— Командир, их там с полсотни, и постоянно прибывают, — мои мысли прервал крик наблюдателя, дежурившего на временной стене, которая перегораживала проем в так и не достроенных южных воротах.
— Это плохо, — прошипел стоявший рядом со мной Томас Крайчек. Сказал это он, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал сам для себя.
— Надо выходить. Тянуть больше нельзя, — высказал я свое мнение.
— Да, конечно, — Томас кивнул и тут же повернулся к минерам, которые прилаживали заряд к основанию тонкого, естественно, по сравнению с основными капитальными стенами заграждения. — Живее, парни, живее!
— Все готово.
Инженер Ковалев вместе с двумя своими помощниками оставили прикрепленные к кладке аммоналовые шашки и, разматывая тонкий провод, стали приближаться к моему БТРу, который стоял в голове готовящейся к прорыву колонны.
— Смотрите мне, — предупредил я, — чтоб машина прошла в пролом!
— Пройдет, — заверил Ковалев. — Даже еще по метру с каждой стороны останется. Взрыв будет направленный, так что большая часть кирпича вылетит наружу. Завал, конечно, образуется, но надеюсь небольшой. БТР его преодолеет.
— Тогда заводись, полковник, — Крайчек протянул мне руку. — Через пару минут выходим. И как говорят русские: ни пуха, ни пера.
— К черту, — я стиснул худую жилистую ладонь Томаса и полез на броню.
Пока поднимался, бросил несколько оценивающих взглядов на укрепленные прямо на крыше БТРа пулеметы. За неимением времени, а главное более конструктивной идеи, станки двух «Утесов» просто примотали проволокой и веревками ко всему, что хотя бы на сантиметр выступало из брони. Крышки и щитки, поручни и рукоятки… в дело пошло все, что хоть как-то могло удержать бешено скачущие при стрельбе пулеметы.
Учитывая габариты «Утесов», расположить их смогли лишь поперек кузова, в результате чего «восьмидесятка» стала похожа на какой-то древний фрегат, основная огневая мощь которого сосредотачивалась по бортам. Правда, глядя на новорожденного монстра, в моей голове не возникало особых иллюзий. Пулеметчики создали не машину для убийства, а скорее для самоубийства.
Во-первых, по причине все тех же габаритов пулеметы расположились валетом. То есть дуло одного «Утеса» маячило в каком-то метре от казенника второго НСВ. И лично я не мог дать гарантии, что в суматохе… нет, какой там, в истерии боя коллеги пулеметчики не угостят друг друга двенадцатимиллиметровой свинцовой пилюлей или не поджарят полуметровым огненным факелом, бьющим из ствола.
Вторая опасность заключалась в том, что оба пулеметных расчета располагались на броне совершенно открыто. Каждый из бойцов рисковал слететь под колеса при неожиданном ударе или рывке бронированной машины. И это я еще не вспоминал о возникшей совершенно недавно привычке кентавров швырять в меня всякие увесистые предметы.
Я постарался не думать о том, во что может превратиться человеческое тело, попади оно под дождь тяжелых и острых каменных обломков, и как можно ободряюще кивнул пулеметчику Лёхе, который именно в этот момент привязывал себя к люку куском толстого капронового шнура. Он кивнул мне в ответ и улыбнулся. Невеселая такая улыбка получилась, вымученная. И я понял, что он все прекрасно понимает.
Только я спустился в люк, как прогремела команда Крайчека:
— Приготовиться!
Ах ты, цирк-зоопарк! Уже?! Пора?! Я грохнулся на водительское кресло и в спешке запустил мотор. И только услышав его деловитое урчание, почувствовал себя уверенней. Что ж тут поделаешь, видать такой уж я человек, технарь, механик, фанат смертоносных железных игрушек. Мое нормальное состояние это единение с грозной боевой машиной. Без нее я какой-то ущербный, недочеловек что ли. Парадоксально звучит, но, тем не менее, это так.
Понимая, что истекают последние секунды перед атакой, я обвел взглядом кабину, погладил приборную панель. Ну, дружище, не подведи! Продолжением моего беглого осмотра стал взгляд назад, через плечо. Правда предназначался он уже совсем не машине, а людям. Восемь человек десанта, среди которых младший сержант таманец, как и прежде выполнявший функцию моего башенного стрелка, Пашка и бесчувственная Лиза. Девушка словно мертвая лежала на длинном пластиковом сидении, и остальные стрелки делали все возможное, чтобы ее не очень беспокоить. Молодцы, спасибо, мужики… лично от меня огромное вам спасибо. Я уже собирался крикнуть бойцам что-то ободряющее, но не успел. Снаружи ударом гигантской кувалды прогрохотал мощный взрыв.
В просветах, кое-где разорвавших плотные клубы пыли, я видел как валится стена. Да, конечно, в тех местах, где к ней была прилажена взрывчатка, кирпичная кладка вылетела наружу, но вот вся остальная масса камня и цементного раствора… Она ведь рухнула вниз? Так это или нет, можно было проверить лишь одним-единственным способом. Не дожидаясь пока осядет пыль, я рванул «восьмидесятку» вперед.
Впереди висела сплошная серая мгла. Я вел машину что называется на ощупь, полагаясь только на свои инстинкты и ощущения дороги. Вот гладкий асфальт закончился и БТР, задрав морду, начал ползти вверх. То, что мы взбираемся на кучу свежебитого, только что наваленного кирпича, чувствовалось по тому, как пробуксовывают колеса, как они теряют сцепление с поверхностью, когда тяжелая машина провоцирует небольшие обвалы в еще не слежавшейся каменной массе.
Угол подъема рос, и я молил бога, чтобы не настал момент, когда машина откажется карабкаться вверх. Тогда как следует газануть и готово… «восьмидесятка» надежно засядет в сыпучей ловушке. Но вдруг нос бронетранспортера резко пошел вниз, словно машина перевалила через гребень. Собственно говоря так оно и было. Сильный порыв ветра, гулявшего за стенами крепости, разметал серую поволоку, и я увидел широкую и ровную как стрела полосу Можайского шоссе, лежавшего в каких-то полста метрах впереди. Правда, эти полста метров еще следовало пройти, да и дальше, на самом шоссе… Что будет дальше, об этом будем думать потом, после того, как перестреляем и передавим всю ту нечисть, которая поджидала нас за воротами.
Кентавры будто знали, что огня со стен им больше не следует опасаться, а поэтому вконец обнаглели и подобрались к воротам метров на двадцать. Их было немного, особей так пятнадцать. Но это был лишь первый отряд, разведка, что ли, за спинами которой маячили куда более серьезные силы.
Сигналом к предстоящему побоищу стала длинная пулеметная очередь, выпущенная из моего башенного пулемета Калашникова. Младшой рубанул по ближайшей к нам твари и прямо таки превратил ее в настоящее решето. Вот тут, как говорится, и понеслась родимая!
