которого не боятся освобождать в Академии и вполовину не так силён, как Закий. Даже два адепта не так сильны, как один учитель.
Радует в этом только одно — в отличие от экзамена настоящая опасность сдохнуть мне сегодня не грозит. Я тронул налобную повязку, проверяя, туго ли она затянута.
Ладно. Так, значит, так.
Едва я сделал первый шаг прочь от Закия, как он заорал за моей спиной во всё горло, заставив меня вздрогнуть:
— Эй! В лагере! Не спите! Вот, уже шагает к вам реольский ублюдок! Уже готовится поджарить вам задницы! Стражник, что сумеет его ранить — получит месячное жалование в награду! Ученик, что сумеет его ранить — завтра освобождается от пробежки!
Я вскинул брови. Щедро. Парни сейчас из кожи вывернутся, особенно помня, что в прошлый раз дважды сумели меня задеть.
Рядом оказался Ограк, советник армии:
— Господин, советую вам…
Я вскинул руку, складывая её в печать-приказ.
Молчать.
Ограк кивнул и послушно замолчал. Вот он, советник армии отлично знает, что такое приказ.
Раз это экзамен, то я буду сдавать его сам.
Ошибусь, позже Ограк расскажет, что я сделал не так. И не он один.
Пальцы мои замелькали, складывая печати одну за другой.
Беззвучно, без голосовых активаторов, меня сначала окутала плёнка защиты, затем в руке появился мой любимый воздушный хлыст. Почти невидимый, он нравился мне гораздо больше, чем огненный, удар которого легко отследить взглядом.
Защитную плёнку умения Оскуридо я привычно сжал в крошечный кругляш, который защищал только сердце. Опасно, но я уже привык.
Когда до прохода между камней осталось десять шагов, я сложил ещё одну печать. Ускорение.
Рванул вперёд, ощущая, как сначала свистит вокруг воздух, а затем стрелы, которыми меня встретили защитники лагеря.
Луки? Откуда…
Глупая мысль мелькнула и исчезла. Оттуда.
Три шага до прохода.
Я поднажал и вильнул в сторону, уходя с пути сразу десятка сгустков огня.
Мгновение, и я уже на верхушке камня. Налево шипы под ноги встречающим меня, скатиться вниз, не рискуя прыгать и…
Я ещё успел заметить, что песок под ногами странный, а затем вокруг меня с рёвом взметнулось пламя, жадно облизало, обняло, заставляя трещать волосы, перехватывая дыхание и заставляя споткнуться.
Чтоб дети забыли их имена!
Они тут готовились встречать учителя Закия и биться против него, а теперь в их ловушку вляпался я.
Я рванул влево, туда, где точно было свободное место и стояла телега с прячущимися за ней воинами.
Там огня точно нет.
Зато нашлась преграда в виде «херристра аут», в голубоватую стену которой я влепился. Они накрыли им пламя и меня, соорудив ловушку.
Зарычал, закашлялся, когда в глотку попал раскалённый воздух.
Отскочил на шаг назад.
Терпеть, нужно терпеть. И нужно завершить вдох, набрать воздуха, как бы он ни был горяч, потому что выбраться отсюда я могу только одним способом — проломить ловушку до того, как изжарюсь, а на это нужно время и воздух.
Обновить исчезающую защиту тела я сумел и так, уже три дня как обходясь в этом без звукового активатора. Но следующую технику я ещё не настолько хорошо знаю, да и бывает, она у меня срывается.
Сейчас я не могу позволить себе такого срыва.
К Ребелу хлыст, сейчас мне нужны обе руки.
Первая пара печатей
— Исит, — с трудом вытолкнул первый слог активатора.
Вторая пара
— Узарр, — через боль распухшего языка осилил и это.
Третья печать.
— Аххау.
Вот прорычать это удалось отлично — опалённое горло было для такого в самый раз.
Но жар души сорвался, вырвался из моей власти, добавил боли и огня внутри меня, раздирая руки.
В груди уже почти не было воздуха, повторить активаторы не выйдет.
Ощущая, как стягивает от жара лицо, как лопаются губы, я медленно потянул в себя воздух.
Нет, это не воздух, это словно сам огонь.
Рот, горло, грудь вспыхнули болью, будто обугливаясь. В голове потемнело, словно я вдыхал не воздух, пусть и раскалённый, а яд реольцев, яд, который мог действовать и на идаров.
Меня шатнуло, ноги ослабели, но я сумел набрать полную грудь пылающего воздуха, заставил себя поднять руки, а через миг захрипел:
— Исит узар… аххау.
Не сорвалось, в этот раз жар души я удержал, довёл до ладоней.
Из моих рук ударило серым потоком толщиной в моё тело. Таран, как просто и незамысловато называл эту технику Закий, предназначенный для выбивания дверей и сооружения дыр в стенах.
Купол «херристра аут» хрустнул, проломился, покрылся трещинами, в которые тут же хлынуло пламя.
И я.
Откатился в сторону, ломая своим телом торчащие из песка шипы, вскинул левую руку, создавая на ней «тум», а на правой восстанавливая воздушную плеть.
С наслаждением, невзирая на то, что холодный воздух резал рот, глотку, грудь словно ножами, вдохнул, ощущая, как проясняется в голове, а к телу возвращается сила, и оскалился.
Ну всё, парни, вы меня разозлили.
Я привычно открыл глаза при первом же ударе утреннего колокола. Всё как обычно. Кроме тяжести в голове.
Вчера мы все хватили лишку. Сначала парни в желании победить, затем я в желании наказать их за свою боль и страх.
И я победил, да. Но хватил лишку, так что учителю Закию пришлось лечить не только меня, но и парней. Одной и той же пятисоставной техникой. Да…
У меня серьёзно пострадали лёгкие и, вообще, всё, чем дышать. Да так, что всё начало опухать и перестало хватать воздуха. Парни же… Ну, в общем, там у каждого своё было. Хорошо ещё, что обошлось без отрубленных рук, ног и выпущенных кишок. Но и того, что получилось, хватило, чтобы даже Закий не заикнулся о продолжении тренировки, хотя солнце ещё стояло высоко, а приказал ползти в замок и отдыхать.
Не знаю, не знаю. На его месте я бы и парням зачёл экзамен. Я, и правда, пару человек едва не убил.
Стражники от меня и вовсе начали шарахаться, словно я Кровавый жнец и только и жду, чтобы высосать из них кровь.
С парнями было полегче, но ненавидящие взгляды на себе я ловил всю долгую дорогу до Академии.
И без советников было понятно, что с этим нужно что-то делать. У меня, конечно, будет месяц преимущества, но парни всё равно догонят меня в армии и рано или поздно мы там встретимся. Да и слухи обо мне поползут нехорошие. Как сказал советник армии Ограк — вас, господин, конечно, должны либо
