— Не самая сильная.
— А мне и не нужна их сила. Нужен умный звоночек. Чтоб отличал своих от чужих и никого в кровь не рвал. Даже и людоедов.
— Гуманист ты! — Аня вздохнула. — У нас в посёлке ещё добавляли: зачуханный… Людоедов пожалел! Да плевать на них!
— Между прочим, говорят, мы тоже произошли от людоедов.
— Откуда ты это вычерпал?
— Теория Нур-Нура. Вот переведу коэмы, сама послушаешь. По его мнению, все племена проходят стадию людоедства. Одни раньше, другие позже. Как солнца проходят стадии подмигивающей переменной, жёлтого карлика, красного гиганта, белого карлика. Или там пульсара с чёрной дырой… Помнишь малахитский курс?
— Я много чего малахитского помню! — Анюта хмыкнула. — Помню даже, как ты там по кустикам с толстой девчонкой целовался. Не нашей, не малахитской… Ещё до Бируты… Тоже был малахитский курс… Вы, небось, думали, вас никто не видит?.. А я очень тебе тогда удивилась. Своих, что ли, не хватало?
— Она была своя, Анюта! В доску своя! Из соседней школы. Вместе с Маратом училась. Просто ей не повезло.
— Больно уж нам повезло!
— Это мы сейчас понимаем… А тогда считали себя счастливчиками. И Марат — тоже…
— Ой, не говори мне про Марата!.. Ой, не говори!.. Как увижу, что вертолёт жратву понёс на юго-запад, так его и вспоминаю. Мы же ещё их и кормим после всего этого… Твои-то куда как по-людски себя ведут. А жратвы не просят…
— Они ещё не знают молока. Вот погоди…
— Чего ж ты их в чёрном теле держишь?
— Накладно молочко через море возить. Вот пойдут теплоходы…
— Ты, говорят, грозился их до тех пор к морю вывести…
— Может, и придётся! Людоеды наступают. Если не помогут овчарки, придётся отступать нам.
— Удачи тебе! В любую сторону!
«Завтра же лечу к ту-пу! — решил я. — А сегодня надо всё лишнее выгрузить из вертолёта. Не гонять же его с контейнерами…»
О том, что Розита сейчас в Нефти, я запретил себе думать. Вот запретил — и всё!
14. Рисует «нежная» из ту-пу
Тили ждала ребёнка. Если б не была она такой худенькой, это, наверное, можно было и не заметить. Но уж когда девчонка и так кожа да кости… Лицо её осунулось, заострилось, голова стали больше, руки — тоньше.
Когда я вошёл в её пещеру, Тили закрыла ладонями живот и обрадованно закричала:
— Сан! Сан!
И явно хотела по-девчоночьи попрыгать. Но не смогла. Боль и испуг отразились на заострившемся её лице, она согнулась и тихо ускользнула в боковой проход. Но быстро вышла оттуда с мыслеприёмником в руке, надела на голову и почти спокойно сказала:
— Я знала, что ты придёшь. Я всем говорила, что ты придёшь. А мне никто не верил.
— Почему не верили, Тили?
— Фор был у купов. Охотники были у купов. Все видели, что в твоей хижине живёт дочка вождя. Охотники сказали: «Ты не нужна ему!» А я ответила: «Он всё равно меня не забудет. Он придёт, даже если я не нужна!» И ты пришёл!
На балконе перед пещерой дымил небольшой костёр, и Тулю осторожно жарила рыбу на сучках. Рядом тоненький Виг отбивал кремнёвые наконечники для стрел — уже не другим камнем, а острым концом железного молотка. Поднялся в пещеру запыхавшийся Фор — видно, спешил откуда-то с другого берега реки, увидев мой вертолёт над селением.
Я расстелил на плите песчаника скатерть из плёнки и выложил главные подарки.
— Смотри, Тили! Я принёс чем рисовать и на чём рисовать. На этом рисуют сыны неба. Это — бумага! Хочешь, я нарисую плот? Смотри! Вот продольные брёвнышки, вот — поперечные… Вот ваша бухточка возле холма… Вот лиана привязывает плот к дереву…
— Как хорошо ты рисуешь, Сан!
— Ты нарисуешь лучше! Возьми эту палочку. Это фломастер. Вот коричневый — браун. Вот чёрный — блэк. Вот ваш тёплый красный — ай. Вот зелёный — грин. Попробуй! Рисуй, что хочешь! Вот тебе чистая бумага! Как чистая стена!
Вокруг собрались Фор, Тулю, Виг — и молчали. Я вручал им подарки из сумки. Фору — достойный вождя охотничий нож. Тулю — красивую коробку конфет и красивую пластмассовую посуду. (Научил-таки меня Натан Ренцел!) Вигу — набор мелкого слесарного инструмента — напильники, долота, молоточки. А Тили быстро рисовала — фломастерами на белой бумаге, и плакала от счастья. Лучшего подарка ей, наверное, нельзя было сделать.
Жаль, что так поздно привёз я его! Сколько пролежал он у меня в палатке, этот школьный набор, взятый в Нефти ещё в конце той сумасшедшей ночи, когда искал я по всему Материку исчезнувшую Розиту!.. Всё некогда, некогда, некогда… А привёз бы раньше — и раньше появились бы эти слёзы счастья на глазах осунувшейся девчонки.
Но что же рисует она фломастерами на фоне лихо заштрихованной зелёной травы? Догорающий костёр, чёрные угли, кости коричневые возле них, отрубленную голову — женскую, с очень длинными волосами, красные пятна на зелёной траве и на костях.
— Что ты нарисовала, Тили?
— То, что увидела. Хуры съели наших детей и женщину. Это увидели охотники. Потом туда пошли все.
— Те хуры, у которых ты была?
— Другие. Голые. Волосатые. Всё равно — хуры.
— Когда это было?
— Недавно. Я не считала дней.
— Десять дней назад, — вставил Фор.
Я и не заметил, откуда взял он мыслеприёмник, когда надел на голову…
— Вы их поймали? — спросил я.
— Поймали. Этих или других, не знаю. — Фор отвечал как-то растерянно. — Они все одинаковые. Мы пустили в лес другую женщину с ребёнком. И шли вокруг неё бесшумно. А она кричала, звала ребёнка. Выскочили из кустов три хура. Хотели её убить. Но мы успели убить их. Всех! А сейчас опять три хура бродят вокруг нашего холма. Может, другие, может, убитые вернулись из страны предков. Я запретил женщинам и детям выходить в лес. Но дети не слушаются вождя, убегают. Женщины идут их искать. Опять могут кого-нибудь сожрать…
— Есть такие звери, Фор, овчарки. Они живут вместе с людьми в пещерах. Хорошо знают всех своих. А чужих слышат издалека. Когда ты ещё не слышишь. И поднимают шум. Даже ночью разбудят. Они растут медленно, от разлива до разлива. Но живут долго. И становятся хорошими защитниками. Они любят и слушаются только своих. Лучших защитников сыны неба не знают.
— Где взять таких зверей, Сан?
— Я привезу. Детёнышей, маленьких. Через столько дней, сколько пальцев на десяти руках. Ты их вырастишь. Они будут совсем твои — ласковые, послушные, верные. Это у них в крови.
— И никого у нас не съедят?
— Никого! Рвут они только чужих.
— Привези. Буду ждать. Я всегда жду тебя. Тут всегда твой дом. Ты не забыл?
— Всё помню. Фор. Для племени я привёз новый инструмент. Старый ещё не поломался?
