Ознакомительная версия.
– А ты?
– Что-то Грегор замолчал, – пояснил я. – И по дрону ни разу не выстрелил. Если ранен, перевяжу.
– А если убит?
Я развел руками.
– Я не Христос, вряд ли воскрешу. За снайперский автомат не лягу, стрелять не умею… Вернусь с новостью, что…
Она вряд ли услышала, с какой новостью вернусь, потому что я достаточно быстро взбежал по откидной лесенке наверх, даже не слишком запыхался, там открыл люк на чердак.
Грегор лежит у пулемета перед распахнутым окошком, кровь на груди и ногах, правая перетянута жгутом выше колена.
– Ты как? – спросил я.
Он прохрипел, задыхаясь:
– У меня всего три патрона… В пистолете.
– Зря не расходуй, – предупредил я. – Они дорогие, по доллару штука!.. А доллар опять подрос.
Он не успел ответить, я приложил палец к губам, а его прижал к полу. Когда люк приоткрылся, спецназовец увидел Грегора, залитого кровью и в неестественной позе у пулемета, а я уже присел за дальней горкой старой мебели и рваных мешков.
Десантник вылез целиком и, держа автомат наготове, осторожно шагнул к Грегору, легонько толкнул носком сапога ему голову.
Я вытащил нож, десантник что-то уловил и начал разворачиваться в мою сторону. Я уже просчитал, с какой силой нужно метнуть нож, чтобы совершить всего один оборот, и ударил точно в цель, и мышцы едва не порвались от того усилия, которое я от них потребовал.
Нож все же вылетел из ладони, как испуганная птица, в доли секунды пересек разделяющее нас пространство…
Грегор раскрыл глаза и охнул, нож ударил острием в глазницу спецназовца и вошел в нее почти по рукоять. Я бросился к нему, рассчитывая каждое движение. Десантник еще не успел рухнуть на пол, то-то было бы грохота, как я выхватил из его руки автомат, другой рукой выдернул из кобуры пистолет и бросил то и другое Грегору, а десантника опустил на дощатый пол почти с нежностью.
Грегор поймал на лету все богатство, все еще ошалелый, кивнул с благодарностью, а я, не говоря ни слова, выдернул нож из глазницы и встал там же в темном углу.
Второй десантник поднялся по лестнице на чердак настороженный, труп еще не увидел, я сделал быстрый шаг и с силой опустил уже занесенный ранее нож. Это пуля не пробивает кевларовую броню, а нож запросто, десантник даже не всхлипнул, беззвучно опустился на колени.
Я забрал и его оружие, это автомат, пистолет и подсумок с гранатами, тоже оставил перед Грегором.
Он прошептал:
– Теперь отобьюсь от целой армии… А вы куда, профессор?
– Посмотрю за женой, – ответил я саркастически.
Он сказал вдогонку:
– За ними нужен глаз да глаз.
– Да, – согласился я. – Столько молодых мужчин прибыло!
Ингрид сидит за ящиками, свернутая в ком, как тугая пружина, готовая развернуться со страшной силой в любой момент, глаза горят, зубы оскалены, пистолет в сомкнутых ладонях.
– Ты как? – спросил я.
Она огрызнулась:
– Как-то все сумбурно, но вроде бы отбились… У них мало времени, должны атаковать и атаковать!
– Значит, – сказал я, – некому.
Она вскрикнула:
– А те, что…
– Мертвы, – ответил я.
Она всмотрелась в меня.
– Кто их убил? Ты или Грегор с Терезой?
Я отмахнулся.
– Да уже не помню. Да какая разница?.. Их нет, проблемой меньше.
– Их убил не ты, – определила она. – Ты не смог бы вот так сейчас… Тебя бы трясло и корчило!. Ты вообще какой-то… Да и не знаю!
Я двинул плечами.
– Да ерунда все. У тебя бутерброда не осталось?..
Она дернулась, переспросила ошалело:
– Что-что?
– Бутерброда, – повторил я. – Много калорий истратил, организм напоминает, что неплохо бы восполнить… Да так напоминает, что аж визжит… Мне питаться нужно по режиму.
Она смотрела с недоумением, почти с ужасом, я вспомнил, что она права, человек вообще-то должен как-то реагировать иначе, ну так волноваться, суетиться, бегать и кричать, что ох как ужасно, люди не должны убивать друг друга, это неправильно…
Хотя почему не должны? Люди всегда убивали друг друга, благодаря этому и возвысились над остальными тварями, что убивать друг друга не могут.
Да, теперь можно бы не убивать, мы уже люди, у нас есть религия, однако ну никак не могу ощутить в себе священного ужаса, о каком пишут в книгах.
А застрелил, но не попинал ногами только потому, что трупы не почувствуют, да и как-то нерационально пинать, я не женщина, это у них все через эмоции, а я самец.
Правда, мужчины порой тоже, а я вот ничуть, даже совершенно ничуть… а не потому ли, что знаю намного больше и вижу, чем обычный человек? Может быть, мое обострение интеллекта как раз за счет эмоциональной подпитки?
Она спросила внезапно:
– О чем задумался? У тебя морда лица странная… Опять среди звезд?
Я кивнул.
– Ты права. Сеть нейронов удивительно похожа на звездный рой в центре Галактики. Настолько, что приходят совсем уж странные мысли.
Она зябко передернула плечами.
– Ты какая-то жаба вовсе, а не человек. Сейчас посмотрю, совсем из головы вылетело, что я взяла с собой пакет с бутербродами. Но неужели ты сможешь их есть?
– Еще как, – заверил я.
Эмоции, мелькнула мысль, чаще всего от неожиданности. Например, испуг. Но никто не сможет подойти ко мне сзади и гавкнуть над ухом, потому что я, даже не глядя, вижу то ли по запаху, то ли еще как, но вижу и чувствую, как будет подходить, какие гримасы корчить…
Видя человека, который выхватывает пистолет, я уже понимаю, умеет он им владеть или не умеет, а если владеет, то в какой степени, хорошо ли стреляет или нет, может ли выстрелить в человека напротив, и как нужно двигаться, чтобы опередить и отнять у него этот пистолет, даже если я за десяток шагов от него…
– Ого, – сказал я, – у нас гости.
Она спросила настороженно:
– Ты о ком?
– Сюда летят, – сообщил я и взял в руки автомат. – Будь наготове.
Грохот вертолетного двигателя становится все громче, из-за верхушек деревьев вынырнул армейский вертолет, за ним еще один.
Мы ждали, оба пошли на посадку прямо во дворе. Из первого морпехи начали выпрыгивать, не дожидаясь, когда вертолет коснется колесами земли.
– Наконец-то, – выдохнула она. – На первом Бондаренко, уже вижу.
– Как ты их различаешь? – удивился я. – Разве военные не все одинаковы?
– Свинья!
– А они молодцы, – одобрил я. – Вот так надо работать!.. Появляться, когда все закончено, убрать трупы и бодро просить прибавку к своему и так нехилому жалованью. Хорошая у вас работа.
Она сказала сердито:
– Я была здесь, а не там.
– Потому что со мной, – уязвил я. – А то сейчас бы прилетела. Походила бы, стараясь не вступить в кровь… Туфли у тебя классные!
– Ух ты, – сказала она саркастически, – заметил! А какого они цвета?
Ознакомительная версия.
