третья игла, пробив далеко не лучший заношенный скаф и судя по всему угодив в спинной мозг.
— Сюда ещё бегут, — предупредила Анна, пока я поднимал импульсник. — С моей стороны!
— Отлично, нам же в другую? Побежали!
Мы рванули по коридору и очень вовремя, сзади, в ещё клубившемся дыме, который очень медленно сносило в дальнюю от нас сторону, рванула шоковая граната.
— Даже не думай отстреливаться!
Анна не ответила, лишь прибавила ходу, а по коридору пронеслось.
— Внимание, нарушители. Говорит служба безопасности Парадиз, всем оставаться на своих местах. Неподчинение карается смертью!
Блеск… похоже засекли перестрелку, — проворчал я. — А тут ещё и этот хрен с пистолетом-пулемётом нас спалил.
Нас всё же заметили, хотя системы вентиляции тут не работали: лишь где-то очень далеко создавали тягу. Но дым тяжелее воздуха, к тому же химическая реакция в нём себя исчерпала и он перестал глушить разные сенсоры. Нам в спину начали бить лучи мощного импульсника. К счастью, достаточно поздно, мы были уже у поворота. Анна вскинула было пушку, но стрелять не стала. Бежал за нами мужик в скафе типа «патрульный защитник».
Это особая модификация тяжёлого штурмового скафа. Ещё более бронированная и неповоротливая: весит минимум полтонны. Настоящий бронированный мех! Если система помрёт — ты в нём будешь как в стальном гробу. Штука редкая, дорогая, со встроенным импульсником, от которого сравнительно мало сопутствующего ущерба. Своими пукалками мы её не пробьём, даже если будем беспрерывно лупить из всего арсенала.
Но зачем пробивать? Опять же — это медленная и неповоротливая железяка, и причины обязательно уничтожать её у нас нет.
Уже с едва живыми щитами мы завернули за угол.
— Эрик, давай в шахту лифта! — крикнула Анна, резко остановившись у створок.
— Она может быть перекрыта!
— Проверим! Зато маршрут менее очевидный, нас потеряют!..
— Сдавайтесь, вас обнаружат! — прогремел по коридору голос. — Сейчас вы отделаетесь штрафом, но если попробуйте скрыться, то будете казнены согласно постановлению совета директоров номер два, пункт двадцать один: «О незаконном проникновении в зону утилизации собственности корпорации». И пункту двадцать три: «О краже собственности корпорации, проходящей утилизацию» с отягощающим обстоятельством в виде сопротивления при задержании.
Пока он это болтал, мы при помощи магнитов в перчатках и силы раскрыли далеко не бронированные створки, забрались внутрь пустой шахты и вновь их закрыли, цепляясь за элементы каркаса. Шахта, уходящая вниз, казалась безумно длинной, хотя дальномер показал всего семьдесят метров до закрытой тонкостенной раскладной переборки, которой герметизировали шахту.
Мы с Анной сразу с прыгнули вниз, применяя маневровые движки чтобы замедлять падение и иногда цепляясь за выступы внутри лифтовой шахты.
— Как думаешь, а какой пункт двадцать два? — поинтересовалась Анна. — Двадцать первый это о проникновении, двадцать третий — о краже. А что между ними?
Я хотел сострить, но в голову ничего не пришло. И правда, что впихнули между?
— Может, нанесение вреда утилизируемому хламу?
— Вариант… — согласилась Анна, почти также ловко как я прыгая по шахте. — Но мне кажется, скорее, там незаконная транспортировка.
— Чего? В чём логика? Чем отличается от кражи?
— Я ж работала на корпы. Эти правила пишут не люди, а бездушная административная машина! И отличается: ты мог не красть и не нарушать границы территории, а ждать в грузовике рядышком и перевозить. Поспорим? Проигравший готовит всем обед собственноручно! Нет, мало — завтрак и ужин тоже! Пока не доберёмся до планеты с Кристиной!
— Слушай, ты многое умеешь делать руками…
— Пошляк… — протянула Анна со смешком.
— Это у тебя нездоровые ассоциации! Скажи ещё, что пушка — это фаллический символ! Но вообще готовишь ты плохо. Или пошла на курсы, пока на планете от безделья маялась?
— Не-а, тем более ты, конечно, заноза, но готовишь сносно.
— Что значит «сносно»? Ещё никто на памяти нос не воротил!
— Это они, чтобы не обижать аугмента, находясь с ним в замкнутом пространстве.
Обмениваясь фразами, мы добрались до самого низа. Тут дверь даже не пришлось вскрывать: это сделали до нас.
— Ну ладно, под моим контролем, а то ведь пересолишь. Давай закроем.
— Или добавлю «песнь льда и пламени». Удивительно, что Бэн не отомстил.
— Пытался, но я глазастый. Разглядел растворимые микрокапсулы. Они на крупный кварцевый песок похожи.
Мы силой сомкнули приоткрытые створки. Форы нам хватило: мужик в патрульном скафе нас потерял. Вопрос — как надолго? В конце концов, догадаются, что мы спустились ещё ниже одним из многочисленных путей.
— Банши могут задержать, — напомнила Анна. — Если тот хрен сольёт, что мы здесь…
— Маловероятно. Для таких это, во-первых, «западло». Стукачество не вписывается в их кодекс. Иначе тебе потом не будут доверять, если поймут, что ты чуть что бежишь к «легавым», которые в данном случае — СБ корпы. Во-вторых, они могли передать инфу, что встретились с другой группировкой. Наш провожатый не факт что успел сказать, кто его убивает. Может вообще вырубил связь с сетью, чтобы не отследили. У нас другая проблема — сейчас каждую дырку перекроют, и будут следить за коридорами. Один плюс — нам не надо отсюда тащить что-либо и загружать на Банши. Ну да разберёмся как-нибудь.
— Ты как всегда слишком беззаботный. Это когда-нибудь тебя прикончит, может даже сейчас.
— Я не беззаботный, просто отмороженный, — я засмеялся и направился по тёмному коридору, приглашающе махнув рукой.
Глава 12
Интересная находка
Далеко за туманные холодные горы.
В глубокие подземелья и старые пещеры.
Мы должны уйти до рассвета.
Чтобы искать тусклое зачарованное золото…
Я низким, протяжным голосом напевал одну песню, дойдя до очередного куплета.
— Эрик, ты вряд ли за гнома сойдёшь.
— Да, знаю, я скорее эльф… или дух Майар.
— Ты себе в кислородный картридж чего-то намешал? Или Бэн траву в фильтры забил и не предупредил?
— Ой, женщина, ничего ты не понимаешь!
— Ещё как понимаю и получше твоего! Между прочим это с моей подачи ты со вселенной познакомился! Но с каких пор эти коридоры стали казаться тебе пещерами?
Я даже удивился.
— Темно, где-то рыскает демон в тяжёлой броне. Вокруг полно ценных штучек.
Анна вздохнула и не стала спорить. Мы только что покинули сбоящий сектор, где местами отсутствовала гравитация, а за переборками был вакуум. Вообще тяготение тут было максимум процентов сорок,
