Его я тоже использовал на стрельбище, научившись стрелять вполне сносно, как одиночными, так и очередями. Постепенно, из офисного очкарика вылуплялся почти полноценный боец, пусть я не стал пока сильным и могучим, зато уже умею нормально стрелять, а дар мой делает меня ещё опаснее.
Я иногда задумывался о будущем, выходило, что лет через двадцать, став почти неуязвимым, я повторю судьбу своего крёстного. Тоже буду скитаться по миру, никого не боясь и помогая людям словом и делом. Заведу себе плащ с капюшоном, отращу длинные волосы и бороду, а мирские проблемы не будут меня волновать. От слова совсем. Старость, она и в Улье старость. Мы всё равно меняемся, несмотря на физическую молодость. Я пытался узнать, куда уходят развитые иммунные, ответы оказались неутешительными. Кончают с собой, сходят с ума, становятся квазами, а потом опять же, сходят с ума. Кто-то, как мой крёстный, становится отшельником, кто-то обретает власть над городом или территорией, а когда надоест, поступает, как и предыдущие. Улей велик, но и он может надоесть. Самые живучие и упрямые, нежелающие отказываться от жизни, идут искать некий центральный кластер, который даёт что-то, идентичное способностям бога. Хотя, способности иммунного, прожившего лет двести, и так сродни божественным. Такого невозможно убить, а он может противников укладывать пачками.
Из раздумий о будущем меня вывел голос:
— Ноги приподними, — уборщица мыла пол в номере, стараясь не обращать внимания на меня.
Я послушно закинул ноги на диван. Взгляд сам собой перешёл на работницу гостиничного хозяйства. Она всё ещё наказание отбывает? Да, наверное, времени пока мало прошло. Присмотревшись, я подумал, что тётка не так уж дурна собой. Можно сказать, даже симпатичная. Про возраст ничего не скажу, это в Улье всегда вопрос открытый, но внешне неплоха. Тоже, как и Марика немного в теле, но не толстая, фигура под обтягивающей униформой выглядит очень аппетитно. Раньше я бы не решился приставать, а теперь, будучи героем, могу позволить себе некоторые вольности, особенно с женщинами.
— Скажите, а почему вы так демонстративно отмахиваетесь от мужчин, подчёркивая, что они вас не интересуют? Какие-то проблемы с ними, или вам женщины нравятся?
Поначалу я подумал, что она сейчас меня пошлёт подальше, вместе с моими расспросами, но она только вздохнула и продолжала выжимать тряпку. А через минуту размышлений даже соизволила ответить:
— Как тебе сказать? Просто я устала от них, и от женщин тоже, хотя они мне поначалу нравились. Я в Улей старухой попала, восемьдесят лет и начинающаяся деменция, для меня всё в прошлом было, а Улей он… омолаживает только тело, а мозги остаются прежними.
— Так у вас и мужа нет? — удивился я. — неправильно это, столько мужчин страдают.
— Жила с одним, — она вздохнула и взяла швабру. — Потом его убили и теперь я одна. Это ведь добровольно, никто не принуждает. Иногда бывает с мужчинами, даже немного приятно, да только где-то, глубоко в голове сидит всё та же древняя старуха, привыкшая сидеть на лавочке и обсуждать молодых.
Она на какое-то время замолчала, потом спросила:
— А почему ты интересуешься? Хочешь меня женой своей сделать?
— Было бы неплохо, — я спустил ноги вниз и встал. — Я всё же живой человек, а вы красивая женщина, вполне могло бы получиться. Но, если вы не хотите…
— Перестань уже выкать, внучек, — ехидно ухмыльнулась она. — Уболтал, сейчас этаж домою и приду, человек ты, я смотрю, неплохой, можно с тобой отдохнуть. Меня Стеша зовут.
— Студент, — запоздало представился я.
Закончив уборку в моём номере, она удалилась, а я снова погрузился в размышления. Вторая женщина здесь, надо сказать, что в таком мире спрос на меня у женщин выше, чем в обычном. Вот только формулировка опять странная. «Ты хороший человек, давай перепихнёмся». Нет, я не против, но должна ведь быть какая-то страсть и эта, как её, любовь. Ладно, когда-нибудь, всё будет, а пока вот так, буду пользоваться своей хорошестью. Тем более, что я это заслужил.
