тебя, Хэфер Эмхет. Чтобы сохранить её, тебе придётся оставить её.
Казалось бы, эти слова, сказанные второй раз, не должны были ранить так сильно. Но заныла с новой силой старая рана под сердцем, там, где его плоть ещё помнила удар копья предателя.
В первый раз получив предсказание Бернибы, Хэфер был потерян и сбежал в одиночество. Он думал, что сможет выбрать лучший выход, думал даже уйти, продолжить путь без неё… но не смог смириться и вернулся к Тэре на исходе того же дня. Теперь он готов был отвечать за сделанный выбор.
– Я сумею защитить, – холодно возразил царевич. – Боги на моей стороне даже тогда, когда на моей стороне не желают быть мои подданные.
– Боги… Да, божественный Ваэссир – неизменная часть тебя, и Ануи осиял тебя своим благословением, сделав эту часть твоей жизни возможной. Но берегись, как бы Владыка Первородного Огня не затмил их обоих в тебе… Это разрушит тебя, Хэфер Эмхет, – женщина покачала головой.
– Какое дело тебе до того? Ты не одна из моих Восьми.
– Но мой сын отдан тебе. Послушай… послушай же меня, мой царевич, – она вдруг крепко сжала его за плечи в совсем неподобающем жесте, заглянула ему в лицо. – Я готова отдать тебе самое дорогое, что есть у меня, – мою плоть и кровь, мою родную душу. Ты можешь покинуть общину хоть сегодня же ночью, и мой сын последует за тобой, будет защищать тебя и в жизни, и в смерти. У меня лишь одно условие: оставь Тэру здесь, с нами! Я сумею убедить её, что так лучше для всех. Мы проведём ритуал крови сами, и она станет одной из Ануират!
«Только не отталкивай меня… Какой бы ни предстоял тебе бой, сложный и страшный, – я не хочу, чтобы ты оттолкнул меня даже из желания защитить. Прошу тебя…»
– И я потеряю её навсегда.
– У тебя много врагов, мой царевич. Первое, что пожелают забрать у тебя, – твою любовь. И даже те, кто будет на твоей стороне, никогда не простят тебе этого союза, ты ведь понимаешь!
– Когда враги моего трона будут побеждены, я готов отказаться от своего права, чтобы быть с ней, – бесстрастно ответил Хэфер. – Я уже говорил тебе об этом. У Владыки есть и другие наследники.
Берниба бессильно уронила руки и вздохнула.
– Тэра может не пережить твоей войны за Дом Владык. Ответь, разве твоё желание быть с ней стоит её жизни? Если все мы потеряем избранную Ануи, осиянную благословением Его чудес, жрицу, которую Он даровал нашей земле, – это будет больше, чем потеряешь ты один. Страж Порога не простит нам… не простит мне.
Голосом Бернибы говорили все внутренние сомнения Хэфера; её голосом кричал его собственный страх за супругу перед Богами. Но он знал и другое, то, с чем смириться не мог, – то, о чём говорила ему сама Тэра, о чём просила его.
– Тэра не простит предательства. Нет, мудрая Берниба, я не оставлю её здесь даже в обмен на столь щедрый дар, что обещаешь мне ты и Сехир. Потому что она – мой дар от Богов. Дар, а не драгоценная вещица, которой я стал бы распоряжаться. Я не прикажу ей остаться, и я не ускользну в ночи тайно, точно вор.
– Ох, господин мой царевич… – голос Бернибы надломился. – Я смею верить, что ты согласишься, ведь время просыпается сквозь пальцы, как сухой песок.
– Так убеди старейшин помочь нам! – жёстко возразил Хэфер. – Пусть жизнь одного из Эмхет не столь важна, пусть вы не желаете участвовать в распрях Дома Владык – сделай это ради защиты избранной Ануи. Ты готова отдать мне собственного сына, но не готова повлиять на свою стаю! Мне не понять этого.
Берниба молчала, растеряв всю свою величественную бесстрастность, и потирала запястья, словно у неё вдруг заломило суставы. Нередко это было знаком того, что Ануират удерживает себя от трансформации.
– Я не знаю, что заставляет тебя лгать мне, но это никому не принесёт добра, – тихо предупредил Хэфер и, развернувшись, направился обратно в дом, к своей Богине.
Когда он вошёл в комнату, Тэра улыбнулась ему так, как умела только она – словно солнечная ладья взошла для него одного. Должно быть, именно так улыбалась мать отцу когда-то: и он пошёл против всех, чтобы возвысить её на троне, сделать Владычицей не только его сердца, но и всей земли. И Хэфер знал, что найдёт, просто не может не найти способа уберечь Тэру и сохранить то, что было меж ними, – дар Богов, невероятный, невозможный дар. Он должен был сделать то, что отцу не удалось – ради женщины, которая действительно была его жизнью. Нет, он не будет пытаться сделать Тэру царицей, не повторит ошибку своих родителей. Он уступит трон Ренэфу или дядюшке Хатеперу, он станет служить Империи в любом качестве, в каком ему только будет позволено – но не поставит свою жрицу под удар.
– Новый день будет лучше предыдущего, мой Владыка, и непременно принесёт добрые вести, – шепнула Тэра, словно сообщая ему о каком-то сокровенном видении, и грациозно поднялась с ложа ему навстречу.
Любоваться ею он мог вечно, в нежности ли, от которой было почти больно дышать, или в приступах Сатеховой страсти, в затмевавшей всё жажде обладать ею. Он полюбил её так, как не любил никого, стремился к ней так, как не стремился ни к одной из даривших ему своё сердце красавиц. До этой встречи он даже не думал, что может чувствовать вот так, всеобъемлюще, на всех уровнях своего восприятия. В её присутствии всё его существо пело как храм, приветствовавший приход Божества.
Заключив Тэру в объятия, Хэфер мягко опустил её на ложе, стремясь выразить всё то, для чего слов было слишком мало. Пропуская сквозь пальцы шелковистые волосы, он с горечью отмечал, что серебра в них становилось всё больше. Если бы он мог провести ритуал сам, то сделал бы это сразу же, не задумываясь. Но такое было под силу лишь Владыке, воплощённому Ваэссиру…
Но потом последние мысли истаяли. Его возлюбленная умела делать так, чтобы всем своим существом он принадлежал только ей в моменты их упоительного единения. Он ласкал чуткие струны, приникал губами к её живительному лону, наслаждаясь песней её наслаждения, а после вошёл в зовущее пламя её тела, доверяясь их общему ритуальному танцу, отпуская всего себя.
И в эти мгновения Боги улыбались им, и всё казалось возможным…
Они, конечно, проспали утреннюю трапезу. Сехиру пришлось разбудить
