— Приготовиться к посадке на планету! — сказал Тригейн. — Четыре… три… два…
«Грозовая птица» приземлилась с изяществом и скоростью астероида, а удар о землю швырнул рыцарей Сандала вперед, заставив натянуться фиксирующие обвязки.
— За Льва! — крикнул Тригейн после того, как резко открылся хвостовой люк.
Рыцари отстегнули обвязки, спустились по рампе и ринулись в гущу войны: стихийной, стремительной и кровавой.
Эспланада была усеяна остовами летательных аппаратов и обломками боевых машин, а горящие озера пролитого прометия превращали дорогу в полосу препятствий с ревущим пламенем, на которую время от времени накатывались волны, после чего на ней вновь разгорался огонь. Каждую минуту из-за зубчатых стен цитадели Ванискрая с глухим стуком вылетали сотни минометных мин, что разрывались среди реданов и надворных строений островка, но бронетранспортеры «Триарос» и «Дракосан» продолжали ломиться к разрушенным воротам мостового форта.
Темные Ангелы последовательно отступали со стен, используя пламя и обломки в качестве укрытий. Дредноут «Контемптор», чье потрепанное знамя на спине и индивидуальная геральдика позволяли узнать в нем Теламэйна Акстира, Чемпиона Дорсис Тринари и Правую Руку Тране, удерживал брешь вместе с группой катафрактариев. Почтенный древний издал усиленный динамиками машины рев и пробил рукой переднюю наклонную бронеплиту «Химеры», перевернув танк и уничтожив его орудийную башню. Оцепеневший Аравейн с ужасом наблюдал, как люди, шагатели и чудовищные лоскуты кошмаров прокладывают себе путь мимо чемпионов легиона. Мотоциклетные подразделения смертных огибали застрявшие танки и с визгом работающих на высоких оборотах двигателей выезжали на ровную поверхность эспланады, где вели неприцельный огонь по отступающим легионерам.
— Каждому воину здесь известен его долг! — рявкнул Тригейн, когда двадцать рыцарей из внутреннего круга ордена Сандала подняли свое запрещенное оружие и прицелились.
Затем они открыли огонь.
Нервоиндукционные измельчители заставляли людей падать, как марионеток, прекращая в их мозгах любую электрическую активность и раскалывая эмпирейные отражения солдат-рабов. Целью гемюнд-разрывателей и люсидиронных электродуговых винтовок становилась кора головного мозга, и жертве начинало казаться, будто она попала в кошмар наяву. Порождаемый ужас был настолько сильным, что связь души с ее смертной спиралью ослаблялась. Ракеты с боевым зарядом из смеси асфикса, синиструма и обычных взрывчатых веществ разрывали тела на части, распространяя вокруг эманации отчаяния и безумия.
Каждый выстрел погружался все глубже в мир нереального, и Аравейн услышал по ту сторону призрачных барьеров многоголосый вопль, преисполненный боли. Кодиций вздрогнул, его мысленные щиты делали посмертный визг тише, но не заглушали полностью.
Оружие ордена Сандала препятствовало нормальной работе разума, и ни ментальные заслоны, ни тренировки Аравейна не могли оградить кодиция от его воздействия. Это вооружение было создано величайшими полководцами-учеными в самую темную эпоху человечества с единственной целью — бороться с подобными средствами защиты. Оно полностью стирало следы всего психического и пропитывало материум нуль-эффектом, на рассеивание которого уходили годы. Будучи псайкером, Аравейн ощущал это острее, нежели его братья.
«Темный конь» оторвался от земли с ревом двигателя, после чего развернулся на сто восемьдесят градусов и открыл огонь из собственного модифицированного оружия. Его спаренные тяжелые болтеры заменили псионическим лучевым вооружением — творением давно забытых людей, предназначенным для противостояния неодолимому. Благодаря ему они уцелели во времена Долгой Ночи, а спустя века попытались воспротивиться Темным Ангелам. В итоге оружие пережило своих создателей.
Тяжелые орудия с одинаковой легкостью косили и разрывали как кравов, так и людей. Продолжая вести огонь, «Грозовой орел» сделал вираж вправо и продырявил боковую броню «Дракосана», а последующие взрывы превратили экипаж в кровавую кашу. Варп-отголоски смертных канули в забвение.
