забот, надо приготовить все для свадьбы. После смерти жены барона пустуют те комнаты, где они раньше жили. Барон даже не заходит туда, все тоскует.
