По всем стенам менялся караул. Легионеры надевали чешуйчатые доспехи, окутанные шелками пастельных тонов, и сменяли тех, кто стоял на страже по ночам. Другие легионеры поддерживали в форме свои мышцы и рефлексы, сражаясь на копьях на широких площадках между укреплениями, между которыми находились узкие «бутылочные горлышки». В случае атаки они должны были загнать туда врагов и перебить их. Вдали на стене проводились ежедневные тренировки по стрельбе из защитных орудий — редких, древних и монструозных пушек, дула которых имели вид оскаленных пастей демонов и изрыгали взрывчатые снаряды.
Сами стены были шедевром, который, как говорили, построили порабощенные чудовища, а проект разработала сама леди Харибдия. Крутые поверхности, обращенные вовне, были созданы из оранжево-розового камня, который походил на песчаник, но был тверже любого гранита. Массивные контрфорсы укрепляли стену, защищенную от любой прямой атаки, и вряд ли их можно было пробить даже орбитальным ударом. Но, разумеется, вряд ли кто-то мог быть настолько безумен, чтобы отправить целый боевой флот в Мальстрим, к Торвендису.
Стена во многих местах изгибалась, чтобы атакующим приходилось прорываться в места, над которыми нависали сразу две стены, и их можно было осыпать снарядами с обеих сторон. Окопы и зубчатые баррикады образовывали лабиринт на подступах к стенам, который должен был сломить массированную атаку и разбить ее на отдельные фрагменты. И если кому-то и удавалось забраться на стены, отдельные секции можно было закрыть и забаррикадировать, чтобы атакующие попали в ловушку, и их можно было уничтожить когда угодно.
Но не стена была настоящей защитой. Каждым участком стены командовал центурион, такой, как Колкис, обладающий опытом, несгибаемостью и ярой преданностью высшей цели — сохранить Торвендис как сосуд поклонения Слаанешу. Под командованием каждого центуриона было до тысячи человек, и все они были натренированы в стрельбе и кровопролитном ближнем бою. Казарменные комплексы, которыми полнилась земля сразу за стеной, могли исторгнуть из себя достаточно людей, чтобы за полчаса заполнить все укрепления, и на посту всегда стояло немало стражи, которая могла заметить практически любую угрозу, какая только существовала на Торвендисе в данный момент. Среди легионеров на стенах было множество мутантов, которые могли изрыгать кислоту на врагов или рвать их на части нечеловеческими когтями, а те таинственные фигуры в мантиях, что изредка мелькали среди них, были боевыми магами, которые могли призвать дождь молний, если это требовалось.
Но только центурионы, такие, как Колкис, знали об оружии, которое следовало применить в случае действительно серьезной опасности. Вдоль стены через равные промежутки располагались вычурно украшенные башни, но они выполняли не сторожевую и даже не декоративную функцию. Это были храмы Князя Наслаждений, залитые кровью внутри, чьи полы были покрыты сложными знаками призыва. Говорили, что леди Харибдия заключила соглашение с варпом, которое подчиняло ее воле армию демонов в обмен на почитание Слаанеша. Этих демонов можно было призвать, чтобы защитить ее царство, но, конечно же, обычные легионеры об этом ничего не знали, потому что именно их должны были принести в жертву для призывающих ритуалов. Верность этих менее опытных солдат пред лицом смерти не всегда проверялась.
Один из легионеров — молодой, с немногочисленными шрамами — подбежал к Колкису.
— Сэр, семнадцатая когорта во время дежурства увидела какое-то движение. Они решили вас оповестить.
Колкис понял, что парень его боится. Он выглядел как двухметровая громада, на которой с трудом можно было найти клочок кожи, не отмеченный шрамами поклонения, и, как сам знал, вполне мог сойти за монстра.
— Движение? Падальщики?
— Скорее всего, сэр. Но с этими новыми приказами они сочли нужным послать меня к вам.
— Будем надеяться, что это нечто большее. Мы слишком давно не видели кровопролития. Покажи.
Легионер повел Колкиса в наблюдательный пункт, который только что покинула семнадцатая когорта. Этот участок стены выходил на холмы у подножий гор, где нашел себе место лес и лежал на равнинах тяжелым темным сине-зеленым одеялом. Падальщики жили гнилью и мертвецами, которых сбрасывали со стен легионеры, и использовали лес в качестве укрытия, а легионеры, в свою очередь, использовали их для тренировок в стрельбе. Леди Харибдия часто приказывала уничтожить лес, но каждый раз, когда его счищали с лица земли огнем и топором, он в считанные дни вырастал снова и вдвое гуще, как будто Торвендис хотел напомнить, что даже леди Харибдия не может переделать все по-своему.
Колкис протянул руку, и один из стоящих на посту легионеров передал ему медный телескоп. Центурион осмотрел край лесов, находящийся примерно в двух километрах от подножия стены, пытаясь различить во тьме силуэты. Он увидел нечто движущееся, но это мог быть просто крепкий ветер, дующий вдоль подножий гор.
Его глаз уловил вспышку, что-то вроде отблеска солнца на отражающей поверхности. Он попытался сфокусироваться на этом пятне и увидел крошечную, темную и жилистую фигурку, которая метнулась обратно под защиту деревьев.
Неожиданно раздался резкий звук. Колкис оторвался от телескопа и увидел, что молодой легионер схватился за горло и торчащее из шеи тонкое древко из черного дерева с белым оперением. Парень закашлялся, из его рта хлынул поток крови и, закатив глаза, он повалился на спину и задергался на каменном полу.
— По местам! — закричал кто-то. Несущие стражу легионеры быстро расселись между крепостными зубцами. Начали созывать лучников и наводчиков. Один из легионеров снял с пояса длинный закрученный рог, готовый отдать сигнал общей тревоги по приказу Колкиса. По стене пронесся лязг доспехов и железа.
Колкис нагнулся и вырвал стрелу из горла умирающего легионера. Пришлось как следует дернуть, чтобы высвободить зазубренный наконечник. Он поднес острие к языку и облизнул его, порезав кожу и позволив собственной крови прикоснуться к металлу. Тут же во рту защипало от колдовства — жаркого металлического вкуса, который распался на дюжину послевкусий пряностей, сладости и разложения.
— Магическая, — пробормотал он про себя. Магия означала нечто большее, чем падальщики.
Скорее всего, беспокоиться не стоило, просто пришла какая-то банда молодых варваров, что похваляются благородным происхождением от вождей-отцов, и решила проверить свою мужественность, убив кого-нибудь на стенах. Но все равно это было оскорбление, которое следовало покарать, если возможно, а приказы о повышенной бдительности были совершенно недвусмысленны. Любую угрозу следовало считать предельно высокой.