Увы. Ничего у нас не вышло. Сразу после помывки этажа её срочно вызвали куда-то, как она мимоходом объяснила, по поводу дальнейшего наказания решать. А я, оставшись ни с чем, решил просто лечь и вздремнуть, пока есть такая возможность. Вот только и это счастье оказалось не для меня. Пришли с ресепшена, сообщив, что меня вызывает к себе Казак. Наверное, что-то предложить хочет, или просто попрощаться, не думаю, что зря стал бы вызывать. Наскоро одевшись, я вышел на улицу и направил стопы свои в администрацию, именно там, в кабинете министра обороны сидел мой бывший командир.
Пропустили в здание сразу, солдаты на входе меня знали. Я поднялся наверх и постучал в нужный кабинет. Потом открыл дверь и вошёл, сразу присаживаясь на стул для посетителей. Казак сидел за большим столом, читая какие-то бумаги. При моём появлении он поднял глаза, отложил лист и привстал, чтобы поздороваться.
— Чаю хочешь? — предложил он, щёлкая кнопкой чайника.
— С удовольствием, — сказал я, зачем мне отказываться.
— Так вот, Студент, — начал он говорить, пока в чайнике закипал кипяток. — Я знаю, что ты собрался отсюда сваливать, жаль, конечно, тебя терять, но это твой выбор, а мы никого тут насильно не держим. Только, если не трудно, поделись, в какую сторону отправишься?
— Без разницы, — я пожал плечами. — Хоть куда, на север, или на запад. Так кластеров людных много, вот и поохочусь, или помародёрствую. Людей найду, к вам отправлю. А что, дело какое-то есть?
— Дело для тебя есть, — он на секунду задумался, а в это время как раз щёлкнул клавишей закипевший чайник. — Не очень срочное, но вполне себе важное.
— Говори, — охотно кивнул я, — мне направление без разницы, вполне могу крюк сделать.
— Там не то, чтобы крюк, — он налил две больших кружки кипятка, потом взял ситечко с заваркой и стал поочерёдно макать в каждый, стараясь, чтобы крепость была одинаковой. Правильно, терпеть не могу чай в пакетиках, бумагой отдаёт и пылью складской. — Вот, смотри, сейчас расскажу. И покажу.
Он достал карту, на этот раз куда более глобальную, захватывающую местность километров триста в поперечнике. Каждый кластер был обведён тонким пунктиром, и на нём стояли цифры, обозначающий срок перезагрузки.
— Вот те самые кластеры, — он ткнул пальцем в карту и обвёл большой овал. — Отсюда и досюда, обследовать их нужно обязательно, и людей спасать тоже. Твой поход туда большую пользу принесёт. Но слушай дальше. Сразу за этой полосой, вот здесь, начинается пустое место. Да не просто пустое, через десяток километров появляется полоса черноты. Ты её видел и знаешь, что это такое, приятного мало, но и не смертельно. Да и нет нужды по ней всё время ходить. Там есть проход, начинается он вот тут, чтобы было понятно, скажу, что ориентиром служат две высотки, их издалека видно, а вокруг ничего нет, они стоят на стабе или на очень медленном кластере, короче, искать в них что-либо смысла нет. От них нужно спуститься в сторону поля, там ты и увидишь узкую полосу зелени между полями черноты. Возможно, она не сплошная, с разрывами но поможет пересечь гиблое место. Но, думаю, что всё же сплошная, насколько знаю, там иногда на машинах ездят.
— С этим я разберусь, — я осторожно отхлебнул горячий чай, вкусно.
— Само собой, ты печенье ешь тоже, — он пододвинул мне хрустальную вазочку, — а дальше, после черноты, километров… не скажу точно, масштаб не всегда верен, думаю, не больше двадцати. Так вот, там есть цепочка стабов. Они невелики, кластеры слишком маленькие для полноценного поселения, вроде нашего. Их всего шестнадцать, но, по сути, это одно поселение.
— Я разберусь, — снова сказал я, с набитым ртом, печенье оказалось неожиданно вкусным. — Сделать-то что нужно?
— Найти человека по имени Цыган, такой высокий, чернявый, и глаз один косит. Узнаешь, точно. Так вот, когда ты его найдёшь, то передай привет от Казака, скажи, что я жив и жду его. А ещё отдай вот это.
