Наконец выбравшись на чистую дорогу, я погнал бронетранспортер прямо к зданию, в котором засела неизвестная группа. Гнал на полной скорости, и меня, казалось, не могло остановить ничто и никто. Выскочившего наперерез кентавра, который, похоже, намеревался засадить в водительское стекло здоровенным обрезком трубы, я просто таки размазал по асфальту. Хруст его костей, по которым прокатились все восемь колес «302-го» стал для меня самым чарующим звуком, услышанным за сегодня.
Когда до позиции наших спасителей оставалось метров так с полста, я прокричал сидящему рядом разведчику:
— Вылезай наружу! — для пущей ясности пришлось ткнуть пальцем в люк у того над головой. — Вылезай, твою мать! Зови ребят. Пусть спускаются. Мы заберем их и уйдем, иначе пропадем не за грош.
Разведчик оказался мужиком понятливым и смелым. Не смотря на удары камней, которые время от времени все еще продолжали сотрясать борта БТРа, он, не раздумывая, откинул крышку люка. Что уж там этот парень орал и какие знаки подавал, я не знаю, однако, когда мы приблизились к дому, первые фигуры, затянутые в армейский камуфляж, уже стояли около подъезда. Они не выглядели растерянными и дезорганизованными, они хладнокровно, как в тире, расстреливали пустившихся за нами в погоню тварей.
— На броню! Все на броню! — прогорланил я в надежде, что разведчик донесет мой приказ до солдат.
— Не поместятся. Все не поместятся, — заикаясь, выдохнул тот.
— Как там прицеп? — я тут же отыскал единственно возможный выход.
После секундной паузы мой наблюдатель сообщил:
— Одного колеса нет, поэтому…
— Заткнись! Никаких «поэтому»! Пусть грузятся! Немедленно!
Я поволок бы прицеп даже без колес, на брюхе. А так все же удача. После всех доставшихся на его долю перипетий прицеп все еще оставался на ходу.
— Живее, живее, живее! — твердил я самому себе, нервно барабаня по рулю. Эта дробь словно сливалась, дополнялась топотом сапог, колотивших по броне. Одновременно с этим люди стали протискиваться в десантные люки и двери.
— Шевелись, бродяги! — знакомый голос вдруг отчетливо долетел до моего слуха. Это неизменно залихватское «бродяги» со слегка рычащим звериным акцентом на звуке «р».
— Леший, ты что ли? — заорал я, выискивая среди бойцов, набившихся в десантный отсек, рослую широкоплечую фигуру.
— Давай, Максим, жми! — вместо ответа прогорланил мне подполковник ФСБ Андрей Загребельный, мой старый приятель и по-совместительству главный разведчик Красногорского поселения.
Значит все-таки Красногорцы, — подумал я, надавив на педаль газа.
Дальше все было намного легче и проще. Я гнал по пустынным улицам с максимально безопасной для поврежденного прицепа скоростью. Кентавры, они все ж, как ни крути, ящерицы, а не скаковые лошади. Кинувшись было в погоню, многолапые выродки быстро вкурили, что это занятие не для них, и все дружно отстали. Правда к этому решению их подтолкнул не только проигрыш в скорости и выносливости, но и прицельный огонь подопечных Загребельного.
Итак, уже через несколько минут я получил возможность лицезреть Лешего, протискивающегося в водительское отделение. Массивная фигура подполковника, словно ширма из камуфлированной ткани перегородила все пространство между мной и башенным стрелком.
— Здорово, разведка. Вовремя ты, — я хлопнул по появившейся из-за моей спины пятерне. — А то, ей-богу, думал каюк нам.
— Сочтемся, — буркнул Леший.
— Как тебя сюда занесло? — я старался не расслабляться и концентрировать внимание на дороге, на которой могло произойти что угодно. Честно говоря, это было сложно. Я то и дело косился на хмурое, выпачканное сажей лицо приятеля, который сегодня был на удивление немногословен. Странно. Сердце вдруг гулко екнуло. Нутром я почувствовал беду.
— У нас около часа, — Леший в упор глядел на Крайчека. — Потом эти махины сделают с вами то, что они сделали с Красногорском.
— Неужели пробьют стены? — в ужасе пролепетала стоявшая рядом с Томасом Нина.
— Пробьют, — с горькой уверенностью вынес вердикт Загребельный.
— Три метра толщиной, кирпич и бетон, — напомнил архитектор Хлебников. — Разрушить такое…
— Я видел, как они снесли железобетонный мост, под которым проходили, — Леший в пух и прах развеял оптимизм Хлебникова.
— Так какой у нас выход? — Крайчек ждал совета от подполковника.
— Уходить, — не задумываясь, ответил Леший. — Собрать всех людей в единый кулак и пробиваться на юго-восток. Сперва к Подольску, а затем возможно и к Серпухову.
Тут в разговор вмешался крепкий поджарый мужчина, который, насколько я помнил, вместе с Нестеровым занимался подготовкой разведчиков и охотников:
— Со всех стен докладывают, что замечено значительное оживление вокруг периметра. Кентавры пока не нападают, но они то и дело появляются в зоне видимости дозорных.
— Похоже, они крепко за нас взялись, — присвистнул я. — Вот, блин, цирк-зоопарк какой получается!
— Все, некогда болтать! — Томас стряхнул с себя оцепенение. — Согласен с предложением о немедленной эвакуации. Другие мнения есть?
Окружавшие его люди угрюмо промолчали.
— Значит, решение принимается. — Крайчек повысил голос. — Срочно собирайте людей у Южных ворот. Через полчаса выступаем.
* * *
К южным воротам обитатели лагеря стекались со всех сторон. Неустанный, вибрирующий в нервах вой сирены все подгонял и подгонял их. Хотя казалось куда уж больше. Люди и так неслись со всех ног, спотыкались, падали, теряли на ходу те немногие пожитки, что удалось прихватить с собой. Слышались призывные крики затертых в толпе, потерявшихся в суматохе, плач детей, причитание женщин, громкие команды командиров, пытающихся организовать перепуганную толпу в жалкое подобие организованной колонны. По бокам ее выстраивались мужчины. Они не имели личных вещей. Только оружие, массу оружия, все оружие, которое имелось в Одинцовском арсенале. Мужчин оказалось значительно меньше, чем хотелось. Человек так двести пятьдесят. Правда еще не прибыли все охранники со стен, и это вселяло надежду, что общее количество боеспособного личного состава перевалит за три сотни.
Батальон получается, — подумал я, взвешивая шансы на удачный прорыв. С одной стороны батальон это не так уж и мало. Пожалуй, я еще ни разу не слышал, чтобы столь многочисленный и хорошо вооруженный отряд испытывал серьезные затруднения при передвижении по пустоши. Но, правда, и противник уже совсем не тот, что раньше. Кентавры стали действовать организованней рассудительней и хитрей, да и наплыв их сегодня в районе Одинцова казался невероятным. Паломничество прямо какое-то. Можно подумать, что колония Крайчека вдруг стала кентаврам как кость поперек горла, и они заявились сюда с бешеным желанием исправить это, так сказать, неудобство.
