Шорох, знакомый по прежним переходам, был много противнее. Казалось, в жерновах перемалываются не зерна, а мелкие камешки. Словно бы этим входом не пользовались вот уже сотни лет, а теперь накопившаяся пыль сопротивляется и не хочет, чтобы ее тревожили. Скорее всего, так и было, кому охота копаться в темноте? Герман уже решил было не заходить в новую галерею и закрыть проход, как вдруг услышал посторонний звук. Он донесся из темноты и был явно не механического происхождения. Это был вздох. Человек – а может, какое-то другое живое существо, только Герман почему-то мгновенно преисполнился уверенности, что это именно человек, – вздохнул, притом вздохнул тяжело, с трудом. Так вздыхает тот, кому совсем плохо.
– Кто здесь? – спросил Герман. Ответа не последовало, но как будто что-то прошуршало.
– Отзовитесь, кто здесь… или я ухожу и закрываю… дверь, – пригрозил Герман.
– Ты кто? – спросил робкий голос.
– Как кто? – удивился Герман. – Человек!
– Ты… человек? Не киборг?
Это можно было принять за насмешку, но в тихом голосе было столько надежды, что ни о какой насмешке не могло быть и речи.
– Что?! Киборг?! – Майора охватило такое чувство, будто сумасшествие, начавшееся с его решения принять участие в конной прогулке, продолжается. – Ты о чем это? Милый, ты что, фильмов насмотрелся?
– Насмотрелся, тебе… столько не увидеть. – Вновь послышался вздох. – Русский?
– Вроде бы, – ответил Герман. – А вообще, кто его знает, у нас такой интернационал… Батя говорит, что из казаков, мать…
– Но ты не с боевиками? – перебил Германа затворник.
– Я летчик! – возмутился Герман. – Майор… запаса.
– Ну слава богу, а то я думал, что мне уже все, кранты. – В голосе незнакомца послышались нотки облегчения. – Каждый день жду… Ладно, помоги, а то мне в последнее время тяжело. Никак в себя прийти не могу…
– Давай! – Герман осторожно двинулся к пленнику. – Ты как здесь оказался?
– Чечены привезли. – Голос был почти рядом. – А может, и не они… в последнее время меня больше наши охраняют. Только какие они наши, хуже любого кавказца, те хоть на свежий воздух выводили, мыться давали, а эти…
Александров почувствовал, как его пальцы встретились с пальцами узника.
– Ну вот, теперь давай за мной! – Герман сжал запястье нового знакомого. – Тебя как зовут?
– Толик.
– А меня Герман. Смотри не споткнись! Как только выйдем, закрою я дверь… от греха подальше.
– Дверь-то здесь совсем с другой стороны, – возразил Анатолий. – Деревянная. А ты открыл… что-то другое. Стену. Хрен его знает, как ты это сделал, но эти гады наверняка не знают о таком способе. Так что лучше закрыть ее…
Бедолага был совсем слаб. Герман, как только они вышли из камеры, прижал его к стене и поискал рычаг. На этот раз в отверстие попал средний палец. Не обращая на это внимания, он повернул переключатель и, только услышав скрежет растираемых в пыль камешков, успокоился. Теперь можно было не опасаться внезапного появления охранников Толика. Хотя и здесь оставаться нельзя – хватившись пленника, они начнут обшаривать все помещения. Нужно было как можно скорее выбираться отсюда.
Спиральный подъем дался им легче, чем боялся Герман. Новый знакомый, хотя и был очень слаб, старался изо всех сил, Герману оставалось только подталкивать его сзади и поддерживать, чтобы не упал.
Выбравшись наконец в освещенную зону, Герман посмотрел на освобожденного им парня и ахнул. Заросший, грязный, в какой-то больничной одежде, Толик представлял собой грустное зрелище. Тонкая шея, исхудавшие руки, впалые щеки и потухший взгляд измученного и истощенного человека не могли не вызвать сочувствия.
– Господи, да кто же тебя так… – вырвалось у Германа. – И как мы пойдем дальше, ты и идти-то не сможешь!
– Смогу! – Толика качнуло. – Пошли.
– Ну давай, – Герман с сомнением посмотрел в сторону коридора, – если будет совсем невмоготу, скажешь, я понесу.
Герман старался идти не слишком быстро, боялся, как бы этот узник подземелья не обессилел вконец и не рухнул. По той же причине он не докучал ему расспросами, хотя его так и подмывало кое о чем спросить. Ничего, найдется время и для разговора, попозже, а сейчас главное – уйти куда-нибудь в безопасное место, а еще лучше – найти дорогу к своим. Проходя мимо трупа, Толик покосился на него, но ничего не сказал. А вот в зале с контейнерами он Германа удивил. Казалось, он помешался – как только увидел канистры и почуял запах спирта, бросился к ним и принялся открывать одну за другой, а, убедившись, что она пуста, швырял ее в сторону и накидывался на следующую. Грохот стоял такой, что Герман испугался, как бы он не привлек к себе внимание охраны. Смотреть на беснующегося Анатолия было неприятно, он был похож на наркомана во время ломки. Может, он и есть наркоман?
– Хоть каплю… «Авиценна»… как она мне сейчас нужна, – бормотал он под нос. – Врачи… идиоты… как они могли… Кровь мне заменили. Господи, найти бы хоть каплю…
– Толик, опомнись! – закричал Герман. – Нам нужно идти.
– Ты не понимаешь… мне нужно! – Глаза Толика лихорадочно блестели. – Мне… хоть каплю…
– Я смотрел, здесь пусто! – Герман растерялся. Как его остановить, как заставить идти дальше? И вдруг он вспомнил. – Знаешь, вон в той канистре в углу, кажется, что-то было.
Анатолий в два прыжка оказался рядом с канистрой, встряхнул ее, и… лицо его просветлело.
– Есть! – закричал он. – Есть! Мы спасены!
– Ну что же, начнем? – Свенсон повел рукой, приглашая всех садиться. Для себя он выбрал высокое кресло во главе большого полированного стола. – Присаживайтесь, господа! Мы наконец дома!
При этих словах присутствующие невольно обвели глазами просторный зал. Хорошо освещенный, с высоким сводчатым потолком, он создавал впечатление уюта и роскоши одновременно. Может быть, кто-то мог бы сказать, что не хватает окон, но големов это не смущало. Достаточно и того, что вентиляция работает, кондиционер поддерживает микроклимат, а если кого мучает клаустрофобия, так это лечится… дрессировкой.
– Итак, приступим. – Мартин вскинул голову и посмотрел на своих коллег. Он терпеливо подождал, пока все они рассядутся. Бронзовые ближе, Ваха по правую руку, Георгий по левую. Мохов пристроился рядом с Махмудовым, Серикову Сартов указал на место возле себя. Вообще-то простому человеку здесь нечего было делать, но Горик настоял на том, что директор ФАЗМО нужен для более детального обсуждения московских событий. Тем более что вскоре Кокаколе все равно предстоит стать големом, так что пусть привыкает. – Я думаю, что долгих вступлений нам не нужно? Давай, Георгий, расскажи нам все, что знаешь.
