Роман всегда бегал с Мишкой, слева в ряду. Они не разлучались с той поры, как тот попытался смыться от энергоблока. Михаил, присоединившийся незаметно к роте, теперь стал молчаливым и грустным. Его семья жила в затопленном Зеленогорске. Он не то чтобы там орал или рвал на себе волосы, или ревел. Нет. Он тихо и молчаливо забивался в кресло, которое сам же не дал сжечь, и, натянув пилотку на лицо, сидел так помногу часов. Он стал другим. И даже не то, что он ходил без гюйса, делало его заметным. А то, как он ходил и смотрел на людей. Зло он смотрел и тяжело ходил. Невысокий и тонкотелый, он стал похож на хищника, что крадется неизвестно куда. Хищника, который имеет обыкновение прятать глаза под пилоткой.
– Я тоже спать… – сказал Сява, и Роман почувствовал, как содрогнулась кровать, и услышал скрип пружин с другого края.
Еще кто-то забрался на кровать и сказал:
– Все! Все остальные идут лесом… Здесь, вон, и втроем тесно…
– Щас… сам лесом пойдешь…
– Куда щемишься?
– Отвали! И отвернись, у тебя изо рта воняет.
И так каждый вечер…
– Народ, а построение будет? – спросил только улегшийся Сява.
– Вряд ли… – ответил с зевком командир отделения. – Опять всех по головам посчитают. Куда тут денешься с подводной лодки?
– А я бы ушел, – неожиданно заявил Мишка.
– Куда?
– У мичмана лодка есть. Я бы точно ушел отсюда, если бы была возможность.
Роман слушал приглушенные одеялом голоса и подумал, что Мишка уйдет, даже если возможности не будет. Он очень боялся за мать и отца. А может, его пугала только АЭС под боком.
– Ну, так стырь и плыви… – пошутил комод, уже собравшийся на вахту и теперь согревающийся у камина.
– Обязательно… – непонятно ответил Михаил.
Ханин ничего этого не слышал. Он сидел на кухне другого дома и пил чай, слушая рассказ вернувшегося Серова.
– …Там четыре дома, один почти разваливается. Обыскали все – от подвалов до чердаков. Провизии достаточно. Правда, есть подпорченное, но баталеры разберутся… И главное, что там катер на прицепе стоит. Большой. Мотор тоже есть и бензин в канистре. Прямо переворачивай, спускай на воду, цепляй движок, заливайся и иди куда хочешь. Я пацанят попросил молчать об этом. Сам видел, до него не далеко… Можно и переплыть, да и вброд, наверное, можно пройти.
– Оружие?
– Только две винтовки, что я в комнате поставил, и полсотни патронов к ним. Охотник один оказался. Может, обрежем?
– Не надо. Таскай так. Теперь чтобы все время с ружьем ходил. Ясно?
– Зачем? Это же демонстрация оружия. Да и провокация на нападение.
– Таскай. Только будь осторожен.
– Ты кого боишься? Этих карасей?
– Неважно… Я сказал.
– Ладно, командир.
– Что еще там нашли?
– Да много чего. Кстати, там забор деревянный в метра два высотой. Это на случай, если ты от плотов не отказался.
– Посмотрим. Еще?
– Дома там хуже, чем здесь. Так что лучше провизию сюда переправить, чем самим туда перебираться.
– Понял. Давайте займитесь. Завтра с утра и начинайте. Вода там есть?
– Воды нет. Только дождевая, в бочках под стоками.
– Этого и у нас до черта. Хорошо. Спать хочешь?
– Нет, сейчас радио послушаю, пойду по кубрикам пройдусь, расскажу, что в мире происходит.
– Только хорошее. Только обнадеживающее. Только чтобы они думали, что скоро и до нас черед дойдет и нас спасут.
– Знаю, командир. Только на самом деле…
– Лучше молчи.
– Боюсь, нам просто некуда возвращаться будет… Поляки передали, что у нас на Урале бунт. Резня идет.
– Они-то откуда знают?
Мичман пожал плечами:
– Говорят, военные власть захватили.
– Кто?
– Сапоги. И милиция на их стороне.
– Веришь?
– А почему бы и нет.
– Вот и молчи об этом. Что правительство?
– Всех в загон и под пулеметы, чтобы не разбежались…
– Круто. Принеси мне приемник, я тоже послушаю.
– Хорошо…
Ведомый собственной звездой, он в ад вошел…
Денис проснулся в подвале и осторожно огляделся. С ним вместе в подвале уже третьи сутки ночевали некий Олег Николаевич, седой старик, и Петр Игоревич, человек предпенсионного возраста. Все они были задержаны при попытке покинуть затопленный город. Ввиду особого распоряжения правительства передвижения беженцев по стране запретили, и МВД было предписано задерживать их и доставлять в палаточные городки за колючей проволокой. Но тут сложилась казусная ситуация. Наряд милиции сам был отрезан от большой земли разлившейся Великой и не мог передать задержанных людей в руки охраны лагерей. Поэтому, во исполнение постановления, всех задержанных поместили в подвалы, чем ограничили их передвижение.
Правда, у Дениса дела были совсем плохи. У него отобрали оба пистолета, и был составлен протокол задержания. Деня, почти не соображая от горячки, просто сидел и просил воды. Он не отвечал ни на один вопрос.
Его жестоко избили. И может, продолжили, если бы он не закашлял кровью. Выплевывая розовую слизь, он пытался откашляться, чем разрывал себе легкие еще больше. Милиционеры смутились и, чтобы подросток не загнулся, позвали старика Олега, оказавшегося в прошлом врачом. Он констатировал запущенную форму пневмонии. Менты перепугались. И естественно, отстали от пацана, перепоручив его задержанному Олегу Николаевичу. Доктор попросил вернуть изъятые у него лекарства и вещи. Все было немедленно выдано, и Денисом занялись плотно. Уколы строго по часам производил лично Олег Николаевич. Многих таблеток в его саквояже просто не оказалось, и пришлось просить милицию, чтобы они поискали в соседних домах. Что-то нашли, без чего-то решили обойтись. На третьи сутки температура спала и бред прошел. Денис впервые оценил ситуацию, в которой оказался.
Они жили в утепленном погребе. Сырость даже не чувствовалась. Здесь была печка, а милиционеры снабжали их необходимым запасом дров. Поднимались наверх и Олег, и Петр беспрепятственно, единственно, что под надзором сержанта. Сам Денис в первый день, как пришел в себя, подняться не мог, да и Олег Николаевич не рекомендовал вставать. Дениса покормили куриным бульоном и размятой картошкой. Тепло, разлившееся по телу, сразу усыпило мальчика, и он снова очнулся только глубокой ночью. В свете печки и ощупью он изучил обстановку вокруг.
Рядом с железной кроватью стоял тазик, явно вместо утки, но Денису было неприятно делать туда, и он, пошатываясь, встал на доски настила погреба. Добрел до крутой лестницы и, поднявшись, попытался приподнять люк. Тот не поддался. Тогда Денис слабо постучал. Еще раз и еще… только отбив руку, он услышал скрип половиц сверху. Милиционер в одной тельняшке склонился над ним и очень удивился, разглядев пацана.