Аравейн шагал к бреши и убивал воинов-рабов выстрелами в голову до тех пор, пока его пистолет не изменил цвет, показывая, что магазин опустел. Один из мотоциклистов со скрежетом совершил невероятный поворот, избегая огня братьев кодиция, и помчался к Темному Ангелу. Работающий на высоких оборотах двигатель мотоцикла громогласно взревел.
Кодиций обнажил психосиловой меч.
Битва вокруг неестественно замедлилась, когда Аравейн направил свой разум в ближайшее будущее. Он сжал зубы и зарычал от усилия, но не смог пронзить психическую мембрану, порожденную присутствием кравов.
Визг трущейся о скалобетон шинной резины затащил кодиция обратно в настоящее время.
Аравейн увернулся от удара силовой булавы мотоциклиста и вонзил психосиловой меч в вилку передней оси. С криком удивления на устах смертный перелетел через руль. Его шея изогнулась от удара об землю, а рука с хрустом сломалась, но, находясь под контролем кравов, он до сих пор мог вернуться в бой. Наступающие братья кодиция застрелили человека, который попытался вытащить из кобуры пистолет.
Темный Ангел вытянул руку, когда из забитой техникой бреши высыпал взвод ауксилариев-рабов в экипировке прорывников. Сила разума Аравейна выплеснулась в царство реальности, и на кончиках его пальцев зашипело электричество.
Рычащий кодиций махнул рукой, и мистические молнии устремились к атакующим бойцам. Энергия никак не воздействовала на неживую материю и не оставляла ни единого следа на щитах прорывников или бронетехнике, однако при контакте с живой плотью она тут же сжигала души, оглашая эмпиреи воплями освобожденных от оков бренного тела.
— Лев хочет, чтобы мы создали нагрузку на психическую сеть кравов, — сказал Тригейн. — Нужно убить нечто покрупнее этих рабов, если мы хотим выполнить нашу часть в замысле примарха.
Аравейн обернулся.
Внутренний двор за ним был усеян снарядными гильзами и обломками уничтоженной артиллерии, отделения рыцарей в черных доспехах торопились усилить оборону бреши или помочь отразить атаку телепортировавшихся кравов, а большую часть пространства занимали две мрачные «Гончие», достигавшие пятнадцати метров в высоту. Титаны были заключены в незавершенную несущую конструкцию из брускового алюминия, а от их аблятивных оболочек отражались звуки криков и орудийного огня. «Канис Инкаэдиум» и «Арсия Праэдатор» взирали на испещренную воронками эспланаду мутными глазами из бронестекла с импостами, но, даже находясь в состоянии искусственно вызванной дремоты и не имея в командной рубке принцепсов, которым не доверяли столь грозное орудие войны, как титан, они продолжали оставаться альфа-хищниками. Их огни не горели, вооружение тяжело свисало, однако машины до сих пор были угрозой в глазах любого, кто смотрел на «Гончих». Им хватало одного лишь существования, чтобы подчинять себе логику на поле боя.
Где бы они ни шагали, люди всегда чувствовали себя обязанными следовать за ними, поэтому Аравейн не мог не обернуться, чтобы лично увидеть то, что рассматривали их незрячие глаза.
Боевая машина кравов. Называть ее титаном казалось вопиющим кощунством, особенно стоя в тени двух настоящих богомашин Марса, однако других сравнений просто не существовало. Несмотря на свои колоссальные размеры, творение ксеносов двигалось бесшумно, словно скользящая по стене замка тень. Наблюдающий за приближением титана Аравейн не мог сказать наверняка, каким образом он передвигается и двигается ли вообще. Лучи лазпушек и противотанковые снаряды безрезультатно врезались в не подчиняющуюся законам реальности боевую машину — как если бы обезьяны метали копья в бога.
— Вы — рыцари ордена Сандала.
Вестник Железа Дариил шагал по внутреннему двору, чтобы поприветствовать их. Он был облачен в сильно переделанный боевой доспех с личной геральдикой магистра Гексаграмматона, но его броня серьезно пострадала в битве. Аравейн скорее чувствовал, нежели просто видел следы от тех же когтей, которые покорежили шлем кодиция на борту «Непобедимого разума». Сопровождала Дариила дюжина воинов Крыла Железа, время от времени стреляющих по появляющимся целям, однако их основные усилия были направлены на охрану своего командира.
