Грохот смолк, из пункта наблюдения вышел Антон, забрызганный кровью с головы до ног.
— Все, — сказал он, вытирая лицо. — Вызываем специалистов. Анхель, ты самый шустрый…
Инга перестала трястись и замерла. Марта, опустившись перед ней на колени, увидела растрескавшуюся от многочисленных попаданий броню. Кое-где она оказалась пробита.
Пульсация химериновых волокон в дырах становилась все более вялой.
Марта перевела взгляд на безучастное лицо Инги и увидела несколько аккуратных черных дырочек на лбу и щеках.
— Командир, — позвала она, сглотнув.
— Я уже знаю, Марта, — ответил Антон устало.
От двери донеслись шаги, внутрь один за другим зашли трое форсеров никак не боевой модификации — худощавых, большеголовых, с длинными пальцами на тощих руках.
Осторожно переступая через трупы, они прошли в сторону аппаратной.
Из-под роскошных кос, уложенных черным венцом вокруг головы, выбрался и пополз по полу темно-красный ручеек.
Из окна второго этажа виднелся весь поселок, вплоть до раскинувшихся за окраинами полей.
— Неплохо эти люди устроились, укуси меня дьявол! — заметил Пабло, и в голосе его прозвучала откровенная зависть.
В поселок Тубероза их боевое звено, выполняющее сегодня обязанности разведчиков, вошло час назад, не встретило сопротивления и просто заняло здание местной администрации.
Поселок состоял из чистеньких одно- и двухэтажных коттеджей. Перед каждым домом имелся сад с цветами и плодовыми деревьями, а позади — теплицы и длинные грядки.
Ароматы цветов щекотали ноздри, и Марта чувствовала себя одурманенной.
На Флоре даже теплицы казались настоящим жильем, хотя бы и для растений, в то время как на Сложных Мирах жилые дома больше смахивали на временные бараки. Да и существовали они, как правило, недолго: среда, недружелюбная к людям, не лучшим образом обходилась и с их постройками.
— Экраны на окнах какие… хлипкие, — Хельга растянула между пальцами ажурный тюль шторы. — По-моему, при таком уровне радиации и солнечной активности им экраны вообще не нужны.
— Люди, они того, нежные, — Пабло по-прежнему заслонял мощной спиной вид из окна, но не забывал комментировать. — Вон, идет женщина. Наверное. На голове какая-то штука из сухих растений, на теле ткань до самых пяток болтается, а зачем это все? Неужели облучения боится?
— Это ношение одежды — проявление атавистических инстинктов. А так, конечно, им здесь хорошо, — ядовито сказала Марта, передвигая тяжелый письменный стол. Тот негодующе скрежетал, оставляя на паркетном полу длинные царапины, но девушку это мало волновало. — И, клянусь Пророком — мы отлично знаем, за чей счет они так устроились! Эй, да хватит по сторонам пялиться! Помог бы мне лучше! Или ты собираешься спать стоя?
— Лично меня вполне устроит вот это, — ухмыльнулся Джим, плюхаясь на жалобно заскрипевший диван.
— Ты, здоровяк, сломаешь хорошую вещь! — возмутилась Анна. — А ну вставай! Это не для таких громил, как вы, здесь мы с Мартой будем спать! — она оценила ширину дивана, и с сожалением добавила: — По очереди.
— А я? — спросила Хельга. — И ты где-нибудь пристроишься, — фыркнула Анна, — впрочем, ночные-то дежурства все равно ваши.
В кабинет вошел Анхель с кружкой в руках. Запах из нее шел такой, что Марта невольно повернулась, а Марта и Джим заинтересованно повели носами. Белобрысый форсер с невозмутимым видом отхлебнул, и по его лицу расползлась довольная улыбка.
— Ну надо же, это что там у тебя? — осведомилась Марта.
— Это называется кофе.
— Где взял? — Пабло уже стоял у дверей.
— Там, на первом этаже, в правом крыле, есть маленькая столовая, — Анхель поглядел вслед исчезнувшему Пабло, и добавил для остальных: — Только кофе не так просто найти.
— Нашего проныру этим не напугаешь, — Анна кивнула Марте. — Пошли, рыжая, может и мы чего добудем. Заодно разведаем, где здесь санитарный блок.
Санитарные блоки нашлись довольно быстро, а когда девушки вернулись в выбранную для ночлега комнату, то столкнулись с субтактиком.
— Только что получил сообщение, — сказал он. — Тело Инги отправили на Регед. Мы все будем помнить ее.
— Когда барахлит вычислительный модуль, смерть становится вопросом времени, — заметил Джим.
— Смерть любого форсера — вопрос времени, — оглядел звено субтактик. — Все определяется лишь тем, насколько смерть оказалась полезной для дела Эволюции. Пусть Инга не справилась с боевой задачей, но тело ее будет утилизировано. Главное, чтобы мы не позволяли себе умирать так бессмысленно и расточительно, как это делают люди. Что ты пьешь, Анхель?
— Кофе, — белобрысый форсер протянул кружку.
— Очень ничего, — Антон отхлебнул и довольно причмокнул. — Так, теперь о живых. Все неплохо поработали на этой планете, но это был лишь первый шаг. Помните об этом и не расслабляйтесь.
В открытое окно влетело что-то маленькое, верещащее. Марта рефлекторно вскинула руку, забыв, что оружие не при ней, Джим распластался по полу.
— Спокойнее! — проговорил субтактик. — Это всего лишь живое существо. Оно, если мне не изменяет память, называется птица.
Небоскреб диктаторской резиденции возносился над столицей на высоту почти сотни этажей. Вэй Ляо каждое утро, появляясь в рабочем кабинете, тратил несколько минут на то, чтобы поглядеть на простирающий внизу город, один из величайших на Земле.
Это зрелище успокаивало и помогало настроиться на рабочий лад.
Романов-Сити построили в пустынной местности на севере Италии, когда стало ясно, что столицу объединенного человечества нельзя размещать там, где долгое время правили по старому, исходя из интересов не всех людей, а одного-единственного народа.
Сейчас город, называемый обычно просто Сити, выглядел, точно раскинувшаяся прямо за окном галактика — тысячи неподвижных огней, сотни движущихся, потоки света на магистралях, разноцветные светлячки рекламных баннеров.
За спиной хлопнула дверь, и диктатор отвернулся от окна, натягивая на лицо привычную вежливую улыбку.
— Прошу вас, господа, — большинство из вошедших в кабинет людей Вэй Ляо знал многие годы, именно они восемь лет назад выбрали его диктатором, но никогда глава объединенного человечества не видел членов Совета Координаторов настолько мрачными.
И неудивительно — экстренных ночных совещаний Вэй Ляо не доводилось созывать ни разу.
— Надеюсь, что вы позвали нас по серьезному поводу, — пробурчал, устраиваясь в кресле, самый старый из координаторов, Юсуф Кала, высохший, точно мумия из египетской гробницы.
