Садясь за руль многострадальной Тойоты, которую, за неимением времени, он так и не отогнал на техстанцию, Алан прокручивал в памяти события минувшего дня.
Нельзя было ни в коем случае позволить недоброжелателям, тайным и явным, вырвать из рук победу. Чтобы не оказаться снова под градом неудобных вопросов, Беркович решил, проявляя максимальную осторожность, самостоятельно исправить ошибку, на которую ему указал несправедливо придирчивый резидент. А главной своей ошибкой Алан считал то, что не пресек все каналы потенциальной утечки столь важной и существенной информации.
Эти каналы следовало в первую очередь точно определить, для чего Беркович решил воспользоваться своей агентурной сетью, раскинутой в Русе. Наскоро приняв душ и проглотив разогретый в СВЧ завтрак, он позвонил Котельникову.
Энергичный экс-майор КГБ, работающий под крышей агента по торговле недвижимостью, собственно, и являлся всей его русинской сетью. Из досье, оставленного предшественником, Алан знал, что майор плотно сотрудничает с украинской мафией. Вполне возможно, что Котельников представлял в Русе еще чьи-то интересы, может быть, даже иных разведок. Однако пока они не представляли прямой и явной угрозы национальной безопасности США, начальство закрывало на все глаза. Да и выбора у Алана, честно говоря, не было — за несколько месяцев ему не удалось завербовать никого, кто бы давал хоть какую-то существенную информацию.
Котельников ответил сразу. Он был дома, у себя в Русе, предложил встретиться в своем риэлтерском офисе, который размещался в здании мэрии. После подобных переговоров непременно следовал, в зависимости от времени суток, обед или ужин в ВИП-зале местного ресторана. Часть акций ресторана принадлежала Котельникову, а потому для Алана, как для руководителя по разведывательной линии, там были ощутимые скидки.
Да и вообще, если быть честным перед самим собой — экс-майор для Алана был человеком незаменимым. Каждые две недели он предоставлял Берковичу важную информацию, на основе которой Алан, как того требовала должностная инструкция, готовил ежемесячный отчет. Эти сведения касались в основном многочисленных нарушений, происходивших в процессе уничтожения самолетов, а помимо этого не попавших в прессу событий на оставшихся в районе немногочисленных военных базах. Обходились эти сведения довольно дорого, так что порой Алану не хватало выделенного на агентуру бюджета и приходилось доплачивать из собственного кармана. Но что не сделаешь для исполнения своего гражданского долга!
Котельников перезвонил по дороге и предложил сразу же встретиться в ресторане. Беркович не возражал. Кухня там, конечно же не шла ни в какое сравнение не то что с МакДональдс, но даже и Pizza Hut — гамбургеры были слишком жирными, а картофель жарили почти без масла, но это было лучше, чем сидеть в обшарпанном кабинете с двумя старыми креслами и грязным письменным столом.
Оказалось, что Котельников тоже не терял времени зря. Во время той злосчастной пирушки, когда Сербин пустился в свои пьяные откровения, он отсутствовал, и, к огромному счастью Алана, о бомбе ничего не узнал. Поэтому речь пошла о том «как бы исключить утечку информации о незапланированных потерях во время проведения полевой операции».
Именно Котельников первым и высказал мысль о том, что единственная родственница Сербина, пятнадцатилетняя дочь, может настоять на расследовании обстоятельств смерти отца, и тогда Беркович, как сотрудник ЦРУ, окажется под угрозой раскрытия…
Алану ничего не оставалось, как выдать своему агенту письменное распоряжение на «локализацию источника возможной утечки», присовокупив к нему довольно ощутимую сумму наличными, которая, по заверениям Котельникова, вся целиком и полностью будет истрачена на оплату услуг «профессионального исполнителя».
Это было вчера вечером. Утром Котельников перезвонил и лаконично сообщил, что, несмотря на некоторые незапланированные заминки, дело движется к завершению. Алан не стал вникать в суть «незапланированных заминок», потому что буквально с минуты на минуту ждал подвижек в собственной судьбе. И они незамедлительно последовали — его, агента Берковича, ждал вызов директора…
Едва Алан появился в дверях, шеф привстал, уперев в стол волосатые кулаки и взревел, как разъяренный бизон:
— Что там у вас происходит, Беркович?! Мне доложили, что сегодня утром произошла какая-то совершенно безумная попытка покушения, связанная с убитым тобой Сербиным! Что это значит?
— В соответствии с инструкцией я дал команду одному из моих агентов осуществить местную локализацию, — гордо вскинув голову, ответил Алан. — Как раз, с минуты на минуту, ожидаю доклада…
— От кого, ослиная голова?! — шеф взревел так, что звуконепроницаемые, акустически защищенные стеклопакеты на окнах заходили ходуном. — От меня ждешь доклада? Ну, так разрешите доложить, сэр, что этой ночью какие-то кретины вломились в квартиру к дочери Сербина и попытались ее убрать. Убрали бы, бог с ним, но она оказалась дома не одна, а с бойфрендом. Твой так называемый агент, а на деле, нанятый в соседнем поселке мелкий уголовник, был избит и сбежал. Скрылся! Так что девушка не только до сих пор жива, но еще и смертельно напугана, а число объектов локализации увеличилось ровно вдвое!
Сарказм в голосе обычно невозмутимого резидента добил Алана больше, чем крик. Кричали на него всегда и везде — родители дома, учителя в школе, командиры в армии и инструктора учебного центра в Лэнгли. Но обращения «сэр» от непосредственного начальника он удостоился впервые.
Мечты о скорой поездке домой и повышении таяли на глазах, как мираж в пустыне. Словом, дело принимало неожиданный и скверный оборот, как и положено в хорошем боевике, когда в самый неподходящий момент происходит нечто фатальное. Беркович украдкой провел по штанинам разом взмокшими ладонями и попытался набраться мужества в привычном вопросе — а как бы поступил в таком случае Джек Райан? Но на ум пришло только одно — Райан скорее всего, просто не допустил бы подобной ошибки. И уж точно не оказался бы в пределах досягаемости начальства, пока не узнал о результатах спецоперации.
